Ким Харрисон - Хороший, плохой, неживой

Но пока что, в круге Алгалиарепта, я в безопасности.

И что же в этой картинке не так?

Заставив себя опустить руки, я посмотрела на фальшивое окно Пискари, увидела солнечный блик на самом высоком здании. Три минуты. Я приложила пальцы ко лбу.

– Если я тебя попрошу убить Пискари, сравняет ли это наш счет?

Он обернулся вполоборота:

– Нет. Хотя убить Птаха Амона Финеаса Хортона Мэдисона Паркера Пискари входит в список моих дел, все равно это просьба, и она увеличит твой долг, а не освободит тебя от него. Кроме того, если ты пошлешь меня против своего врага, он сможет сам меня вызвать, как ты сейчас, и мы вернемся к тому, с чего начали. Единственная причина, по которой он сейчас не может меня призвать – мы не договорились ни о чем и, так сказать, находимся в преддверии процесса призывания.

Он осклабился, и я отвернулась. Пискари стоял и слушал, думая о чем-то.

– Ты можешь меня отсюда вытащить? – спросила я, подумав о спасении.

– С помощью лей-линии – да. Но на этот раз это будет стоить тебе души. – Он облизал губы. – И ты станешь моей.

Варианты – один другого лучше.

– Можешь ли ты мне что-нибудь дать для защиты от него? – взмолилась я, начиная отчаиваться.

– Столь же дорого… – Он подтянул перчатки. – И у тебя уже есть все, что тебе нужно. Логика событий тебя сюда привела, Рэйчел Мариана Морган. Все, что спасет твою жизнь, потребует твоей души.

Пискари ухмылялся, и у меня живот свело судорогой, когда он застыл в восьми футах от меня. Мой взгляд метнулся к сумке с флаконом, который дал мне Кист – она была на той стороне барьера.

– Что же мне просить? – отчаянно выкрикнула я.

– Если я отвечу на этот вопрос, лапонька, у тебя не останется, чем платить, – прошептал он, наклоняясь ко мне и шевеля дыханием мои волосы. Я отпрянула, учуяв «бримстон». – Но ты же изобретательная колдунья, – добавил он. – Любой, кто может заставить звонить городские колокола, может выжить в схватке с вампиром. Даже таким старым, как Птах Амон Финеас Хортон Мэдисон Паркер Пискари.

– Но я же на три этажа под землей! – возразила я. – Мне отсюда не достать лей-линии.

Заскрипела кожа – это он ходил вокруг меня, сцепив руки за спиной.

– Что ты хочешь сделать?

Я выругалась про себя. Вне нашего круга ждал Пискари. Если я даже уйду от него, он выйдет сухим из воды. Вряд ли я смогу просить Алгалиарепта выступить свидетелем…

Вытаращив глаза, я подняла голову.

– Время? – спросила я.

Изображение Киста посмотрело себе на запястье, и там появились часы – точно такие, как те, что я раздолбала молотком для мяса.

– Минута тридцать секунд. У меня похолодели щеки.

– Что ты хочешь за свидетельские показания, что Пискари и есть серийный убийца колдунов?

Алгалиарепт осклабился:

– Мне нравится ход твоих мыслей, Рэйчел Мариана Мор-,ган.

– Сколько? – выкрикнула я, видя, как выползает солнце сбоку от домов.

– Моя цена прежняя. Мне нужен новый фамилиар, а добывать душу Николаса Грегори Спарагмоса – слишком долго.

Моя душа. Нет, этого я не могу сделать, даже пусть это удовлетворит Алгалиарепта и спасет Ника от потери души и похищения в безвременье, где он станет демонским фамилиаром навечно. С серьезным лицом я так пристально глянула в глаза Алгалиарепта, что он даже мигнул от удивления. У меня возникла мысль. Дурацкая и опасная, но, быть может, достаточно безумная, чтобы сработать.

– Я стану твоим фамилиаром добровольно, – прошептала я, не зная, смогу ли пережить те потоки энергии, которые он будет через меня тянуть или заставит меня для него удерживать. – Я становлюсь твоим фамилиаром бесплатно, но сохраняю душу.

Может быть, если я сохраню душу, он меня не сможет затащить в безвременье. Я смогу остаться по эту сторону лей-линий. Он сможет использовать меня лишь пока солнце не взойдет. Может быть. Вопрос был вот в чем: не будет ли у Алгалиарепта времени понять, в чем фокус?

– И я хочу, чтобы ты свидетельствовал до того, как мои обязательства по этому соглашению вступят в силу, – добавила я на случай, если выживу.

– Добровольно? – спросил он, и контуры его стали чуть размытыми. Даже Пискари был поражен. – Так не делается. Никто никогда раньше не становился фамилиаром добровольно. Я даже не знаю, что это значит.

– Это значит, черт побери, что я – твой фамилиар! – рявкнула, зная, что стоит ему задуматься, он тут же поймет, что получает от меня только половину. – И соглашайся сейчас, а то через тридцать секунд либо я, либо Пискари будем мертвы, и ты ничего не получишь! Ничего! Договорились или нет?

Образ Киста подался вперед, и я отпрянула с визгом. Он посмотрел на часы.

– Добровольно?

Глаза его блестели от радости и алчности. Я кивнула, охваченная паникой. Потом буду беспокоиться – если это «потом» еще будет.

– Договорились, – ответил он так быстро, что я подумала, не сделала ли я ошибку. Но все же меня заполнило облегчение, а потом реальность дошла до меня как пощечина. Господи, помоги мне! Мне предстоит быть фамилиаром демона.

Он тронул меня за запястье, и я отдернулась.

– Договорились, – повторил он, с вампирской быстротой схватив меня за руку.

Я ударила его ногой прямо в живот. Ничего не случилось – он только покачнулся от силы удара, но и все. Я ахнула, когда он процарапал черту поперек моей демонской метки. Полилась кровь. Я дернулась, и демон, издавая успокаивающие звуки, наклонил голову и подул на рану.

Я попыталась освободиться, но он был сильнее. Меня мутило от крови, от всего вообще.

Демон отпустил меня, и я рухнула, скользнув по дуге его барьера, ощущая покалывание в спине, и тут же поглядела себе на руку. Где была одна черта, теперь стало две, и новая выглядела не новее старой.

– На этот раз не было больно, – сказала я, слишком заторможенная, чтобы быть потрясенной.

– И в первый раз тоже не болело бы, если ты не попыталась зашить разрез. То, что ты чувствовала – это выгорало волокно нити. Я демон, а не садист.

– Алгалиарепт! – крикнул Пискари, но наше соглашение уже было заключено.

– Поздно, – ответил ухмыляющийся демон и пропал. Барьер у меня за спиной исчез, я рухнула назад, визжа, а Пискари бросился на меня. Упершись спиной в пол, я двинула его обеими ногами и перебросила через себя, а рукой схватила сумку и запустила в нее пальцы. Нащупала флакон, и в этот момент Пискари дернул меня на себя.

– Ведьма! – зашипел он, сжимая мне плечо. – Я получу, что мне нужно. А потом ты умрешь.

– Иди ты к черту, Пискари! – рявкнула я, с тихим хлопком открывая фиал и выплескивая ему в лицо.

Он вскрикнул, резко от меня оттолкнулся. Я смотрела, лежа на полу, как он отпрыгнул, лихорадочными движениями стирая с лица жидкость.

С колотящимся в горле сердцем я ждала, чтобы он упал, чтобы потерял сознание. Он ни того, ни другого делать не стал.