Array Constance_Ice - Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание.

А магические сигареты, к жестокому разочарованию Валери, у которой закончились обычные, абсолютно не утоляли никотиновую абстиненцию – если не выкуривать по полпачки за раз.

Но стоящая проблема выживания не располагала к капризам, приходилось мириться с тем, что есть. Магическое домоводство помогло пришельцам из будущего обзавестись средневековыми костюмами и не чувствовать себя белыми воронами, а магическая кулинария спасла их от голодной смерти: ресурсы Хогвартса – ни огород, ни хлев и птичий двор – не были рассчитаны на такое количество едоков, и всем обитателям замка пришлось сидеть бы на голодном пайке с туго затянутыми поясами, если бы не усилия Валери, на которую легка основная тяжесть по наколдовыванию магической еды. Хотя и в этой области таланты Валери ненамного превышали её обычные кулинарные, вернее, антикулинарные, способности. Плюс ночные вылазки профессора Снейпа, который наотрез отказался есть картонно-каучуковые бифштексы и охотился на ланей, оленей и мелкую летающую дичь в Лесу Теней (О, Мерлин, что бы сказал Глор, если бы знал!) – вполне успешно, надо сказать, охотился – редкий день обходился без дегустирования его добычи, изысканно приготовленной хогвартским поваром. Сегодняшняя ночь была в этом плане исключением – несколько часов они обсуждали исчезновение Гарри и Рона. Валери пришлось потратить немало сил, чтобы убедить подозрительного профессора в том, что эскапада Поттера вызвана некой загадочной необходимостью, а не самонадеянностью и желанием выставить себя в лучшем свете, разведав какие-нибудь тайны противника. Тем более, что до появления Тео и Клары с их сенсационной информацией, она сама не была уверена в том, в чём пыталась заверить Снейпа, и про себя на чём свет стоит ругала Гарри.

Шипение чайника нарушило ход её размышлений. Нервно откидывая назад отросшую челку, она достала чашки и мёд (в качестве замены сахара), машинально заварила и разлила чай, устало плюхнулась в кресло – уставшая спина, наконец, расслабилась: Гарри был довольно тяжелым мальчиком, а Снейп, практически всем весом навалившийся ей на плечо в финале аппарирования, и подавно. И только после этого осознала – на столе стояли ДВЕ чашки с чаем. Она совершенно нечаянно и бездумно – или же нет? о чем она тогда, черт подери, думала? – приготовила чай на двоих…

Сердце защемило от воспоминаний – совместные ежевечерние чаепития в избушке Хагрида… Тихое потрескивание дров в очаге, свернувшийся у ног теплый Клык, уютный белый пар, с шипением выходящий из чайника, капли росы на оконном стекле, и Глор – с теплой ласковой улыбкой глядящий на нее, его спокойный музыкальный голос, каждый раз ожидаемое и ничуть не приедающееся «добрый вечер, Валери, я тебя ждал», от которого все заботы и печали напряженного учебного дня отступали, и казалось – вот оно, счастье – дом, где живет гармония и понимание, где тебя каждый вечер ждут, где тебя ничто не напрягает.

Она знала, что обречена на это счастье. И наивно верила, что ей именно оно и нужно, что такая жизнь её устроит. Или нет? Сейчас уже неважно: ничего этого больше нет и не будет, все уплыло, растворилось, унеслось вместе с ветром, разорвано и растерзано в клочья, и никогда не вернётся – тот мир, в котором она жила – и в котором она не сможет больше жить (а может, и вообще никто и никогда не сможет жить, ведь неизвестно, чем закончится борьба Дамблдора с дементорами), и мирный домашний Глор – который был всего лишь её иллюзией – не было, не существовало никогда такого Глора, кроме как в её воображении.

Она вспомнила, как грело и опьяняло её его преклонение перед нею – её красотой, умом, независимостью, даже прохладная отстранённость, нередко проявляемая ей по отношению к Глору, вызывала у него лишь восхищение и восторг. «Ты непохожа на простых смертных, ты – настоящая эльфийская королева древности, они были именно такими – сияющими, великолепными и недоступными». А она слушала его, тая от изысканных комплиментов и сознания своей власти над ним. Здесь, на Инисавале, она поняла, что он имел в виду, увидела цену эльфийской недоступности и непохожести на «простых смертных».

Валери вспомнила, когда говорила недавно Гарри, что теперь, когда народу эльфов уже не нужен её брак с Глором, это касается лишь их двоих, двоих взрослых людей.

В том то и дело, что не людей… Вот что её испугало – она перестала чувствовать, видеть, понимать в нем человека.

Можно было сколько угодно казнить себя за ксенофобию, проявления которой она всегда осуждала в других, за что ненавидела Вольдеморта – именно за разжигание розни между магглами и магами. Но это было выше её сил, то, что пришло к ней после месяца пребывания на Инисавале, когда, увидев Глора среди его сородичей, она ясно осознала, что Глор такой же, как и остальные эльфы, что она тешила себя иллюзией. Это пришедшее чувство нельзя было даже назвать неприятием, скорее это было просто отвращение, на животном, физиологическом уровне. Она не могла больше выносить прикосновения Глориана, его объятия и поцелуи, её тошнило от них. Так же, как пробирал ужас от его рассуждений – почему раньше они не казались ей такими .. бесчеловечными? Порождениями абсолютно чуждого разума? Как он сказал тогда: «Ты – моя жена, это совсем другое дело. А эти дети – они не из нашего мира, не из мира эльфов» Это прозвучало так же, как если бы он сказал «они другого вида». В то же время его высказывание точно описывало то, что чувствовала она сама: Глориан и эльфы были другого вида. И рождение несчастного маленького уродца это подтвердило.

Нет больше того Глора. Да и её самой – той Валери, сидевшей у огня в хижине Хагрида и улыбавшейся в ответ – больше нет. Все сгорело и унесено безжалостным ветром времени. Но подернутые пеплом угли продолжали жечь.

Она раздражённо выплеснула лишнюю порцию чая в камин. Огонь обиженно взревел, взметнув в трубу языки пламени.

Накатили невероятная усталость и злость на себя. Две чашки чаю… Вот он, результат нежелания признаться самой себе – ей давно уже жутко одиноко. А теперь ещё и страшно… И ни в коем случае нельзя показывать этого – потому что вокруг дети и подростки, которым самим страшно, которые отчаянно нуждаются в опоре и поддержке, в ощущении того, что рядом есть взрослый, сильный человек, маг, который не оставит их в беде. Вот она и держалась изо всех сил, но подсознание не обманешь – ей самой нужна опора и поддержка. Или хотя бы разговор по душам за чашкой чаю…

Она стиснула зубы, чтобы сдержать непрошеные слезы – не хватало ещё разреветься, как тогда на обратной дороге с Инисаваля. Позорище… Пришлось ускакать вперёд, чтобы дети не видели. Хотя, кажется, никого она не обманула. Джинни так давно уже бросала на нее странные взгляды, Валери была уверена: девочка подозревает её во влюбленности в профессора зельеделия. У этих подростков, вечно одна любовь и секс на уме. У девчонок скорее первое, у парней чаще второе, что было меньше заметно в веке двадцатом, но махровым бурьяном расцвело в средневековье.