Терри Гудкайнд - Первое правило волшебника

Ричард выпустил ее руку. Обхватив руками голову, он отвернулся к костру.

— И так с каждым новорожденным мальчиком?

— Да, — ответила Кэлен, и он едва расслышал ответ. — Не допускается возможности оставить жизнь ни одному мужчине-Исповеднику, потому что из каждого может вырасти тот, кто в будущем использует свой волшебный дар во зло, чтобы добиться господства для себя и вернуть «темные времена». Волшебники и Исповедницы внимательно наблюдают за каждой беременной Исповедницей и делают все, что в их силах, чтобы утешить ее, если у нее рождается мальчик, которого нужно... — Она умолкла.

Ричард вдруг понял, что ненавидит Срединные Земли, ненавидит страстно, и только во вторую очередь — из-за отношения к Даркену Ралу. Он впервые понял, почему те, кто поселился в Вестландии, хотели жить в стране, где нет никакой магии. Больше всего он сейчас желал бы вернуться туда, подальше от всех этих колдовских дел. Слезы выступили на его глазах, когда он подумал, как он тоскует по Оленьему лесу. Он поклялся себе, что если все же справится с Даркеном Ралом, то уж позаботится о том, чтобы восстановить границы. Зедд ему поможет, в этом Ричард не сомневался.

Теперь он понял, почему и сам Зедд старался держаться подальше от Срединных Земель. И если границы будут восстановлены, то он, Ричард, всю оставшуюся жизнь проживет по ту сторону границы.

Но сначала надо будет разобраться с мечом. Он не отдаст Меч Истины.

Он уничтожит его.

— Спасибо тебе, Кэлен, — выдавил он из себя. — Спасибо, что рассказала мне все. Не хотел бы я услышать об этом от кого-нибудь другого.

Он чувствовал, что говорит совсем не то. До сих пор ему казалось, что, когда удастся остановить Рала, жизнь только начнется, что впереди какое-то будущее и какие-то возможности. Теперь он понял, что остановить Рала — не начало, а конец. Конец не только для Рала, но и для него самого.

В будущем после этого ничего не останется, всякая надежда умерла. Если он справится с Даркеном Ралом и Кэлен будет в безопасности, то он, одинокий, вернется в Олений лес, и жизнь для него закончится.

Он услышал, как Кэлен всхлипывает за его спиной.

— Ричард, если ты хочешь, чтобы я оставила тебя, не бойся прямо сказать мне об этом. Я тебя пойму. К таким вещам Исповедницы привыкают.

Он посмотрел на догоравший костер и зажмурился, стараясь сдержать слезы. Ричард чувствовал боль в груди, дышал с трудом.

— Прошу тебя, Кэлен, скажи, есть ли... есть ли хоть какая-то возможность... чтобы... мы с тобой.

— Нет, — простонала она.

Он постарался удержать дрожь в руках. Все для него было потеряно.

— Кэлен, — заговорил он наконец, — есть ли какой-то закон, или обычай, или что там еще, который запрещал бы нам быть друзьями?

— Нет, — ответила она плача.

Ричард повернулся и обнял ее.

— Именно сейчас я нуждаюсь в друге, — прошептал он.

— Я тоже. — Она плакала, обнимая его, положив голову на его грудь. — Но я сама больше не могу.

— Я знаю, — сказал он, чувствуя, как по щекам текут слезы. — Но, Кэлен, я люблю...

Она приложила палец к его губам.

— Не говори этого! — вскрикнула она. — Пожалуйста, Ричард, никогда этого не говори.

Она могла помешать ему произнести это вслух, но только — не думать и чувствовать.

Кэлен, рыдая, прильнула к нему, а он вспоминал, как тогда, в приют-сосне, после их первой встречи, когда подземный мир чуть не заполучил ее, она также прильнула к нему, и он тогда подумал, что Кэлен не привыкла к тому, чтобы ее обнимали. Теперь он понимал, почему.

Огонь гнева начал разгораться среди пепла надежды.

— А ты уже выбрала себе пару?

Кэлен покачала головой.

— Сейчас у меня есть более важные дела. Но если мы победим и я останусь жива, то должна буду это сделать.

— Раз так, пообещай мне кое-что.

— Если смогу.

Ричард почувствовал, как у него пересохло в горле, и с трудом смог произнести:

— Обещай, что не выберешь никого, пока я не вернусь в Вестландию. Безразлично, кто бы это ни был.

Кэлен подавила рыдания.

— Обещаю.

Он все еще держал ее в объятиях, пытаясь вновь прийти в себя, борясь с подступающим отчаянием. Наконец он заставил себя улыбнуться.

— А в одном ты не права.

— Это в чем же?

— Ты сказала, что Исповедницы не подчинялись еще ни одному мужчине. Но ты ошиблась. Мне подчиняется сама Мать-Исповедница. Ведь ты поклялась защищать меня. И я заставлю тебя выполнять обязанности проводницы.

Кэлен через силу засмеялась.

— А ведь, пожалуй, ты прав. Поздравляю! Ты первый, кому это удалось. Ну и что прикажет мой хозяин своей проводнице?

— Чтобы она больше не доставляла мне беспокойство, пытаясь покончить с собой. Ты нужна мне. И еще. Чтобы доставила меня к королеве, чтобы мы могли добыть шкатулку, встретиться с Даркеном Ралом и потом, с помощью проводницы, благополучно вернуться.

Кэлен кивнула.

— Будет исполнено, повелитель. — Она отстранилась от него, положила руки ему на плечи и сильно стиснула их, улыбаясь сквозь слезы.

— И как это получается, что благодаря тебе я чувствую себя лучше даже в самые скверные минуты моей жизни?

Ричард пожал плечами, снова заставил себя улыбнуться, хотя ему было страшно тяжело, и сказал:

— Я — Искатель Истины. Я все могу. — Он хотел сказать еще что-то, но осекся.

Ричард перестал улыбаться, и она покачала головой.

— Ты исключительная личность, Ричард Сайфер, — прошептала она.

А он желал только одного — выплакаться где-нибудь, где его никто не увидит.

Ричард затоптал тлеющие угольки — единственное тепло в холодном утреннем воздухе. Небо стало светло-синим, с запада подул резкий ветер.

«По крайней мере, — подумал Ричард, — ветер в спину». У ног его лежала та палка, которую Кэлен приспособила, чтобы зажарить кролика.

При мысли о том, что он, лесной проводник, учил ее таким вещам, Ричард покраснел. Мать-Исповедница выше, чем королева. Королевы кланяются Матери-Исповеднице... Никогда в жизни он не чувствовал себя так глупо.

Зедд пытался его предупредить, стоило только послушать Волшебника.

Ричард ощутил страшную пустоту. Он вспоминал о брате, о друзьях, о Зедде, о Чейзе. По крайней мере он не одинок. Он смотрел, как Кэлен взваливает на плечи мешок. «А у нее, — подумал Ричард, — никого нет. Даже Исповедниц. Она осталась одна во всех Срединных Землях, окруженная людьми, которых пытается спасти и которые боятся и ненавидят ее, или врагами, которые хотят ее убить. И нет даже Волшебника, который мог бы защитить ее». Ричард понимал, почему она боялась ему об этом рассказать. Он ведь ее единственный друг. И нельзя же думать только о себе. Если он может быть ей только другом, пусть так, даже если это убьет его.

— Наверное, трудно было рассказать мне все это? — спросил он, вешая меч на пояс.