Сара Файн - Хаос

Судя по крикам в коридоре, люди Кожевника преследовали нас.

Треса двигалась по-змеиному быстро. Она подняла деревянную раму над отверстиями туалета.

— Единственный выход, — сказала она в ту же секунду, как Малачи произнёс:

— Пять.

Он качнулся на ногах и плечом ударился о стену, тогда-то я поняла, что большая часть крови на нём, была его собственной. Сил распорол его плоть на части, и силы быстро покидали Малачи.

Треса коснулась моего плеча.

— Доверься мне.

А потом она прыгнула.

Я глянула вниз со вспышкой беспокойства, задаваясь вопросом, поместятся ли плечи Малачи, но затем он подтолкнул меня к чёрной яме, сказав:

— Три! Я буду прямо за тобой!

Я нырнула вниз, скользя, падая и утопая в зловонии, моя голова, бёдра, плечи и колени ударялись о скользкую поверхность. Сверху донёсся мощный, пронизывающий до костей взрыв, а затем весь мир начал сотрясаться. Казалось, я падала вечно, смутно осознавая вспышку красного огня и задаваясь вопросом, не воображаю ли я крики, которые накатывали на меня волной. Я молилась, чтобы Малачи успел покинуть дворец.

Я вырвалась на свежий воздух на мгновение, но тут же рухнула в воду. Она наполнила лёгкие, когда я ахнула. Я раскинула руки и ноги, отчаянно брыкаясь, не зная, в какую сторону плыть. Что-то шлёпнулось в мутную реку рядом со мной. Я открыла глаза.

Малачи. Кровь закружилась алыми лентами вокруг его тела, а вокруг него падали огромные куски камня. Дворец, казалось, рушился прямо на нас. Забыв на долю секунды о собственной панике и о том, что я всё ещё под водой, я потянулась к нему. Кто-то дёрнул меня за ворот туники и, обернувшись, я увидела тонкие пальцы, сжимающие мою рубашку. Я вынырнула на поверхность, и меня стало скручивать от рвотных позывов, пока вода вытекла изо рта, а желудок сжимался. Анна стояла на коленях на каменистом берегу, пытаясь помочь мне выбраться на берег. Я резко отстранилась от неё и выдавила из себя одно слово:

— Малачи.

Я снова нырнула под воду, полагаясь исключительно на инстинкт. Малачи потерял много крови, и я подумала, не ударился ли он головой при падении. Его руки болтались по бокам, голова раскачивалась, глаза были закрыты. Неповреждёнными пальцами я схватила его за пояс брюк и потянула изо всех сил. Боковым зрением я заметила белокурые пряди волос, значит, Треса тоже была там, и она обхватила руками его торс и потянула вверх. Вместе мы поволокли его к берегу, уверенные движения Тресы заставляли двигаться и меня, и Малачи. С помощью Анны мы втолкнули его на каменный выступ. Пещера содрогнулась, и всего в нескольких метрах от неё в воду полетели каменные глыбы.

— Нас похоронят тут, если мы не сдвинемся с места! — крикнула Анна.

— Я возьму его за торс. Кто-то из вас, берите его за ноги, — крикнула я, едва в состоянии справиться с собственным облегчением, увидев Анну — живую и невредимую.

Я обхватила руками грудь Малачи. Его голова лежала у меня на плече. Анна схватила Малачи за голени и обхватила их левой рукой; правая рука торчала под неестественным углом. Мы подняли его, обе застонали от его непомерного мёртвого веса. Его бока, спина, живот, грудь и руки представляли собой месиво из глубоких следов когтей, обнажающих разорванные мышцы под ними. Его левая рука была распорота клыками Сила. Я видела его рёбра сквозь разорванную плоть на левом боку.

