Олег Мир - Колдун

Когда я смог хоть немного контролировать себя, и боль стала лишь фоном, осмотрелся. Предателя не было видно я, сцепив зубы, начал перетирать скотч. Освободиться получилось только поздним вечером. Я вымотался настолько, что последние движение руками по дереву делал раза три в минуту. Боль высосала все силы, каким чудом я оставался в сознание неясно. Я завалился на бок и дрожащей рукой ощупал колено, при каждом прикосновение оно отдалось дикой болью, о том, чтобы пошевелить не шло и речи. Витек сука все-таки нашел способ, чтобы мне грохнуть, не марая, так сказать, руки. Оставить полумертвого в лесу, а дальше дело техники, сдохну от холода и голода, и найдет мое тело какой-нибудь незадачливый грибник. Лет так через пять. О том, чтобы целенаправленно ползти к людям не могло быть и речи, я тупо не знал, где нахожусь.

Собрав остатки мужества в кулак, я все же попытался при помощи дерева привести себя в вертикальное положение. И тут же завалился в мох, скуля от боли. Когда оковы боли чуть ослабили хватку внезапно, словно по щелчку пальца понял, что чудовищно замерз. Точнее адреналин и боль отступили, и я смог более масштабно ощутить свое тело. И весь мой опыт, и интуиция в один голос вопили: к утру я окоченею, а если нет, то к обеду уже точно. Промокшему до нитки под ночным ноябрьским небом мне не выжить. Даже Джону Рэмбо нужен был костерок, для согрева, что уже говорить об меня. От осознания своей беспомощности пришла ярость, не та, что рождается в бою застилая сознание, а холодная отрешённая, словно гидравлический пресс или сомнет, или вытолкнет вперед. Сдаваться просто так я не собирался, помру, но зато в борьбе. Не ожидала, в голову забрела мысль, что в любой другой ситуации была бы, нещадно гоним ее здоровыми собратьями. А ведь люди всего в десятке метров от меня, на ведьминой поляне.

Я полу боком, стоная от боли, пополз в сторону канавы, медленно еле волоча за собой тело. Отчего-то вспомнился советский летчик, что восемнадцать суток со сломанными ногами полз к своим. Великого духа человек вот на кого мне надо ровняться. Трясущимися и закоченевшими руками обнимая скользкие балки я кое-как переполз на другой берег. Четко осознавая упаду в воду, умру. Вцепился пальцами в землю и, рвя руками подгнившую траву, тащил искалеченное тело вперед, помогая себе здоровой ногой. Не каких мыслей в голове только одна, ползти. В надежде, что ведьмин круг зациклен на активации при появлении человека. И что при встрече с хранителем он не пробьет мне голову топором.

— Эй, мужик ты чего, — послышалось откуда-то издалека.

Сил чтобы перевернуться уже не хватало я лишь захрипел. Кто-то ухватил меня за бок и перевернул, перед глазами невнятным пятном расплылась чья-то физиономия.

— Ты это, не помирая, мы тебя сейчас быстро до дому доставим, — вот и славно я-то уже было рассчитывал на удар топором промеж глаз.

Я почувствовал, как меня куда-то грузят, а затем повезут, нещадного трясся на колдобинах. Буду жить, а значит, мы еще посмотрим кто злодей, кто герой, а кто предатель.

За окном ветер усердно гнал поземку по ледяному насту в сторону оголившихся деревьев. И как по заказу среди зимней серости через полог туч пробился одинокий луч света. Не жесткий как из прожектора, а едва уловимый, словно надежда на скорый приход весны. Ты вроде знаешь, она обязательно придет, но до этого срока: ой, как долго и за время ожидания может случиться всякое.

Я перевел взгляд от зимнего пейзажа к более тривиальным вещам, то есть к уходящий змейки людей по автобусному проходу. Я никуда не спешил, дав возможность всем желающим выстроиться в очередь. Автобус не поезд и может чуть задержаться, дабы выпустить последнего пассажира. Ладно, и мне пора, парень в простеньком пальто и с большими наушниками на голове, был крайнем и вот-вот должен встать на ступеньку для выхода. Я быстро встал и в пять шагов догнал его, из дверного проема дыхнуло холодом. По спине пробежали мурашки, а я инстинктивно съёжился. Как же не хочется, наружу. Глянул на водителя, мужик за сорок, с внешностью балагура и шутника, он добродушно улыбнулся.

— Слушай, а не высадишь меня через метров триста. Тебе по дороге, а мне по снегу топать не придется, — спросил я, неловко улыбаясь.

Ранишь, помню, шоферы подвозили бабку, да и других жителей, без особых проблем. Им что чуть притормозил, а людям ноги лишний раз бить не надо.

— Прогуляешься, — неожиданно зло ответил он.

— Да тебе что трудно, — не пойми с чего, заупрямился я.

— Давай вали, — уложил пальцы на кнопку закрытия двери сказал он, — или сейчас до конечной поедешь.

Выдохнул через нос и шагнул на заснеженную обочину в ожидании удара ледяного потока, но ветер лишь пробежался по волосам, а мороз слегка укусил за мочку уха. Но расслабляться не стоит два неотъемлемых спутника зимы только и ждут момента, чтобы атаковать со всей возможной силой.

— По погоде одеваться надо. Сноб, — крикнул на прощание водитель и захлопнул дверь.

Автобус уехал, чадя черным дымом. Я осмотрелся, женская часть пассажиров, вразвалочку двинулась в сторону магазина. И зачем спрашиваться, ведь только из города, с полными сумками скарба. Наверняка делиться свежими сплетнями, чтобы потом уже с полной уверенностью разносить их дальше, попутно делая корректировки по обстоятельствам.

Парень в наушниках пошел в сторону клуба, рассеяно озираясь, словно в поисках табличек на домах. Хотя похоже так и есть, высматривает номера домов и названия улиц. Вон висят синие квадратики на углах зданий, с нужными цифрами. А я раньше их и не замечал, всю жизнь прожил без этого. Пользуясь народными обозначениями «зады» «речная» «первое». А сейчас вот цивилизация.

Втянул голову в плечи и, спрятав руки в карманы, встал в дорожную колею. Ботинки не та обувь, чтобы гулять по снегу, пусть и намело немного, но ноги заморозить хватит.

До бабкиного дома дошел быстро, ветер и снег помогали не сбавлять темп. Быстро подбежал к крыльцу, дернул за ручку, понятно дело закрыто. Почти десять минут потратил на поиски запасного ключа. Но во всех мне известных нычках его не оказалось. Со двора пробиться тоже не получилось, все заперто добротно. Придется идти в обход. Повздыхал да, побрел по снегу, как я не старался, но все же черпану краем ботинка. Ну, вот и ноги промочил. Обойдя дом, схватил проржавевший лом, что подпирал стену еще со времен моего детства. Пальцы обожгло холодом, но терпимо, особенно если думать, что скоро попадешь в тепло. Самообман, конечно, дома наверняка холоднее, чем снаружи. Приловчился, всунул лом между серыми от времени досками, надавил, гвозди протяжно заскрипели, но выскользнули из объятий старой древесины. Так еще разок и можно будет протиснуться. По итогу выломал еще три доски, вернул лом к его обязанностям подпирающего, протиснулся в щель. Дыхнуло, свежим сеном, и сложно определяемым ароматом дома.