Стивен Эриксон - Сады луны (перевод И. Иванова)

— Мой юный друг, я вынужден тебя покинуть. Дела, вечные дела не дают бедному Крюппу спокойно посидеть. Вечером надеюсь вновь с тобой увидеться.

Крокус торопливо допил остатки вина.

— Можем пойти вместе.

— Замечательно. — Крюпп грузно поднялся и отряхнул крошки. — Так идем?

Крокус удивленно разглядывал свою руку.

— Мой юный друг, чем вызван твой удрученный взгляд? — торопливо спросил Крюпп.

Воришка стыдливо отвернулся и опять покраснел.

— Да ничего особенного. Воск забыл из кармана вытащить. Сунул руку, а он расплавился. Сидел, видно, на нем.

Крокус потер пальцы о штанину.

— Пошли, Крюпп.

— Сегодня на редкость великолепный день для прогулок, о чем со свойственной ему мудростью возвещает Крюпп.

Улица вполне оправдывала свое название — Круглая. Она вилась вокруг заброшенной башни, радуя глаз многочисленными разноцветными навесами над лавками. Лавки, где торговали драгоценностями, соседствовали с мастерскими золотых дел мастеров и ювелиров. Столь дорогой и деликатный товар нуждался в надежной охране. Она в этом месте была своя, и караульные неустанно вышагивали взад-вперед, поглядывая на публику. Кое-где лавки стояли не впритык, а разделялись узкими кривыми проходами, и каждый непременно упирался в полуразвалившуюся башню.

С башней Советника (так она называлась) было связано немало историй об умопомешательстве и загадочных смертях. Особенно их любили рассказывать владельцы лавок, чьи кладовые почти вплотную примыкали к «нечистому» месту.

Над Круглой улицей, как, впрочем, и над всем Даруджистаном, опускались сумерки. Толпа прохожих значительно поредела, а лица караульных сделались настороженнее. То здесь, то там лязгали опускаемые решетки. К этому времени мастерские и большинство лавок уже закрылись, а возле пока еще открытых зажглись газовые фонари.

Спустившись с Третьего яруса, Муриллио неторопливо шел по Круглой, поглядывая на зарешеченные окна лавок. На нем был ярко-синий плащ, купленный в одном из самых дорогих торговых заведений. Богатый горожанин, забредший сюда в довольно поздний час, вызывал меньше подозрений, чем какой-нибудь оборванец.

Дойдя до нужной лавки, Муриллио толкнул ее дверь. Окна двух соседних лавок были темны. Хорошо, лишние глаза ни к чему. За прилавком, словно хищная птица, примостился хозяин — узколицый человек с крючковатым прыщавым носом. Его морщинистые руки покрывала паутина тонких сероватых шрамов, чем-то похожих на следы птичьих лап, отпечатавшихся во влажной глине. Хозяин негромко барабанил одним пальцем по темному дереву прилавка. Услышав шаги, он сразу же устремил на вошедшего свои цепкие блестящие глазки.

— Это заведение Карута Тальентского? — спросил Муриллио.

— Да. Карут перед вами, — мрачно сообщил лавочник, словно избранное ремесло было его тяжким жизненным бременем. — Не угодно ли взглянуть на тальентские жемчуга, оправленные в червонное золото, добытое на приисках Моапа и Золотого пояса? Ничего подобного вы больше не сыщете во всем Даруджистане.

Наклонившись вперед, хозяин вдруг сплюнул на пол. Муриллио невольно отступил вбок.

— Вижу, день не баловал вас покупателями? — спросил щеголь в синем плаще, поднося к губам шелковый носовой платок.

Лицо Карута помрачнело еще сильнее.

— Всего один, — признался он. — Смотрел гоалисские самоцветы. Камешки редчайшие. Встречаются не чаще драконьего молока. Земля очень не любит с ними расставаться. Их приходится забирать у нее силой. Каждый самоцвет стоил жизни едва ли не сотне рабов.

— Раллик? — позвал он. — Ты здесь, Клобук тебя накрой?

— Ты опоздал, — послышалось сзади.

Муриллио стремительно обернулся, одновременно успев выхватить из ножен дуэльную шпагу и перебросить ее в левую руку. В правой блеснул короткий кинжал. Муриллио встал в оборонительную позицию и… тут же убрал оружие.

— Что за дурацкие шутки, Раллик? — сердито прошипел он. Ассасин, ухмыляясь, смотрел на рукоятку шпаги, которая еще мгновение назад могла проткнуть ему живот.

— Приятно видеть, друг мой, что ты не утратил проворства. Вино и сласти не сделали тебя неуклюжим. Похвально.

— Я думал, ты ждешь меня внутри башни.

— Ты что, спятил? — испуганно покосился на него Раллик. — Это ж нечистое место.

— А я думал, что ассасины просто напридумали разных небылиц, чтобы меньше народу сюда шлялось, — сказал Муриллио.

Раллик направился к низкой террасе. Когда-то с нее открывался вид на сад. Белые каменные скамейки, видневшиеся в желтоватых зарослях травы, казались костями какого-то чудовища. Догнав друга, Муриллио увидел под террасой мутный, забитый водорослями пруд. Оттуда доносилось переливчатое кваканье лягушек. В воздухе надсадно звенели комары.

Раллик принялся очищать скамейку от прошлогодних листьев.

— Бывают ночи, когда духи собираются возле арки. Если они заметят человека, то начинают умолять выпустить их наружу. Или угрожать разными бедами, если он этого не сделает. Но за пределы арки им не выйти.

Муриллио смотрел на башню.

— А дух Советника — он тоже здесь?

— Нет. Говорят, что этот безумец спит внутри. Все духи заперты в его кошмарных снах. Он крепко держит их, и даже Клобук бессилен прижать их к своей холодной груди. Хочешь узнать, откуда появились эти духи? — ухмыляясь, спросил Муриллио. — Войди под арку и сам все узнаешь.

Лавочник поежился и стрельнул глазами по сторонам.

— Я держу их в кладовой. Опасно выставлять такой товар на всеобщее обозрение. Не ровен час, кто-то поддастся искушению завладеть ими. А нам здесь кровопролития не надобно.

Муриллио кивнул.

— Мудрое правило. И как, купил он что-нибудь?

Карут осклабился, показывая сгнившие зубы.

— Всего один, зато самый лучший. Идемте, я покажу вам остальные.

Лавочник открыл боковую дверь.

— Ступайте за мной.

Муриллио оказался в помещении со стенами, занавешенными черным. В воздухе пахло застарелым потом. Держа в руке фонарь, Карут отодвинул занавеску и прошел на другую половину. Здесь зловоние ощущалось еще сильнее. Лавочник пропустил Муриллио и тут же задернул занавеску.

— Я стараюсь не держать на прилавке ничего ценного. Так, камешки-блестяшки. Но оставлять надолго лавку тоже не могу. Мало ли кого принесет нелегкая.

Карут толкнул часть задней стены, оказавшейся потайной дверью. Дверь неслышно повернулась на хорошо смазанных петлях.

— Ползите к своему Раллику и передайте ему, что гильдии не нравится его щедрость относительно наших секретов. Он поймет. Ну, ступайте!

Муриллио встал на колени, ибо только так можно было протиснуться в узкий лаз. К счастью, дальше лаз расширялся и выводил наружу. Дверь за ним закрылась. Пачкая богатое одеяние, Муриллио сделал несколько шагов и выбрался на свежий вечерний воздух. Башня Советника находилась совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Дорожка с остатками каменных плит вела к темной входной арке. Что находилось внутри — разглядеть было невозможно.