Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Гроссграф

Демон прогудел, как огромный паровой зверь:

- Но ты не поработил.

- Ты их освободил! - воскликнул другой голос, потоньше.

- Освободил навеки! - добавил третий голос, по стене пробежали морозные узоры. - Они теперь никому не подчинены отныне… Даже тебе.

- Они свободны…

- Они освобождены от страха…

Я не услышал дружного вздоха зависти, но ощутил ее всем существом. Демоны страстно завидуют этим свободным существам, что отныне будут нежиться в океане плазмы до тех пор, пока не растворятся в ней, достигнув цели воссоединения со Вселенной.

Демон, что в центре, проворил гулко:

- Мы тоже хотим такой же свободы! Мы назовем тебе свои имена, отпусти нас!

Я подумал, покачал головой, а затем, вдруг не поймут, развел руками, скривил жалостливую рожу.

- А будет ли, - сказал я проникновенно, - это честным по отношению к вашим героическим собратьям? Они отважно дрались на моей стороне, гибли и терпели ужасающую боль и муки при возрождении… Они, скажем так, заслужили своей пролитой кровью… или что там у вас вместо крови? А вы хотите на чужом… гм… хвосте в рай въехать? В смысле, в свой ад? Без усилий?

Демон сказал настойчиво:

- Я назову тебе свое имя, дай мне выполнить какую-то работу… потом отпусти!

Я снова подумал, ничего не приходит в голову, снова покачал головой:

- Извините, ребята. Все, что можно делать самому, мужчина должен делать сам. Разве что неквалифицированную работу поручать понаехавшим… Иначе так Иваном-дураком и останусь во веки вечные… Я со своей работой пока справляюсь, спасибо за предложение.

- Тогда помоги нам!

- В смысле?

- Мы хотим свободы…

- Нет, ребята, - сказал я уже увереннее, раз с той стороны не ломают стену, - я вас понимаю, хотите и рыбку съесть, и в сексуальных меньшинствах не засветиться. Но так не бывает!… Нет, бывает, но у меня не проходит. Я сам такой, где прохожу, другим хитрованам ловить нечего. На меня где сядешь, там и слезешь.

Огненный бухнул низким голосом, половина частот, как я догадываюсь, теряется в инфразвуке:

- Но вы же, повелитель, этот… как его…

- Паладин, - подсказал другой голос, этот демон, похоже, посмышленее.

- Ага, - сказал и огненный демон. - Это самое слово.

Я улыбнулся и развел руками:

- Парни, я вас понимаю. Но я паладин только с соратниками, а с вами - политик. Политик - это самая грязная тварь на свете, которая делает чистое и благородное дело, несмотря на все плевки в свой адрес. Так вот, уступить вам - это обесценить подвиг тех героев, кто поверил мне. Это без шуточек, посмотрите и оцените, какой я серьезный, я таким бываю редко. Тогда вы не поверили, теперь торгуетесь… Молодцы, конечно. Но не на того напали!… Кто со мной торгуется, без штанов останется.

Демон замедленно и с недоумением посмотрел на свою нижнюю часть, потом на меня.

Я отмахнулся.

- Кто уже без штанов, тот потеряет шерсть, копыта и рога. А то и еще что-нить, на базаре все продать можно. Экономика-то рыночная!

Демон пробасил умоляюще:

- Господин, у меня очень простое имя. Его скоро раскроют, и я попаду в вечное рабство к магам…

Я вздохнул:

- Извини, парень, но не дави на жалость. Я все понимаю, но нельзя, чтобы одни платили жизнями и муками, а другим то же самое доставалось на халяву. Вся система ценностей рухнет!… Ну разве что младенцам, студентам и престарелым такое можно: одни еще не могут заработать, им блага пока авансом, а другие уже заслужили с верхом.

- Господин…

Я покачал головой:

- Парень, мне жаль тебя. Честно, жаль.

- Господин, я тогда тоже хотел пойти, но… сглупил!…

Я ответил с сочувствием, но непреклонно:

- Нет, ребята. Я с ними был честен, буду и с вами. Не хочу обманывать. Потому не называйте мне свои имена, мне они не нужны. Я не собираюсь становиться повелителем демонов. Извините, давайте на этом заканчивать. У меня еще неотложные светские обязанности жмут: ну там, флирт, волокитство, пряжку на шляпе поменять надо…

За стеной полыхнуло, некоторые пятна темнеют, другие сразу исчезли. Демоны ретируются, ничего не выторговав, только могучий, как утес, огненный демон все еще переминается с ноги на ногу. Я видел, как ему не хочется уходить, с ним еще с десяток монстров. Им все еще кажется, что сдамся на их уговоры, но человек - тварь злобная и мстительная, я все время помню, что эти гиганты не пришли на зов крохотного Серфика, а со мной плечо в плечо сражались демоны намного мельче и слабее.

Еще двое исчезли с короткими хлопками воздуха, словно скоростные самолеты преодолевали гиперзвуковой барьер. Огненный тоже как будто изготовился к прыжку в свой мир, но резко остановился. Чудовищная башка повернулась в мою сторону.

- А что… - проговорил он, - если я просто назову тебе свое имя…

Его передернуло при этих словах, я как будто-то ощутил этот ужас снова оказаться в полной власти человека и жить в ледяной пустыне, каким им кажется этот мир.

- И что? - спросил я. - Зачем мне это?

- Моим хозяином станешь ты.

- Не интересуюсь, - ответил я непреклонно, хотя внутри пискнула и завозилась моя подленькая душа. - Мне это не требуется. Это нужно вам? Это ваши проблемы, ребята! Поезд ушел, у вас был шанс. А теперь лесом или чем там у вас ходят, но я желаю вам счастливой дороги отсель. Я уже сказал, не стремлюсь быть демоновладельцем. У нас даже работорговля с какой-то дури запрещена демократами. Хотя можно бы хоть кошатников…

Он договорил:

- Позовешь, когда понадоблюсь. Но если будешь знать мое имя, то моим хозяином не может стать другой. Это значит - не сможет вызвать и поработить!

Неясные тела демонов задвигались, переходя из формы в форму. Кроваво-красное море пошло волнами, появились оранжевые смерчи, воронки, гул стал слышнее, по стене пробежал морозный узор, тут же сменился багровыми потеками расплавленного металла.

Я отступил, вдруг да все-таки прорвется в комнату, развел руками, но голосок мой подленький дрогнул вовсе не от страха:

- Ну, если это будет выглядеть не как порабощение, а, напротив, защита от других, более властных натур… гм… вообще-то я всегда был склонен к возвышенным гуманитарным акциям. Эгалите, либерте… э-э… словом, марсельеза и всеобщая декларация прав. Но все равно, не задаром! Повторяю, если задаром - это будет выглядеть предательством по отношению к тем, кто за либерте проливал свою и чужую кровь на баррикадах.

Огненный воскликнул, как могла бы вскрикнуть лесопилка:

- Ты согласен, человек?

- При определенных условиях, - ответил я. - Что-то у меня чувство такое, что пользуетесь моей добротой и гуманизмом по полной программе, а я только стыдливо хихикаю да стесняюсь. Ну ладно, пользуйтесь, пока я добрый… Хорошо, договорились!

Огненный сказал торопливо:

- Мое имя Кешатетр-сто семьдесят четыре минус два зэт. Ты мой хозяин, я слушаю только тебя и повинуюсь только тебе. Твоя воля - моя воля. Скажешь умереть - умру.