Кристина Юраш - Принц по ГОСТу [litres]

Стиснув зубы, я посмотрела на стену и снова полезла вешать гирлянду. Дверь распахнулась, а на пороге стояли принцы и преподаватели.

– Так, слезай, малыш, – усмехнулся Лючио, отодвигая меня подальше. – Сейчас покажу, как нужно вешать гирлянды.

Он подбросил ее и пригвоздил конец гирлянды к стене. А потом, полюбовавшись работой, проделал то же самое со вторым концом.

– Криво! – проскрипела Шарман, глядя на украшения, но ее тут же отодвинул Арден, отмеряя в шагах расстояние между стульями.

– Учтите, здесь будут юбки! Нужно учесть расстояние! – заметил он, выставляя стулья.

Принцы оглянулись по сторонам, взяли тряпки и стали надраивать полы.

– Свечи нужно заменить! – слышался голос позади меня. – Что-то у нас тут бедненько! А раз у нас тут бедненько, то должно быть чистенько! Несите вазу из верхней галереи! И гобелен!

Я чувствовала, как в груди что-то трепещет и разрывается от радости, когда мимо меня пронесли напольный подсвечник, а рядом со мной шлепнулась тряпка, оттирая грязные следы.

– Не топчитесь! – бухтели принцы, натирая пол тряпками.

Они одумались и вернулись! Значит, балу все-таки быть! У меня дрожали губы, а я чувствовала, что внутри становится так тепло, так хорошо, что хотелось обнять их всех сразу.

– Да чтоб тебя! – орал дракон, глядя, как Фредерик пытается повесить гобелен с изображением принца и принцессы. – Каких людей вешать? Ты гобелен ровно повесить не можешь! Заладил: «казнить, казнить!»

– Простите, – послышались голоса принцев, заставив меня обернуться. – Мы больше так не будем…

Прощаю! Конечно же, прощаю! По щекам текли слезы счастья, когда я увидела, как преображается зал.

«Снова разнылась? Что опять?» – появилось на стене. Нет, нет, я не плачу! Не нужно додумывать за меня!

К вечеру мы все закончили, еще раз полюбовавшись результатом. Пол блестел, весь зал был украшен гирляндами, а вдоль стен стояли стулья. У дальнего конца стояли столы, накрытые белой скатертью.

– Они приедут со своими слугами и угощениями! – заметил Робер, когда я начала паниковать от того, что у нас еще ничего не готово.

Уставшая, я побрела в комнату, прощаясь с принцами и преподавателями, которые улыбались мне и описывали те балы, на которых были, утверждая, что все они – ерунда по сравнению с завтрашним балом!

Я подошла к своему шкафу, выпуская стайку моли, и достала мантию, которую планировала надеть. Красивая мантия с золотым шитьем и… дырой? Это ж как нужно умудриться? А тут еще одна! Я рылась в шкафу, пытаясь найти что-то приличное, но, кроме мантии на какого-то гномика, напоминающей футболку, ничего не нашла… Швырнув все обратно, я села и чуть не расплакалась. Даже то платье, которое посчитали бы бесстыдством работницы портового борделя, было съедено молью.

– Вот так всегда, – грустно усмехнулась я своему отражению в старинном зеркале, сплевывая воду и убирая намокшие волосы с лица. Я стянула с себя серенькую мантию с жабо и попыталась отстирать затертые рукава и воротник, но тут же старая ткань разлезлась. Я швырнула мантию в раковину, хныча, как ребенок. В шкафу лежала огромная, пыльная черная хламида с массивными застежками… Вот в ней и пойду! Ворон пугать!

Я ворочалась, утешая себя тем, что это – бал-маскарад и что я могу быть кем угодно! Хоть королевой ворон! То есть пугалом! Мало ли? Вдруг на балу будут крокодилы, медведи, жирафы? Растирая слезы об подушку, я задремала, а потом услышала, как кто-то скребется в мою дверь.

На пороге стояла Шарман со свечой.

– Пойдем, красавица! – прокашлялась она, кутаясь в шаль от сквозняков. – Платье тебе выбирать! Как говорится, у счастливой женщины платьев должно быть больше, чем мужчин!

– Никуда я не пойду, – сонно зевнула я, глядя на крестную-фею без макияжа, напоминавшую смерть.

– Чего? – проскрипела Шарман, ощупывая голову, на которой затаились в творческом беспорядке три седые волосинки. – Быстрее думай, а то мне в голову дует без парика!

Я сглотнула, посмотрела в зеркало, а потом со стыдом согласилась.

– То-то же… Платья нужно менять чаще, чем мужчин! Запомни! – скрипела Шарман, ведя меня по замку. – Мне приходилось менять платья очень часто…

Я сидела в роскошной комнате, напротив меня висел портрет молодой светловолосой женщины изумительной красоты, которая грациозно склонила голову, слегка улыбаясь. На ней было голубое платье, расшитое жемчужинками, и маленькая диадемка. «Моей возлюбленной М.», – красовалась подпись на портрете.

– Вот, держи! Меряй! – На меня сверху упало платье голубого цвета. Стоило мне только поднять его, как стало понятно, что в нем я могу поднимать стадионы!

– В нем я когда-то соблазнила… как там его… Эрвальд… Эрвальда Маленького. Ну, для всех он был Эрвальд Могучий, но я-то знаю… – кряхтела над ухом Шарман, пока я прикладывала к себе это миниатюрное платье. Мне в красках описывали процесс обольщения, а я понимала, что не помещусь в него, даже если удастся похудеть на десять килограмм за шесть часов! – А в этом я соблазнила… Да чтоб тебя! Забыла! Ну разве можно было забыть? Карвера… эм… Мягкого! О! Вспомнила! Для всех, конечно, он – Карвер Великолепный… – Мне бросали платье за платьем, а на столике горела свеча, освещая портрет прекрасной незнакомки, взгляд которой напоминал текущий мед.

Я уже пыталась влезть в алое платье, слыша, как оно хрустит по швам. Потом было синее, черное, зеленое, белое…

– О! Не помню такого! Меряй! – заметила Шарман, бросая мне алое платье, украшенное поясом из алых роз. Платье пришлось впору, правда, в таком виде я бы не рискнула разгуливать по замку без охраны. Юбка спереди интриговала взгляды, а вот со спины – добавляла торжественности за счет длиннющего шлейфа. Корсет приподнимал грудь, делая талию настолько узкой, словно последний раз я ела еще в детском саду. Зато пунцовая бесстыдная роза на бархотке придавала мне вид чьей-то горячо любимой собачки.

– Как по тебе шито! – воскликнула Шарман, выдавая мне туфли на четыре размера меньше, чем нужно. – Ну, все, иди отдыхай!

Я вышла из комнаты, сжимая в руках завтрашний наряд, туфельки и кружевную маску.

– Я сделала все, как ты просил, – послышался приглушенный голос Шарман, сопровождаемый скрипом кровати. – Будет она красавицей! Как ты и хотел…

Мои руки сжимали платье, в котором мне предстояло «быть красавицей». Молча идя по коридору и глядя на портреты, разодетые и напыщенные, которые смерили меня взглядами, как блоху, ползущую по ковру, я понимала что красота – это понятие растяжимое и иногда даже хрустящее по швам. Платье бережно легло на спинку стула, я улеглась на подушку, заворачиваясь в одеяло, подтыкая его со всех сторон, чтобы спастись от сквозняков. Самый главный сквозняк замка явно заметит, что я не заполнила журнал и не доделала работу, поэтому…