Треса шла впереди, и мы на удивление быстро продвигались по тропинке к кожевенному заводу. Я была благодарна за физические усилия и ясную цель, которая не оставляла места для беспокойства или нерешительности. В то время как весь мир кружился и дрожал, мы несли Малачи, пока наши руки не задрожали, и тропинка не стала слишком узкой, чтобы рисковать идти дальше. Вода рядом с нами была бурлящей и пенистой, и мы оглянулись назад, туда, где мы были, где мы прыгнули через примитивную водопроводную систему в реку. Теперь там была каменная стена, как будто весь Костяной дворец обвалился и провалился в землю.

— Здесь есть пещера, — сказала Треса, идущая впереди. — Нам нужно, чтобы Малачи был в сознании и двигался сам, если мы хотим продвинуться дальше.

Видя, что я вот-вот рухну под его тяжестью и собственной усталостью, я с благодарностью помогла Анне затащить Малачи в неглубокую пещеру всего в нескольких шагах от тропы. Мы опустили его на землю, и я притянула его к себе, прижав его лицо к своей шее. Треса присела на корточки у входа в пещеру и достала из-за груды камней маленький фонарь. Она зажгла его кремневой зажигалкой и положила на камни. Анна подвинулась ко мне и положила левую руку на голень Малачи. Мы пристально смотрели друг на друга.

— Мы обе можем ему помочь, — сказала она.

Я улыбнулась. Она тоже любила его. Он был ей братом по оружию на протяжении десятилетий.

Я пригладила его волосы и прижала другую ладонь к содранной коже на его рёбрах. Мои сломанные пальцы пульсировали, но уже заживали.

— Это Сил сотворил с ним такое. Кожевник заставил их драться.

Вид у Тресы был мрачный.

— Если бы я попыталась остановить его или хотя бы задержала этот спектакль, Кожевник бы догадался.

— Догадался о чём? — резко спросила я.

Её взгляд был прикован к её тонким белым пальцам.

— Что я не принадлежу ему и никогда не принадлежала. Что я уже давно работала над планом его гибели.

— Ты знала, кем он был, так ведь?

Она обхватила руками колени и кивнула.

— Он очень проголодался, — сказала она. — И он привлёк к своему образу мыслей многих мужчин и женщин.

— Какими были его мысли? — спросила Анна.

— Что нет никакого способа стать сильным с помощью милосердия, доброты, терпения или самопожертвования. Что единственный способ преуспеть — стать таким же жестоким, как Мазикины, — она встретилась со мной взглядом. — Я верю в силу иного рода.

Я взглянула на Анну, которая пожала плечами.

— Я ей верю, — сказала она мне. — Она могла убить меня после того, как столкнула в унитаз. По пути вниз я сломала руку и чуть не утонула.

— Я никогда не была вашим врагом, — сказала Треса. — Хотя и не могла раскрыть свою истинную преданность, я всегда была на вашей стороне.

— А твоя истинная преданность заключается в чём?

— Я служу Кузнецу.

— Великолепно, — сказала я. — Парень, который хотел публично истязать нас пытками.

— Он живёт ради защиты своих людей, — отрезала Треса.

Малачи застонал, и я крепче обняла его, сказав в отчаянии:

— Мы просили его помочь нам! Я сказала ему, что мы можем вытащить его людей, но он пырнул меня ножом за беспокойство.

Треса прищурила глаза.

— Ты не можешь вырыть туннель или разрушить купол. Он испробовал всё это, решив спасти невинных, приговорённых к этому аду. Но он осознал, что если не хочет отказаться от своей души и стать злым, как Кожевник, то выхода нет. Он давным-давно отказался от поисков. Когда ты объявилась с этими заявлениями в обмен на его помощь, думаю, ты прекрасно понимаешь, как это прозвучало для него. Ты хотела, чтобы он рисковал людьми, которых защищает, ради того, что, как он знает, невозможно? — она усмехнулась. — Он сделал всё, что было в его силах, чтобы сохранить их души и избавить их от боли, но также и от их доброты. Вот почему он послал меня шпионить за Кожевником, чтобы завоевать его доверие и найти способ остановить его.