Стивен Эриксон - Сады луны (перевод И. Иванова)

— Меньше всего меня тревожит ваш вкус! — отрезал Барук. — Остроумнее всего, если вы нарядитесь тистеандийским полководцем. Меня волнует Городской совет. Он не состоит из одних непроходимых глупцов.

— Надо думать, что нет, — согласился Рейк. — Был бы рад услышать от вас имена наиболее умных и сообразительных сановников. Думаю, вы не станете опровергать моих предположений. Мне кажется, в Совете есть люди, готовые облегчить императрице Ласэне захват Даруджистана. Разумеется, не бескорыстно. Кто-то не имеет желаемой власти, но мечтает ее приобрести. Кто-то страдает от сократившейся торговли, а возможности торговли с империей обещают невиданные барыши. Как тут не пускать слюни при их подсчете! Что скажете, Барук? Я не слишком исказил реальную картину?

— Нет, — был вынужден признать алхимик. — Однако мы тоже не сидим сложа руки.

— Разумеется, — подхватил Рейк. — Вот, кстати, дополнительная причина для моего появления в доме госпожи Симталь. Вы сказали, там соберется вся городская власть. И Городской совет и… маги тайного союза Торруда.

— Кое-кто придет, — согласился Барук. — Но не все. Должен вам заявить, Аномандер Рейк, что ваша расправа с гильдией ассасинов заставила многих моих собратьев пожалеть о союзе с вами. Им ваше присутствие будет явно не по вкусу.

Рейк снова улыбнулся.

— Неужели они захотят, чтобы о нашем союзе стало известно пронырливым сановникам? Сомневаюсь.

Тистеандий вскочил с кресла.

— Нравится вам или нет, но мне хочется побывать на этом празднестве. Мои соплеменники давно не устраивают никаких торжеств. Иногда они просто утомляют меня своей суровостью и цеплянием за старое.

Барук сощурился.

— Вы подозреваете, что существует смыкание двух Советов? Что власть в одинаковой степени притягивает всех нас, точно кучу железных опилок к магниту?

— Когда столько влиятельных людей собирается в одном месте, поневоле начинаешь так думать, — сказал Рейк. — Мне хочется увидеть это собственными глазами.

Собственные глаза тистеандия сейчас глядели на Барука, и их цвет плавно перетекал из тускло-зеленого в янтарный, и обратно.

— Назову вам еще одну причину, уважаемый Барук. Поскольку празднество Геддероны является вашим главным празднеством, лазутчики империи не преминут появиться у госпожи Симталь. Если они собираются вонзить кинжал в сердце Даруджистана, лучшего времени и места невозможно придумать.

Барук с трудом подавил дрожь.

— Во-первых, будет нанята дополнительная охрана. Если имперские «когти» попытаются, как вы говорите, вонзить кинжал, маги Торруда им этого не позволят.

Алхимик помолчал, затем устало кивнул.

— Довольно споров, Рейк. Симталь согласится принять вас в качестве моего гостя. Вы обещаете мне, что не подведете с костюмом?

— Обещаю.

Барук подошел к окну. Небо над даруджистанскими крышами посветлело.

— Вот и начинается, — прошептал он. Тистеандий тоже подошел к окну.

— Что начинается?

— Наш новый год, — ответил алхимик. — Год Пяти Клыков умер. Рассвет знаменует рождение года Лунных Слез.

За внешне бесстрастным лицом Аномандера Рейка угадывалось напряжение, которое Барук сразу же почувствовал.

— Странное название, правда? И совпадение необычное, хотя я скептически отношусь к этим древним названиям. За тысячу лет многое изменилось. Наверное, тот, кто их нам подарил, вкладывал в них иной смысл.

— Я знаю, кто их вам подарил. Икарий. Это его названия: Пять Клыков, Лунные Слезы. Колесо времени, надо понимать, — тоже его подарок?

Баруку оставалось лишь удивленно таращить глаза. В голове алхимика теснились вопросы, но задать их тистеандию он не успел.

— Думаю, в будущем вы серьезнее отнесетесь ко всем дарам Икария. Тысяча лет — не такой уж большой срок, уважаемый алхимик. В последний раз Икарий был у меня совсем недавно — лет так восемьсот назад. Он явился вместе с неким Маппо из расы треллей, и с ними был Озрик… или Оззерк — кажется, поклоняющиеся ему так произносят его имя.

Рейк печально улыбнулся.

— Помню, мы с Озриком поспорили, и Бруд еле-еле нас растащил. Это был давнишний спор.

Миндалевидные глаза тистеандия сделались серыми. Он замолчал, погрузившись в воспоминания.

Роальд, как всегда, предварил свое появление вежливым стуком. Затем слуга вошел и поклонился.

— Господин Барук, Мамот проснулся и выглядит достаточно отдохнувшим. Ваш помощник Крюпп передал устное послание. Он просил также передать его искренние извинения, что не смог явиться сюда сам. Желаете выслушать послание?

— Да, — коротко ответил Барук.

Роальд снова поклонился.

— Угорь встретится с вами нынешним вечером, на празднестве в доме госпожи Симталь. Угорь находит ваше предложение об обмене сведениями и совместных действиях весьма волнующим. Это все.

Барук даже просиял.

— Замечательно.

— Прикажете привести сюда Мамота?

— Конечно, если он в силах идти.

— В силах. Сейчас приведу, — пообещал Роальд и ушел.

Алхимик повеселел и уже с улыбкой сказал Рейку:

— Как я и говорил вам, там соберутся все. В данном случае все — точное и правильное слово.

Рейк молча смотрел на него, а улыбка алхимика становилась все шире.

— Надо же, сам Угорь туда пожалует. Загадочный даруджистанский шпион высочайшего уровня. Его называют «человеком без лица».

— Не забывайте, он будет в маске, — напомнил алхимику тистеандий.

— Если мои предположения верны, маска вряд ли поможет Угрю, — ответил Барук.

Дверь снова открылась. На пороге стоял отдохнувший и посвежевший Мамот. Кивнув Баруку, он сказал, не тратя время на прелюдии:

— Возвращение оказалось легче, чем я предполагал.

Увидев Аномандера Рейка, Мамот улыбнулся и поклонился.

— Приветствую вас, хозяин базальтовой крепости. Едва я узнал от Барука о союзе с вами, мне невыразимо захотелось взглянуть на вас.

Удивленный Рейк повернулся к алхимику, ожидая объяснений.

— Мамот тоже входит в тайный союз Торруда… Друг мой, мы очень тревожились, когда тебя пленила магия Древних.

— Да, я попал в ловушку, но ненадолго. Влияние Омтоза Феллака затронуло меня только краем. Спокойствие и рассудительность помогли мне и внутри чужого Пути, и двигающийся по нему меня даже не почуял.

— Сколько времени у нас есть? — спросил разом помрачневший Барук.

— От силы два-три дня. Джагатскому тирану непросто сразу пробудиться к жизни.

Глаза Мамота заприметили графин, стоявший над очагом.

— О, ваше прекрасное вино уже ждет меня. С вашего разрешения я налью себе бокальчик.

Старик направился к очагу.

— Кстати, вы что-нибудь слышали о моем племяннике?

— Странный вопрос, Мамот, — фыркнул алхимик. — Последний раз я видел его еще ребенком. По-моему, это было лет пять назад.