Ким Харрисон - Хороший, плохой, неживой

Она кивнула, стирая каплю кетчупа в углу рта. Гленн заинтересовался, наклонился прочесть мелкий шрифт над моим свеженакрашенным ногтем.

– А что такое? – спросил он. – Чем лук и чеснок нехороши?.. – тут до него дошло, и он с понимающим видом отодвинулся. – А, чеснок.

– Не будь дураком. – Я поставила бутылку на стол. – В чесноке и луке много серы. Как в яйцах. У меня от них мигрени.

– М-м-м… – Гленн с самодовольным видом взял бутылку кетчупа двумя пальцами и стал читать этикетку. – А натуральные вкусовые добавки – это что?

– Лучше тебе не знать, – ответила Айви, театрально понижая голос.

Гленн поспешно поставил бутылку. Я не смогла не фыркнуть.

Послышался звук мотоцикла, и Айви поспешно встала.

– Это за мной, – сказала она, сворачивая салфетку и отталкивая недоеденный пакет картошки на середину стола.

Она выпрямилась, худощавое тело потянулось к потолку. Гленн оглядел ее внимательно и отвернулся.

Мы с Айви встретились взглядами. Похоже было на мотоцикл Киста. Интересно, связано ли это как-то с прошлой ночью. Увидев мое внимание, Айви потянулась за сумочкой.

– Гленн, спасибо за завтрак. Рэйчел, пока, – бросила она и выпорхнула прочь.

Расслабив плечи, Гленн посмотрел на часы на стене и вернулся к еде. Я выскребала картошкой остатки кетчупа, когда с улицы донесся решительный голос Айви:

– Да ну тебя в Поворот, Кист! Я сяду за руль.

Я улыбнулась, когда взревел мотор и улица опустела.

Покончив с едой, я свернула салфетку и встала. Гленн еще не доел, и я, убирая со стола, кетчуп оставила. Уголком глаза я видела, как он его рассматривает.

– С бургерами тоже хорошо, – сказала я, присев возле кухонного стола и доставая книгу заклинаний. Раздался звук скользящего по столу пластика. Обернувшись с книгой в руке, я увидела, что он отпихнул от себя бутылку. В глаза мне он не смотрел.

– Ты не против, если я кое-что посмотрю перед тем, как мы выйдем? – спросила я, открывая книгу на указателе.

– Не против.

Его голос снова зазвучал холодом, и я решила, что это из-за книги. Вздохнув, я склонилась над выцветшими буквами.

– Я хочу соорудить чары, чтобы «Хаулеры» передумали насчет мне не платить, – сказала я, решив, что ему легче будет, если он будет знать, что я делаю. – Так что надо бы купить кое-что, чего у меня в саду не хватает, раз уж я все равно выхожу. Ты не против заехать еще в одно место?

– Не против.

Холода стало едва заметно, но меньше, и я это сочла хорошим признаком. Он шумно перемешивал лед соломинкой, и я нарочно подвинулась ближе, чтобы ему было видно.

– Смотри, – сказала я, показывая на расплывающийся печатный текст. – Я была права. Чтобы их мячи летели не в ту сторону, мне нужны бесконтактные чары.

Для земной колдуньи вроде меня бесконтактное – это нужна волшебная палочка. Я никогда раньше таких не делала, но от списка ингредиентов у меня глаза на лоб полезли. Все у меня есть, кроме спор папоротника – и волшебной палочки.

Интересно, сколько стоит планка красного дерева?

– А зачем вы это делаете?

В голосе его прозвучал намек на враждебность, и я, моргая, закрыла книгу, отложила ее с неприятным чувством. Потом повернулась к нему, спиной к кухонному столу.

– Колдую? Потому что это – моя работа. И я никому не причиню вреда. По крайней мере, колдовством.

Гленн отставил свою большую чашку, разжал темные пальцы, убрал руку. Помолчал, потом сказал нерешительно:

– Я не о том. Как вы можете жить вот с такой соседкой? Готовой взорваться без предупреждения?

– А-а, это… – Я потянулась за банкой. – Ты просто застал ее в неудачный день. Еще она не любит твоего отца… Ну и на тебе сорвалась.

К тому же ты, мудак, сам напросился. Я допила чашку и отставила ее.

– Готов? – спросила я, беря со стула пальто и сумку. Гленн встал, оправил на себе костюм, убрал после себя мусор под раковину.

– Она чего-то хочет, – сказал он. – И каждый раз, когда она на вас смотрит, она глядит виновато. Намеренно или нет, но она в вас когда-нибудь вцепится, и она это знает.

Я оглядела его с головы до ног оскорбленным и высокомерным взглядом.

– Она на меня не охотится.

Стараясь сдержать гнев в узде, я быстро вышла в коридор. Гленн через секунду оказался рядом со мной; твердые подошвы его туфель гулко стучали по полу.

– Вы мне хотите сказать, что вчера она первый раз на вас напала?

Я открыла рот, чувствуя, как мои резкие шаги отдаются в позвоночнике. Очень много раз было «чуть не», пока я поняла, что включает ее кнопки – и научилась этого не делать.

Гленн ничего не сказал, услышав в молчании ответ.

– Послушайте, – сказал он, когда мы вошли в алтарь, – может, я вчера ночью выглядел всего лишь как тупой челове-чишка, но я смотрел. Пискари вас зачаровал проще, чем свечку задуть. А она вас от него оторвала, просто позвав по имени. Это не может быть нормально. И он назвал вас ее зверушкой. Это так и есть? На мой взгляд, очень похоже.

– Я не ее зверушка, – ответила я. – И она это знает. А Пискари пусть себе думает, что хочет.

Натянув пальто, я вышла из нашей церкви и устремилась вниз по ступеням. Машина Гленна была заперта, и я рванула на себя ручку – без толку, естественно. Разозленная, я ждала, пока он отопрет.

– И это совершенно не твое дело, – добавила я.

Детектив ФВБ молча открыл свою дверь, остановился и посмотрел на меня поверх машины. Надел темные очки, пряча глаза.

– Вы правы. Это не мое дело. Дверь щелкнула, отпираясь, и я села, хлопнув дверцей так, что машина затряслась. Гленн аккуратно сел за руль и закрыл дверцу.

– Вот именно, что не твое дело, – пробурчала я в изолированности салона. – Ты ее слышал, Айви сказала, что я не ее тень. Она не врала.

– Я слышал и другое. Пискари сказал, что если она не возьмет вас под свою власть, возьмет он.

Прилив уже реального страха окатил меня – ненужный и нежеланный.

– Я – ее друг, – с нажимом сказала я. – Все, что ей нужно – это друг, который не жаждет ее крови. Тебе это не приходило в голову?

– То есть ручная зверушка, Рэйчел? – тихо спросил он, включая мотор.

Я ничего не сказала, постукивая пальцами по подлокотнику. Я не зверушка у Айви. И даже Пискари не заставит Айви меня в нее превратить.

Предвечернее позднесентябрьское солнышко через кожаную куртку грело мне локоть, положенный на открытое стекло машины. Миниатюрный фиал с солью на браслете покачивался на ветру, постукивая по деревянному кресту, и я, протянув руку, повернула боковое зеркало так, чтобы видеть машины, идущие сзади на расстоянии корпуса. Приятно было иметь машину к своим услугам. В ФВБ мы будем через пятнадцать минут, а не через сорок, как было бы на автобусе, пусть даже и движение плотное.