Александр Сухов - Ведун [СИ]

Проняло, мужичка, аж в ступор впал, грядущие барыши подстчитывамши. Наконец вернулся в реальный мир и, радостно сверкнув глазами, выдал:

— Дело говоришь, пацан. Ежели с умом, да. Денег можно заработать кучу.

Но тут я его слегка холодной водичкой обдал. Не в прямом смысле, разумеется, словесно:

— А мне с каждого бура двадцать копеечек отдашь.

— Это за что же, малец?! — возмутился кузнец.

— За идею. Ведь я же придумал конструкцию, выходит должен получить свою выгоду. — Ничуть не смутился я.

— А не многовато ли за идею? — попытался возразить мужик.

— Митрич, — я укоризненно посмотрел в глаза новоявленному мироеду, — вообще-то именно идея везде стоит денег, а воплотить её в жизнь способен любой работяга, например, в селе Красное, в Сотино, Бутовке и еще много где также имеются кузнецы, которые не станут торговаться с изобретателем за какой-то несчастный двугривенный.

Добролюбовский железных дел мастер оказался человеком благоразумным, мой шантаж моментально просек и без торга согласился выплачивать мне по двадцать копеек серебром с каждого проданного им бура. Мою схему «снятия сливок» от реализации большой партии продукции на осенней боровецкой ярмарке признал верной и пообещал все лето работать на склад пусть временно себе и в убыток, но с отличной перспективой разбогатеть в недалеком будущем.

Ударили по рукам и распрощались не просто добрыми знакомыми, а деловыми партнерами. Договорились о встрече через три дня. Бур забирать не стал, пока не готова перекладина турника, он мне без надобности. После возьму, когда мой основной заказ выполнит.

Вот иду я по деревенской улице. На душе благостно так — все-таки первое выгодное дельце смог обстряпать. Пару — тройку сотен буров кузнец должен изготовить к осенней ярмарке в уездном городе, а это сорок-шестьдесят целковых мне в карман. По нынешним временам огромные деньжищи. Часть Егоровне отдам, часть потрачу на что-нибудь полезное. На что, после решу.

Так размечтался, что не заметил пятерку деревенских пацанов, ошивавшихся у забора крайней деревенской избы. Я-то не заметил, а меня очень даже приметили и мигом обступили.

— Это кто это у нас такой красивый по нашей деревне ходит и разрешения не спрашивает? — противным голосом прогундел парень примерно на пару лет старше меня, на голову выше и в плечах значительно шире.

М-да, ситуевина. Пятеро на одного. Прям телевизионная викторина с загадками и отгадками. Впрочем, в данной ситуации загадка всего одна: «сначала покуражатся или сразу начнут метелить?». На лицах парней несложно было прочитать незамысловатые мысли, только что появившиеся в их не особо развитых мозгах. Чужак на их территории, причем совершенно беззащитный, по логике вещей, непременно должен огрести по полной, ну чтоб неповадно было и вообще, так положено. Логики в их рассуждениях никакой, но похвастать на вечерних посиделках перед прочими деревенскими пацанами и девками (особенно перед девчонками), как лихо отмудохали пришлого — святое дело.

Вообще-то оказаться в положении отмудоханного я категорически не согласный. Недаром каждый день уделяю массу времени для приведения организма в идеальное состояние. До идеала пока далеко, но теперь я не тот задохлик, что впервые в этой реальности ощутил себя в теле ребенка.

— А что, нужно было спрашивать разрешения? — Я обвел взглядом гоп-компанию. Для моей взрослой ипостаси это были дети. Однако каждый из них как минимум на полголовы выше меня и значительно тяжелее, а значит, физически сильнее. Несмотря на впечатляющие габариты потенциальных оппонентов, с каждым по отдельности я, пожалуй, смог бы справиться — вряд ли ребятки имеют представление о боксерских приемах, и ногами тут драться не принято, а у меня разного рода гери в подкорке зашиты — два года в секции каратэ после четырех лет занятий боксом — это вам не хухры-мухры, а серьезная бойцовская подготовка. В прошлой жизни полученные знания и навыки мне к счастью не пригодились, теперь, по всей видимости, придется ими воспользоваться. Но я все-таки рассчитывал на мирный исход нашей встречи.

— А ты что, не знал? — глумливо прогунявил лидер местной ОПГ, я про себя назвал его Дылда. — Тады с тебя дополнительный спрос, бо сунулся в нашу деревню, не спрознав, кто тут главный.

М-да, мои надежды на мирный исход начали развеиваться, как утренний туман под лучами восходящего солнца. Однако, я все-таки попытался урегулировать ситуацию:

— Бить будете?

— Учить уму разуму, — судя по улыбке без промежутков в челюстях, у него уже закончился рост коренных зубов, выходит, этому парню всяко больше четырнадцати, скорее лет пятнадцать-шестнадцать. Прочие его приятели не особенно отставали от него по возрасту.

Тут подал голос самый худощавый из пятерки:

— Ба, да это же лекаркин воспитанник! Видал я его в таком костюмчике, чистенький, весь из себя, в город с бабкой Василисой их дядька Епифан отвозил. Фу-ты, ну-ты!

— Точно, Глист, глазастый ты, — подтвердил Дылда и с нескрываемой ненавистью посмотрел на меня. — Я тогда тоже видал как возок проезжает по тому берегу, тока сразу не признал барчука.

Ну-ну, теперь против меня играет классовая ненависть. Ну как же, этот на возке катается в костюмчике дорогущем, а мы во всяком рванье ходим, да еще с плеча старшего брата или бати. Нет, теперь уж точно не разминуться нам краями. Впрочем, есть еще один вариант.

— Так прям всем гуртом учить станете? Впятером на одного? — сказал с таким презрением, что в ближайшей луже на дороге едва не замерзла вода. Ну мне так показалось, что она вот-вот превратится в лёд.

— Дык, впятером сподручнее, — не поддался на мою провокацию лидер стаи.

Понятно, краями не разойтись, на честный поединок рассчитывать не приходится.

Точный удар кулаком в лицо близстоящего парнишки, которого атаман назвал Глистом, не отправил его в нокаут, но прилично так разбил нос и губы. По собственному опыту знаю, больно и кровь должна потечь очень скоро. Не успел пострадавший поднести ладони к лицу, я проскочил мимо него и, аки птиц небесный помчался к спасительным мосткам через реку. Там узко, скопом не навалятся, а поодиночке, как-нибудь отобьюсь. Малолетние селяне с грозными криками «Ату его!» устремились за мной в погоню. Добежать до намеченной цели не успел, один шустрик вырвался вперед, за что огреб ногой по гениталиям. Сам нарвался, я даже и не бил толком, лишь ногу подставил. Ясное дело, испытав чудовищную боль в паху, преследователь присел на корточки и, обхватив ушибленное место, заголосил на всю Ивановскую. Я же, сделав подлое дело, снова рванул к лавам. На трети моста обернулся лицом к притормозившим преследователям и показал им «отруби по локоть».