Терри Гудкайнд - Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница

— Я права?

Лица слуг осветились взволнованными тихими улыбками. Наконец-то появился тот, кто понял их и поверил им.

Ричард выглянул из-под брезентового полотнища, когда фургон катился через внешние границы лагеря Ордена. Каждый раз, когда порыв ветра бил по фургону, брезент очень здорово спасал от его проникновения внутрь.

Насыпь, как вздымающееся чудовище, вырисовывалась поверху. С такого близкого расстояния он смог увидеть насколько уже огромной она стала. Похоже надежды, что она в конечном счёте не сможет достигнуть высоты дворца наверху плато, потихоньку таяли.

После того, как Эди воспользовалась своим Даром, чтобы помочь им пробиться за пределы поля Джа-Ла, переход через оставшуюсю часть громадного лагеря Имперского Ордена прошёл относительно тихо, без особых происшествий.

Рядовые солдаты абсолютно не питали никакого желания нарываться на неприятности, связанные с фургоном, который сопровождался вроде бы высокопоставленной императорской охраной и Сестрой. По большей части, люди игнорировали их, когда они проходили мимо.

Бунт, каким бы масштабным он не был, прежде всего, замыкался на очевидцах матча Джа-Ла.

В то время, как возможно сотни тысяч мужчин вовлеклись в борьбу из-за исхода игры и это было безбрежное, ужасное кровопролитие — всё же, беспорядки происходили лишь на некотором участке от всей лагерной стоянки.

С оставшейся большей части, командующие по лагерю срочно отправили вооружённых солдат пресечь распространение и взять беспорядки под контроль.

И всё же, несмотря на предпринятые усилия, до некоторой степени, суматоха успела распространиться. Большинство из этих мужчин вместо того, чтобы участвовать в сражениях, вынуждены были мёрзнуть, голодать и растрачивать свои жизни на рытьё земли.

В них росло возмущение из-за того, что они выполняли роль чернорабочих, вместо того чтобы заниматься убийствами, насилием и грабежами.

Предвкушение от перспективы завоевания действительно привлекало поначалу, но теперь намечаемая выгода выглядела весьма ограниченной, а работа, чтобы достичь её была немалой и значительной.

Похоже, что самопожертвование на благо Ордена имело свои пределы. Получалось, что черта была подведена только лишь под необходимостью работать.

Командование, тем не менее, действовало не просто оперативно, но и зверски обрушивалось на очаги бунтовщиков, сокрушая сопротивление. То множество людей, что негодовали от своих условий жизни и были несчастны, когда видели то, что произошло с теми, кто участвовал в беспорядках — смиряли свой пыл, чтобы не присоединиться к бунту.

Несколько раз генерал Мейфферт должен был прибегнуть к запугиванию, чтобы пробить дорогу через группы солдат. Как-то ему пришлось взорваться в гневе и дабы подкрепить свою позицию, он убил человека, молниеносно перерезав тому горло поперёк.

В других случаях Эди спокойно прибегала к использованию своей силы, чтобы расчистить путь через потенциальные неприятности. Давая солдатам понять, что она одна из Сестёр Джеганя, этим сводила на нет большинство вопросов ещё до того, как они могли появиться.

Несколько раз, когда её останавливали и задавали вопросы солдаты, ставшие на путь грабежа, вместо ответа она просто устремляла на них свои глаза. Глядя в её полностью белые глаза, впившиеся в них, они теряли самообладание, и после того, как их нервы окончательно сдавали, исчезали в темноте.

Далеко позади на поле Джа-Ла, посреди беспредела сражения стали появляться участки, на которых был восстановлен порядок, но на протяжении большей части ночи то здесь, то там завязывались беспорядочные стычки между пьяными солдатами.

Охрану императора вообще никак не беспокоил вопрос восстановления порядка — их заботил вопрос спасения жизни императора.

Боль, сотрясавшая Никки, подсказывала Ричарду, что Джегань был всё ещё жив и способен выказывать своё влияние. Конечно, это не могло подтверждать, что он во здравии.

И что ещё беспокоило Ричарда, так это то, что в какой-то момент, если он не сможет вернуть Никки, решится ли он на её убийство, используя Рада-Хань. Если он решится на подобный шаг, у Ричарда нет абсолютно никакой возможности предотвратить это.

Освободить её от ошейника — единственное решение этой задачи, и чтобы это осуществить, им нужно добраться до Натана во Дворце.

Выглянув из-под брезентовой занавеси, Ричард заметил суматоху в обширных ямах и котлованах, что была видна впереди в свете факелов. Ричард мог разглядеть колонны мужчин, животных, и фургонов, выбиравшихся из котлованов, где вырывался строительный материал.

Облака пыли распространились на большое расстояние от тех мест, где люди активно рыли землю.

Колонны мужчин и фургонов, выбиравшихся из тех ям, тянулись непрерывной вереницей по всему протяжению до самой насыпи. Вся эта вереница была в постоянном движении, перетаскивая грунт и камни к зоне строительства.

Ричард вновь вернул своё внимание к Никки, лежавшей на дне повозки рядом с ним. Смертельным захватом она держалась за его руку. Она дрожала всем телом. Он терзался состраданием к её мучениям.

Он прекрасно помнил, что эта боль представляла собой. Ему уже приходилось испытывать на себе магическое воздействие ошейника. Правда, то суровое испытание не длилось столь продолжительно. Его мучил вопрос, как долго она сможет выдерживать эту адскую боль и мучение.

Джиллиан лежала по другую сторону Никки и держала её за вторую руку. Немного в стороне от Джиллиан лежал Брюс, внимательно разглядывая обстановку, время от времени, выглядывая из под брезента, он держал меч в полной готовности мгновенно отреагировать на любое осложнение и вступить в бой.

Правда, Ричард всё же не был уверен в том, что можно довериться этому человеку. Не раз Брюс вмешивался, чтобы защитить Ричарда, рискуя при этом своей собственной жизнью.

Ричард понял, что представь каждому по-отдельности выбирать — не каждый человек в лагере остался бы с Орденом. Нашлись бы те некоторые, пусть даже и немного, кто скорее предпочёл бы не посвящать себя делу Ордена.

Ричард не имел полного представления о Брюсе, как таковом, потому он не понимал, в силу каких причин и обстоятельств он, рискуя собой, занял сторону Ричарда, но он был рад этому. Пусть даже это было маленькое событие, но оно дало ему надежду, что не все в этом мире утратили разум.

Всё ещё оставались люди, которые ценили свою собственную жизнь и жаждали свободы, чтобы жить той жизнью, которую сами сочтут приемлемой для себя. И более того, они были полны решимости бороться за неё.

Когда фургон дёрнулся и остановился, Эди подобралась поближе, небрежно оперевшись локтём о короткую боковую перегородку около Ричарда. Она огляделась вокруг.