Валерий Иващенко - Честь, шпага и немного волшебства

– Ага! - Локси повторил движения мурлыкающим от удовлетворения клинком - сначала медленно, затем еще раз, быстрее.

Это оказалось похоже на раскрывающийся цветок, лепестками прикрывающий хозяина от атак врага и в последний момент выпускающий из себя стремительный укол шпаги.

– Своих моя лапочка не трогает, - объявил волшебник. - А ну, попробуй отбить!

И снова шпага запела свою волшебную, слышимую только хозяину песнь, которую никогда не уставала слушать душа воина. Попытавшийся как-то парировать Борг чуть-чуть не успел и только изрядно смутился, когда мерцающий клинок вредно захихикал, располосовав напротив сердца гнома одежду и легонько пощекотав кожу. Затем наоборот - бородач загудел и засверкал утренней звездой. И Локси оказался пренеприятнейше удивлен, когда пропустив удар отлетел на несколько шагов и неплохо врезался в еще горячую, отозвавшуюся глухим гулом каменную глыбу.

– Утренний цветок, - объявил Борг, удостоверившись, что мастер не пострадал. - Я назову этот прием так - и весь наш Кулак будет знать этот гвардейский удар!

– Согласен, - улыбнулся Локси, еще раз медленно и с наслаждением повторив каждое движение. - Очень хорошее название - утром из распускающегося цветка вылетает пчелка с весьма острым шильцем в заднице. Утренний цветок - согласен!

А посему довольный гном и деловитый волшебник, церемонно и в то же время чуть насмешливо раскланявшись, бодро стали спускаться вниз.

Камень, камень - всюду грубо обработанные, шершавые и холодные блоки. Да бесконечные, каменные же ступени под ногами. И когда Локси уже начал задумываться над весьма интересным философским вопросом - а уж нет ли чего-то поглубже ада? - как лестница закончилась в маленьком круглом зале.

Борг с недоверием тронул вмурованный в кладку железный держак для факела - и тот осыпался ржавыми хлопьями. Затем провел ладонью по ноздреватому от сырости камню стены и, неодобрительно покачав головой, подошел к раздумывающему над опутанной защитными заклинаниями дверью волшебнику.

Локси, присев на корточки, пристально смотрел на прекрасно сохранившиеся металл и дерево двери. Вообще-то, способ ломать этакие запоры не задумываясь над сущностью и подробностями заклятий он знал, и не один - но хотелось войти поизящнее. В конце концов он улыбнулся. А ведь можно - вот он, якобы бесцельно бродящий крохотный голубоватый огонек, видимый только истинным зрением. Волшебник прошептал что следует и весьма невежливо ткнул в светлячка пальцем. И тут же послал этому заклинанию, надзирающему за целостностью сторожевых заклятий, достаточно Силы, чтобы поджарить закованного в латы рыцаря - вместе с конем да еще и оруженосцем.

И огонек не подкачал. Под взглядом довольно улыбающегося Локси он сам пережег все связи и опутывающие проем нити заклятий. Дверь медленно раскрылась сама, предъявив весьма удивленной парочке изрядную толпу женщин.

Здесь их были сотни и сотни. В длинном, обложенном мелким темно-вишневым кирпичом подземном коридоре под арочными сводами стояли неисчислимые статуи. Красавицы и прелестницы, исполненные с той тщательностью и в то же время чуть незавершенностью, что отличают руку истинного мастера, они оказались все как одна. Одно и то же, с детства знакомое лицо и очертания прикрытой и в то же время подчеркнутой складками одеяния изящной фигурой.

– Эльфийская работа, - осклабился вспотевший и припорошенный пылью гном. Оглядевшись по сторонам, он спрятал свое уже угасающее оружие.

– Так вот ты каков на самом деле, неведомый Падший… - задумчиво прошептал восхищенный Локси. - Выходит, просто работа такая собачья, должность? А ты так тосковал по ней?..

В этом месте не было места злу, скорее даже наоборот - легкое и светлое ощущение так и лучилось от каждой статуи. Хотелось смеяться, петь и танцевать - словно июльским утром проснувшись в детстве… М-да, если это не светлейшая Миллика, высеченная искуснейшим мастером из разных сортов камня в сотнях экземпляров, то я уж и не знаю…

И все же Локси во всей этой пьяняще прекрасной стайке прелестниц видел только одну. Ту самую, единственную, глазами которой на него чуть печально и со слабой улыбкой смотрела мать. Чувствуя, как бешено заколотилось сердце, а к горлу подступает комок, молодой волшебник шагнул вперед.

Высеченная из слабо светящегося слоистого камня - причем особенности материала удивительно гармонировали со складками одежды и формой статуи - красавица взирала мудро и, казалось, чуть выжидательно. Пошатываясь от переполняющих его чувств, Локси сорвал с пальца кольцо проклятого бога - и протянул вперед.

Гном от неожиданности едва не заорал дурным голосом, ибо высеченная из камня изящная женская ладонь величаво и неспешно раскрылась навстречу жесту человека - и почти сына.

Но уже протянув вспыхнувший неистовым светом ободок, Локси улыбнулся. Он уже знал, что сделает все не так. И совсем даже наперекосяк. В тот миг, когда рука его уже готова была нырнуть в ладонь, дабы оставить там словно спустившуюся с небес звезду, он переменил направление.

И надел кольцо темного бога на безымянный палец светлейшей богини.

Если бы окружающий мир стал вверх тормашками и принялся отплясывать орковскую мазурку, Борг и то едва ли бы удивился больше. Но миги с неслышным шорохом уносились в вечность, а ничего не происходило. Не раскалывалось пополам небо, и не летел на дурные головы гнев разъяренных богов. Не разверзалась земля, дабы покарать святотатцев своими порождениями неведомых глубин.

Да, боги вершат жизни людские. Но иногда случается, что и смертные способны повлиять на судьбы бессмертных. Медленно, словно нехотя, женская кисть сжалась в кулачок с мерцающим на пальчике обручальным кольцом. Легчайшей светящейся дымкой окуталась вся фигура статуи, что вовсе могла оказаться и не совсем статуей. Стала потихоньку таять, исчезать. И в уже тающем мареве уходящей богини ошеломленный гном разглядел, как другая ее рука приподнялась - и легонько пальчиком пожурила стоящего перед ней на коленях мастера Локси. Словно мать шаловливого ребенка.

Плавно жест этот перешел в благословляющий - и прекрасное видение исчезло совсем. И лишь переполняющее всю душу ощущение света и нежности напоминало, кто на несколько мигов заглянула сюда.

Бесчисленные эпохи и мириады лет маленький, уютный и прекрасный мир покоился в ладонях одного из создавших его богов. Зеленел и вьюжился, жил своими страстями - любил и ненавидел.

И все же, пришло время, когда руки уснувшего божества стали потихоньку сближаться. Кто знает, какие грезы посещали во сне спящее величие? Кто знает, чье имя шептали во сне губы на сияющем и прекрасном лице? И кого бессмертный тщился - и никак не мог заключить в свои объятия?..