Ольга Назарова - Дорога в туман

— Эй, стой! Погоди! Я все равно не понял. И как это? А если я опять… Ну, кошмары будут, и ты не придешь?

— Неа. Ты же теперь знаешь, почему они, а ведешь себя… Ну, прости, не хочется нарываться на слежку, грубости и обвинения. — Катерина посмотрела на Кота, который отстал и теперь оказался за спиной у Степана. Кот активно кивал головой и одобрял Катино поведение.

— Прости, пожалуйста, это, ну погоди, я ж извинился, и это… спасибо. Ну, еще раз. А как ты на собаке ездишь? Пес что, летает, или так прыгает? И как делаешь, что кот говорит?

— Что???? — Баюн был оскорблен в лучших чувствах. — Я, молодой человек, к вашему сведению, уже много веков говорю!

— А я, кстати, не собака, а Волк. Бурый Волк. Приятно познакомиться! — ухмыльнулся прямо Степану в лицо Бурый.

— Мы, вроде, немного перестарались, — печально констатировала Катя, глядя на шоковое состояние Степана.

— Степочка, ты сказки-то читал в детстве? А? — как у маленького спросила она.

— Эээ? — Уточнил Степан.

— Болезный, сказки ты читал, или нет? Отвечай, пока она с тобой вообще говорит! — рявкнул Волк.

— Да-а-а, — сфокусировался на вопросе Степан.

— Да-а-а-а, — протянула Катя. — Тогда проще. Это вот Кот Баюн, это — Бурый Волк. Там, около терема Сивка-Бурка. Тоже говорить может, и это не я делаю, а он сам умеет. И они все не из дурацких твоих игр, и не из фантастики, а из Лукоморья. И только попробуй сказать, что ты не знаешь, что это такое!!!

Степан прислонился к стволу ближайшей яблони, и беззвучно открывал и закрывал рот. А на него терпеливо смотрели те, кому он никогда не давал ни единого шанса на реальное существование.

— Кать, может, его из шланга полить? — уточнил Волк. — Чего-то до него плохо доходит. Мозги, небось, совсем сплавились с этими играми. А так водичка, холодненькая, глядишь, полегчает…

— Не, он и так справится, он живучий. Если столько кошмаров мог пережить, сейчас должен оклематься, — деловито оценила ситуацию Катерина.

Бабушка Степана, разумеется, не могла не уточнить, куда это так спешит ее внук, первый раз выйдя из дому за все время пребывания! Она с радость увидела, что к соседям!

— Ой, ну хоть бы подружился с Катей. Она-то уж совершенно обычный ребенок! — была уверена Вера Михайловна.

Она чуть позже под каким-то предлогом заглянула к Катиной бабушке, заодно уточнив, не мешает ли Кате Степочка.

— Нет, они в саду разговаривают, — честно отрапортовала Катина бабушка, и едва удержалась от смеха, услышав очередной раз, что Катино влияние, как совершенно обычной и заурядной (о, только не обижайся, пожалуйста, дорогая моя, но это такое достоинство!) девочки может быть очень для Степочки полезно!

Степан сидел в тереме за скатертью-самобранкой, ел вкуснейший пирог с малиной, восхищенно косился на скатерть и слушал Баюна, который соловьем разливался, рассказывая, как он может видеть сны людей.

— Ничего себе! Вот так приключение! — думал Степан, — вот тебе и отстой! Вот и скукотища! Хотел бы я, чтобы тут оказались эти психологи и аналитики, которые чего только отцу не пели про мои сны. А вишь, как просто, Кот лапой повел, девчонка спела, и нет кошмаров! Ой, блин! Я же сегодня играл уже!

— Катя! — Степан так крикнул, что Катерина чуть не свалилась с перил резной лесенки, где уютно устроилась, болтая ногами. В последний момент ее поймал Волк.

— Да что ж ты так орешь-то! — возмутился Волк. — Девочку вон напугал!

— Чего тебе? — Катерина приняла важный вид.

— Кать, а ты, может, еще придешь разок? А? Я ж не знал, я сегодня играл уже с утра. А они, получается, опять придут, — он сильно побледнел, и стало видно, что на самом деле он по-настоящему измучен этим. — Я их… Я их боюсь.

— Да еще бы! Такое не бояться! Мне самой страшно, когда я их вижу, — спокойно ответила ему Катерина. — Не бойся, я приду, если понадобится. Котик, мы сможем?

— Сможем, так уж и быть, только смотри, больше Войной и миром окно не подпирай, я чуть поймал, такой том толстенный, до сих пор лапы болят! — Кот для наглядности помахал передними лапами перед Степаном.

Это был первый вечер, когда Степан пошел к бабушке и просил, можно ли поужинать с ней? И даже, вспомнив о словах Катерины про грязь в комнате, убрал всю посуду и наиболее стратегически возвышающиеся кучи вещей в комнате. И оставил окно открытым. И даже почти не боялся уснуть. А когда пришли сны, и он опять забился от ужаса, тихий, но чистый голос его первого в жизни друга, прогнал всех тех, кто его так мучил и пугал.

— Кать, а Горыныч страшный? — Степан с азартом выспрашивал все мельчайшие подробности Катиных приключений. — Только честно!

— Честно? Очень!

— А на Сивке можно будет покататься когда-нибудь?

— Спроси его сам!

— А Волк на кого похож, когда превращается в человека?

— Степ, отстань! Я наплавалась до звона в ушах, дай передохнуть!

— Вот кто бы мог подумать, что он такой говорливый? — думала Катерина, садясь верхом на Сивку, и легко обгоняя Степанов мопед. — Хотя, наверное, мама права, он просто намолчался, а теперь наговориться не может.

Катиной семье стало казаться, что Степан к ним переехал, потому что он появлялся ранним утром и уходил поздним вечером. Догадки Катерины были верны только наполовину. Еще Степан страшно боялся, что его потянет к компу поиграть, а вдруг Катерина больше ему помогать не будет? Поэтому он старался держаться от своих гаджетов как можно дальше, поудалял все игры, хотя и понимал, что с его-то практикой, и опытом, восстановить все он сможет за полчаса, если не быстрее. Катерина же с ее нереальными историями, которые правдой быть не могли, но были, была интереснее, чем все игры. А уж Сивка, Волк и Баюн и того лучше! Вот бы уговорить Сивку его покатать!

Баюн сидел за столом и занимался совершенно непривычным для себя занятием. Он, против обыкновения, не ел, а писал письмо. Точнее писал Дубок, то, что Кот ему важно диктовал. Дубок уже записал колыбельную, которую Катерина придумала для Степановых кошмаров, и перешел к лирическим отступлениям, приветам и разным приятным мелочам.

— Кому пишешь? — лениво спросил Волк.

— Варушу и но̀рушам. Им как раз колыбельные очень нужны! — важно ответил Баюн.

— Котик, а если не секрет, кто это? — удивилась Катерина.

— Варуш, это мой сын. А норуши, это норуши и есть.

— У тебя тут сын есть? — ахнула Катя. Она никогда не слышала о родственниках Баюна.

— Разумеется, есть, и не один! Я же Кот в самом расцвете сил! И пользуюсь большим успехом у кошечек! — важно распушился Баюн. Но расслышав сдавленный смешок Волка, моментально надулся. — Будешь хихикать, ничего не буду рассказывать! — зашипел он на Бурого.

— Да я и так знаю, чего мне рассказывать-то. — Волк насмешливо покосился на разобиженного Кота.