Олег Мир - Колдун

— Здрасти! Елизавету Петровну знаете? Из соседней квартиры, — удовлетворительный кивок, — буте так любезны, передайте её вот этот конвертик. Я ее друг детства проездом в городе, вот хотел поздравить с праздником, а дома не застал. Скажите, что, Женя передал.

Девчонка молча меня выслушала, приняла конверт, и после непродолжительной паузы закрыла дверь.

Так я вроде как долг вернул, а если соседи попались не очень честные, то уже не моя вина.

После прогулок по свежему воздуху и всей этой суеты, чертовски захотелось поесть, тем более с ночи ни крошки во рту не было. После недолгого раздумья все фасфуды и закусочные были откинуты. Не то у меня сейчас состояние, чтобы пичкать себя всякой дрянью. А на нормальный ресторан денег нет. Сразу вспомнился разговор с Шефом и то, что после окончания отпуска меня ждет увольнение. Как зарабатывать дальше не знаю, но это далеко не самая главная проблема на данный момент. Эти мысли вытянули из подсознания тоску и легкое отчаяние, пришлось срочно менять их вектор, и думать о приятном. Если сейчас впаду в черную депрессию, то откачивать меня будут уже в психушке. Поэтому у меня остался только один вариант «Боровик».

Еще на подходе к кофейнице стало понятно пообедать нормально мне сегодня не суждено. С десяток дорогих машин, припаркованных на стоянке, явно об этом намекали. Я все же проявил оптимизм, и сунулся внутрь, не зря же я столько топал по промозглым улицам обдуваемый злобным осенним ветром.

Спустился по выщербленным ступенькам, глянул в общий зал. Да не судьба поесть. Столы выставлены буквой П, с наваленной снедью. Народ явно не на праздник собрался, а скорей поминать безвременно ушедшего. Лица у всех скорбные, одежда траурная, у девиц глаза заплаканные.

Выйдя на улицу, завернул за угол, чуть не вляпался в обширную лужу, прыгнул с места, но сил не хватило, и все же пятками шлепнулся в воду. Грязные брызги разлетелись во все стороны. Я чертыхнулся и зашел под козырёк черного входа. Достал сигарету, закурил.

Выкинул окурок в лужу и понял, что мало, склонил голову, подкурил вторую, и когда выпрямился, заметил, что женщина в дорогом черном платье по широкой дуге обходит водное препятствие. На фоне дряхлого сарая, с почерневшими досками, и полуразрушенного гаража, она смотрелась нелепо роскошно, так и хотелось крикнуть: Дамочка вы адресом ошиблись. Закончив маневр, она подошла ко мне, прикусила нижнюю губу и уверенно посмотрев в глаза, спросила.

— Угостите даму сигаретой?

Я подал просимое, затем предложил огонь, она подкурила, и глубоко затянулась, прикрывая умело накрашенные веки как, бывалый курильщик после долгой завязки.

— Три месяца не курила, — она явно была не прочь завязать беседу.

— А что так? — я кивнул на дымящуюся сигарету.

— Подругу убили, — я увидел, как желваки заходили на ее красивом лице, вот-вот расплачется, — а эти пьют, говорят какие-то глупости. А виделись с Маринкой хорошо, если раз в полгода, ведь она пахала как ломовая лошадь. Продавала свои костюмы. Я ей тысячу раз говорила, что надо гнать дешак на дорогие вещи тут клиентуры не напасёшься, а она всегда гнула свое. Что в мире ширпотреба нужно лучик надежды и виде качественной одежды.

Женщине нужно было выговориться вот так постороннему человеку. Я же не стал ей в этом мешать. Скорей всего она имела виду ту самую Марину, что так умело, подобрала мне костюм. Тут и имя сошлось и дорогое ателье.

— Слушай, купи мне водки, — она легко перешла на ты, — а то эти рожи видеть больше не могу.

Она шагнула под козырек, и сразу стало тесно, я кивнул и выбросив сигарету в ложу, насупился. Внутри шелохнулся протест, какого черта я не мальчик на побегушках, кто она такая, чтобы мне указывать. Заносчивая бабища, привыкшая помыкать мужиками? Глянул в лицо женщине с намереньем послать куда подальше, но сдержался. Под маской макияжа трудно было разглядеть скорбь, но вот глаза не врали, в них было столько печали и тоски, что меня чуть передернуло. С недавних пор я стал разбираться в мрачных оттенках чувств.

Магазин нашелся сразу за углом, небольшой в таких в основном продают алкоголь и хлеб. Самые важные вещи для народа, чтоб их. Взял самую дорогую водку и стаканчик, подумав, прихватил еще и закуску, виде готовых бутербродов в упаковке, и маленькую банку с маринованными огурцами. Возвращаясь, я ожидал что, дама ретировалась, осознав всю глупость своего поступка. Но нет, стояла на прежнем месте, скрестив руки на груди. Встал рядом, свинтил пробку с бутылки, налил, примерно на глоток, подал женщине, затем вскрыл банку. Она, не мешаясь, засунула пальцы внутрь, подцепила накрашенными ногтями огурчик. Выдохнула, выпила и быстро закусила.

— Давай ты, — хрустя огурцом, сказала она.

— Я болею, — и показал гипс, она удивленно насупилась, но смолчала.

— С переломом водку можно.

— А вот с антибиотиками нельзя, — парировал я, алкоголя хотелось меньше всего.

— Тогда не жалей, — я выполнил просьбу в полном объёме, налив до краев.

Выпила, я протянул сигарету. После затянувшейся паузы я задал бестактный вопрос.

— Убийцу нашли? — не то чтобы я мог как-то помочь, но мало ли.

— Хм, — отстранено хмыкнула она, — нет. Ты не поверишь ее, загрыз волк. Вот так просто выехала на пикник, и ее загрыз волк. И где? Тут в двадцати километрах от города, да в наших лесах их отродясь не водилось. А тут на тебе, — в голосе появлялись истерические нотки.

Сказать, что я был удивлен ничего не сказать. О том, что в наших краях кто-то погиб от дикого животного, не было слышно лет двадцать. И то два десятка лет назад, мужика лось зашиб. Бред какой-то. Хм, а может это те самые волколаки, за которым Церберы гонялись? Вполне вероятно. А теперь Церберов нет, а вот вопрос успели они устранить угрозу или нет, остался. Опять придется звонить в Надзор. Но это позже.

— А эти морды все пьют, небось мысленно делят ее наследство. Ведь никто из них Маринучку и не знал толком, — по новому кругу понесло женщину, видать накипело.

Благо водки осталось всего ничего, и как только закончится алкоголь я раскланяюсь и уйду. Налил еще, и увидел, как из-за угла барской походкой вышел представительный мужчина, в дорогом костюме нараспашку, держа возле уха мобильный телефон.

— О, выплыл старый морж, — сказала незнакомка, высунувшись из-за угла, — этот костюм ему Марина подбирала.

Она быстро допила горькую, и приложила указательный палец к носу, глубоко вдохнула, чуть морщась. Молча извлекла из моей пачки сигареты, и вышла из импровизируемого укрытия.

— Светик ты куда пропала? — полу обрадованным, полу возмущённым тоном спросил мужчина.

Я проводил взглядом прыгающую на носочках не благодарную курильщицу, и положил пустую тару в угол. Сам же вскрыл бутики, есть хотелось до жути, и укусил, насколько позволял рот. Бутерброд был средней паршивости.