Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Гроссграф

После обеда прибыли двое лордов из дальних земель, а когда посыльные доложили, что показались знамена передового отряда сэра Вильфрида Альбисхаузена, я распорядился:

- Больше никого не ждем! Сэр Вильфрид, если не ошибаюсь, на другом конце Армландии?

- Точно, - подтвердил Растер. - Но вояка он знатный.

- Если сэр Вильфрид, - сказал я, - сумел перебросить свой отряд из такой дали, то остальные могли еще раньше.

Альбрехт проговорил с сомнением:

- Не мало ли у нас войск…

- Мы разве воюем с Гиллибердом? - огрызнулся я. - Или с другим королевством?

Он покачал головой.

- Когда к стенам замка подходит войско достаточно многочисленное, лорд чаще всего тут же начинает выторговывать условия сдачи. Мы ведь не ради сражений собираем войско?

Я прошипел:

- Тихо!… Не надо разочаровывать героев. Все рвутся в бой, застоялись за зиму. Подвиги им подавай!

- Будут подвиги, - заверил он, - если не соберем войско, что одним видом отобьет охоту воевать.

- Все равно выступаем через три дня, - распорядился я. - У меня слишком много планов, чтобы я тратил все лето на одно лишь усмирение самостийных лордов.

На другой день я собрал прибывших лордов в большом зале.

- Все мы, - заговорил я, - собрались, чтобы наконец-то покончить с раздробленностью Армландии, убрать границы и строить новую, счастливую жизнь. Но будет несправедливо, если на благо Армландии поработают одни, а благами будут пользоваться все.

Барон Альбрехт легонько кивнул, уже понял, что скажу следом. Умный, гад, словно и не рыцарь, которому непристойно даже предполагать у человека задние мысли.

- Потому, - закончил я, - все мы, проливающие кровь на благо Армландии… или хотя бы пот, имеем больше прав на ее земли и вообще на власть. Я имею в виду, что сразу после победы будет некоторое перераспределение как земель, так и властных полномочий. В пользу тех, повторяю, кто не сидел дома, а участвовал в нашем доблестном походе!

Рыцари подбодрились, а в зале словно ангел пролетел. Лица просветлели, глаза заблестели, спины выпрямились, и все будто помолодели и посвежели. Большая часть все-таки безземельные, а есть и вовсе безлошадные, эти влезли в долги, чтобы купить доспехи и коня. Для них участие в моем походе - игра ва-банк.

Барон Альбрехт сидит с невозмутимым лицом, Макс смотрит восторженно, он всегда смотрит восторженно, сэр Растер оглядывается по сторонам победно, мол, вы же видите, наш сюзерен никого не обидит, все получат от щедрот.

Барон Варанг переспросил с сомнением:

- Хорошо ли это будет? Никогда земли лордов не урезались…

- Барон, - сказал я громко, - «никогда» - это чересчур большой срок. Напомню как знаток старинных рыцарских законов, что земли король раздает на правах лена, только лена!… И только тому рыцарю, который ее заслужил подвигами или беспорочной службой. Но потом как-то уже привыкли, что земля дальше передается наследникам героя, а те, в свою очередь, приносят королю клятву верности. Не так ли?

Варанг кивнул:

- Абсолютно верно.

- Просто за века, - напомнил я с той долей справедливого возмущения, которой от меня ждут, а главное, которая подействует, - наследники, всякий раз получая землю как бы из рук отца, привыкли считать, что она и принадлежит отцу, а не королю! Дескать, это уже семейное владение, король тут никаким боком… Но я прошу вас поднять старинные законы и посмотреть: никто и никогда не отменял право короля или любого сюзерена не только жаловать землями, но и отбирать их!

Сэр Растер сказал громко и с чувством:

- Верно, я сам читал этот закон, но, как и все, не обращал внимания. Так что все мы получим больше земель к нашим владениям именно по закону!

- По закону, - подтвердил Альбрехт без особой охоты.

- По старинному освященному праву, - сказал я громко. - Не посрамим!

И хотя девиз ни к селу ни к городу, но звучит красиво и героически, в зале тоже вскрикивали с воодушевлением: «Не посрамим!», ибо срама рыцари боятся больше всего на свете.

Ну вот и хорошо, мелькнула мысль, когда воспламененные перспективами лорды покидали зал. Я поймал на крючок и последних колеблющихся. Рыцарство рыцарством, забота о благе Армландии тоже хорошо, но обещанная морковка - проверенное временем и всеми экономическими системами средство.

После заключительного пира военачальники занимались самым важным: определяли, кто за кем следует в походе, чтобы ничьей чести не было урона, когда впереди маячат знамена менее знатного лорда. И кто не смеет вступать в битву раньше не только своего сюзерена, но более именитых и знатных воителей, это прямое оскорбление, что смывается только кровью обидчика, из-за чего в разгар сражения вскипевшие рыцари нередко нападают на обидчиков из своего же лагеря, и даже вмешательство короля не может остановить жестокую сечу.

В день выступления прибыли еще два лорда с ударными отрядами конных рыцарей, пешими кнехтами и лучниками. Последних я сам осмотрел ревниво, увы, луки простые, хоть из хорошего тиса, но не ровня тем, которые жду от Гунтера.

Почти при каждом крупном лорде священники, большинство из которых не столько проповедники, сколько практики с боевым опытом. Нечисть и магия не терпят их присутствия, чуют и стараются убраться подальше. У кого не хватит чутья спрятаться, тех священники уничтожат с превеликим энтузиазмом.

Забираясь на Зайчика, я оглянулся на окна башни. В одном пламенеют пышно взбитые огненные волосы. Растер перехватил мой взгляд, сказал значительно:

- Хозяйка замка - вот что такое замок. А замок без хозяйки подобен лесу.

- Хорошо, - пробормотал я, - тогда все в порядке.

- В полном, - заверил он. - Замок в надежных руках, сэр Ричард!

Первыми из-под арки ворот выехали броско одетые знаменосцы, их целый отряд, красные, оранжевые и желтые знамена вперемешку с баннерами бодро трепещут по ветру. Сзади с небольшим отрывом замкнутой группой двигаются наиболее влиятельные лорды. Не успел народ со стен прокричать им славу, как начали выезжать рыцари, простые и банерные. Выглянувшее из-за края земли солнце заиграло на их блестящих доспехах так ярко, словно из ворот выволакивают огромную зажженную люстру.

Я не оглядывался, не гроссграфье дело следить за порядком перемещения войск, знаю только, что за рыцарями выедут легкие конники. Сейчас позади, а как только минуем владения барона Эстергазэ, что уже давно не его владения, поскачут вперед и в стороны. Это выдвинутые далеко вперед глаза и уши большого неповоротливого войска.

На стенах кое-где еще с ночи пылают факелы, глубокая тень лежит в долинах и распадках. Солнце только поднимается, а мы уже вброд перешли реку, разведчики заранее выведали, где после половодья намело песка, а то нечистый каждой весной мель перетаскивает в другое место, чтобы праведные христиане сдуру тонули на неожиданно появившейся глубине.