Стивен Эриксон - Сады луны (перевод И. Иванова)

В Даруджистане не было единого мнения но поводу того, сколько ярусов имеет город — три или четыре. Некоторые считали, что Гадробийский и Лазурный кварталы составляют один ярус, однако в этих частях города подобное мнение лучше было не высказывать. И вообще, если обладать беспристрастностью летописца, нужно согласиться, что ярусов в Даруджистане все-таки четыре. Прямо от Гадробийской гавани вверх поднимались целых пять Торговых улиц, чьи стершиеся камни блестели, как мозаика. Улицы эти являлись единственными путями через заболоченную низину, именуемую в просторечии Вязлом. Восточная часть Вязла граничила со вторым ярусом, на котором располагался Лазурный квартал, названный так в честь Лазурного озера. Его кривые улочки выводили к двенадцати деревянным воротам — преддвериям квартала Дару. Восточная часть этого квартала также оканчивалась двенадцатью воротами, но уже каменными, с опускными решетками и караульными городской стражи. Эти ворота соединяли (и разделяли) нижнюю часть Даруджистана с верхней.

На четвертом — самом высоком и последнем ярусе — стояли особняки даруджистанской знати. На этом ярусе жили знаменитые маги. Там, где Старо-Королевская улица пересекалась с Широкой, поднимался плоский холм — Столп Власти. Дворец, стоявший на нем, назывался Залом Величия, ибо в нем ежедневно заседал Городской совет. Холм окружал небольшой сад, испещренный песчаными дорожками, вьющимися между столетних акаций. Рядом находился другой холм — Высокие Висельники, а у самого входа в сад стояли массивные, но довольно уродливые каменные ворота — единственное, что осталось от замка, занимавшего когда-то Столп Власти.

Времена единоличных правителей давным-давно прошли. О них напоминало лишь название ворот — Цитадель Деспота. Конечно, правильнее было бы так называть исчезнувший замок, но названия, даваемые тем или иным местам, редко согласуются с логикой ученых педантов. И потому ворота назывались Цитаделью Деспота. Название как нельзя лучше подходило к их облику.

В тени арки ворот стояли двое. Один, прислонившийся к щербатым камням, был облачен в кольчугу. На его берете из выделанной кожи красовалась кокарда городской стражи. К поясу были прикреплены ножны с коротким мечом. Кожаная оплетка эфеса успела вытереться. Вооружение дополняло копье, прислоненное сейчас к стене. Ночная вахта этого человека подходила к концу, и он терпеливо дожидался начальника караула, чтобы сдать пост. Время от времени он украдкой поглядывал на второго человека. За минувший год они довольно часто встречались по ночам. Судя по богатой одежде, второй человек был из числа городской знати.

Хотя оба человека и встречались по ночам, внимание на это обращал только один из них — караульный. Аристократ едва замечал его присутствие и, уж конечно, не знал, что в это время здесь стоит на часах один и тот же караульный. Но и караульного, и аристократа роднило одно общее качество: оба умели терпеливо ждать. Сейчас богато одетый господин ждал влиятельного городского сановника по имени Турбан Орр.

Зато Турбан Орр терпением не отличался. Он не мог и нескольких минут посидеть спокойно, чтобы не ерзать и не теребить руками складки одежды. Вот и сейчас, подходя к воротам, он без конца одергивал и поправлял свой красный плащ, усыпанный драгоценными камнями. Начищенные башмаки сановника при каждом шаге поскрипывали, и Цитадель Деспота откликалась эхом. От внимания караульного не ускользнуло, что рука Орра лежала на серебряном эфесе дуэльного меча, по которому он барабанил пальцами в такт шагам.

В начале своей вахты, задолго до появления сановника, караульный неторопливо обошел Цитадель Деспота, иногда касаясь рукой замшелых камней. За шесть лет он изучил ворота до мелочей. Караульный знал каждую трещину в древнем базальте, каждую выпуклость и впадину. Он знал, в каких местах кладка ослабла, ибо время и природные стихии превратили сцепляющий раствор в пыль. А еще ему было известно, что слабость кладки — обманчивая видимость. Цитадель Деспота — призрак былых времен — терпеливо ждала подходящего момента, чтобы возродиться в прежнем величии.

В свое время караульный поклялся: если это в его силах, он ни за что не допустит возрождения эпохи деспотов. А пока Цитадель Деспота являлась идеальным местом для иных целей караульного, не имеющих никакого отношения к его службе. Круголом — так его звали — был шпионом.

Турбан Орр исправно появлялся возле древних ворот. Обычно он скороговоркой произносил извинения за задержку, ссылаясь на важные и неотложные дела, затем брал богато одетого господина под руку, и они скрывались в тени Цитадели Деспота. Глаза караульного давно привыкли к темноте. Он хорошо разглядел лицо собеседника Орра и запомнил его до мельчайших черт. А память у караульного была редкостная.

Для своих ночных прогулок Турбан Орр выбирал сановников, как и он заседавших в Городском совете. Когда очередная прогулка оканчивалась, караульный обычно успевал смениться с вахты и передать в нужные руки свежее донесение. Он чувствовал, что Даруджистан находится накануне гражданской войны. Если ему повезет и он останется жив, то избежать внимания малазанцев к своей персоне он сумеет и подавно. «Думать не о грядущих кошмарах, а о тех, что могут начаться завтра», — часто твердил он себе. И это не было просто остроумной фразой. В воздухе пахло назревающим заговором.

Пухлые ручки верховного алхимика Барука держали кусочек пергамента.

— Возможно, это представляет для вас интерес, — рассеянно повторял алхимик.

Записку час назад принес ему слуга Роальд. Все подобные послания (а алхимик исправно получал их почти целый год) начинались одинаково. Место, куда их клали, тоже не менялось; почтовым ящиком служили декоративные бойницы в створках задних ворот.

Узнав почерк, Барук сразу же прочел записку, а потом направил своих посланцев в город. Новость, сообщенная ему, требовала безотлагательных действий. Барук был одной из немногих тайных фигур Даруджистана, обладающих настоящей властью.

Барук сидел в плюшевом кресле у себя в кабинете. Казалось, он клюет носом и вот-вот заснет. Однако сонливость алхимика была обманчивой. Он думал, снова и снова вчитываясь в строки записки: «Сановник Турбан Орр сегодня прогуливался с сановником Федером. Засим остаюсь известный Вам под именем Круголома слуга Угря, интересы которого совпадают с Вашими».

Барука давно подмывало узнать, кто же снабжает его сведениями. Для опытного и даровитого алхимика это было бы не так уж и сложно — намного проще, чем установить личность Угря, интересовавшую многих. Но всякий раз что-то удерживало его от поисков.