Игорь Дикарёв - Рабство. Маги. Суета [СИ]

Мы тренировались с ним уже почти месяц. За это время я изучил стойки, приёмы, научился правильно держать меч. Прогресс был налицо, хотя в спаррингах с Каварлом я всегда проигрывал, а в спаррингах с другими гладиаторами побеждал лишь в половине случаев. Так что, хотя у меня и был хороший учитель, опыта мне пока не хватало, ведь большинство гладиаторов очутились в школе гораздо раньше меня, а у многих, кроме того, до рабства был ещё и боевой опыт.

На лекциях, проходящих ежедневно после зарядки, я узнал, что обычно мало кому из гладиаторов предоставляется возможность провести двадцать четыре боя. Как правило, в какой-то момент гладиатор, если даже остаётся жив, получает раны и травмы. А сражаться с раненым гладиатором молодые орки не желают. Это для них ниже чести воина. Орк, убивший слабого противника, хотя и будет считаться взрослым мужчиной, но будет вынужден всю оставшуюся жизнь выслушивать шутки и подтрунивания друзей.

Поэтому таких гладиаторов выставляют на бои против других гладиаторов или против диких животных. Толпа зрителей на арене охотно платит деньги за такие развлечения, а каждый такой бой засчитывается за одну победу. Победить в подобных сражениях гораздо сложнее, так что травмы в боях с орками получать нежелательно.

С утра мы делали пробежку, затем слушали лекцию, после обеда занимались на мечах, а после ужина проходили полосу препятствий. С луками на стрельбище никто не занимался. Как оказалось, оно предназначалось для тренировок орков, когда праздник Светила закончится. Так проходили день за днём. И вот наконец наступил день накануне праздника.

В этот день не было никаких тренировок. Гладиаторам отдавали почести наравне с юными орками. Всю следующую неделю будет решаться наша судьба. Большинство погибнет. Поэтому нам давали напоследок насладиться жизнью. Нас выпустили из камер. На тренировочной площадке был накрыт торжественный стол. Мы могли есть столько, сколько влезет, отдыхать сколько хотели и делать что пожелаем. А вечером нам привели рабынь.

Наверное, моя Катя ещё ждала меня на Земле, но, возможно, я доживал свои последние дни. Так что я, не задумываясь, овладел рабыней. Она была смуглой и темноволосой, и от неё приятно пахло цветами. Мы наслаждались друг другом всю ночь, а утром мне не хотелось с ней расставаться. А она не хотела уходить от меня. По крайней мере, мне так казалось. Но рабская судьба не позволяет делать какой-либо выбор, так что…

На следующий день в казарму привели юных орков с родителями. Нас выбирали словно товар. К ящеру была настоящая очередь. Не так много было в рабстве ящеров, так что он был настоящей диковинкой. Все хотели сразиться с ним. Немало было желающих сразиться с гладиаторами в клетке напротив меня. Когда же орки проходили мимо моей клетки, все они презрительно фыркали. Видимо, не создавал я впечатления достойного соперника.

Постепенно хозяин школы снижал цену за меня, и в какой-то момент меня тоже начали выбирать в качестве соперника. Желающих было четверо. За день как раз позволялось проводить не более четырёх боёв с одним рабом. Далее считалось, что гладиатор устаёт и драться с таким означает себя не уважать.

Нас повели на арену. Она находилась через пару домов. Нас не вели за руки, на нас не было кандалов. Считалось, что так нам отдают последние почести. Этим воспользовались двое молодых гладиаторов, живших в камере возле меня. Они решили сбежать. Но не успели они отдалиться и на десяток метров, как были убиты стрелами, пущенными в спину. Бежать считалось позорным для гладиатора. Таких мертвецов просто скармливали эйхо, в то время как поверженных гладиаторов хоронили со всеми почестями.

Мы пришли на арену, спустились под неё, в специальное помещение, где гладиаторы ждут своей очереди. Нас выпускали по одному. Мне было нехорошо. Моя очередь никак не наступала, а ожидать было всё тяжелее. Сейчас решится моя судьба. Может, ничего плохого со мной не случится, а может, я погибну или стану калекой.

Томительное ожидание закончилось, меня выпустили на арену. Арена напоминала Колизей в миниатюре. Я никогда не был раньше в Италии, но судя по фильмам и изображениям в интернете, которые я видел, он был намного больше.

Светило было в зените. Орки-зрители на трибунах аплодировали, предвосхищая предстоящее кровопролитие. Высоко в небе парила какая-то хищная птица. Прекрасный день, чтобы умереть. Ну а что такого. Как только я вышел на арену, страх куда-то исчез. Я смотрел на своего соперника, худощавого молодого орка, вооружённого, как и я, коротким одноручным мечом, и готов был убить его.

Распорядитель крикнул:

— К бою!

Экипированы мы были одинаково. Голову сверху и с боков защищал бронзовый шлем. На тело был надет доспех, состоящий из тканевой основы, на которую были нашиты бронзовые пластинки, скреплённые проволокой друг с другом. Он напомнил мне доспехи Римской империи. Ноги ниже колена прикрывали специальные наголенники. В правой руке у меня был одноручный меч, длиной сантиметров семьдесят, наверное, а в левой — круглый деревянный щит.

Мы побежали навстречу друг к другу. Орк занёс меч высоко над головой и нанёс удар со всей силы, словно топором. Его удар я встретил своим мечом снизу и отклонил в сторону и, продолжая движение руки, ударил орка по ногам, оказавшись после этого за спиной противника. Голени моего соперника не пострадали благодаря наголенникам, но он потерял равновесие и упал. Я хотел добить его, пока он был беззащитен, но он быстро поднялся и сразу же снова занёс меч для удара. Я чуть сдвинулся влево, отведя при этом его меч чуть вправо. Пока его меч по инерции двигался вниз, я успел ткнуть орка концом меча в бедро и быстро ушёл к нему за спину. Юный орк вскрикнул от боли, но сдаваться не собирался, вновь пойдя в атаку.

Он нанёс прямой колющий удар, который я заблокировал щитом. Конец меча воткнулся в одну из досок щита, я повернул свой корпус, тем самым вырвав меч из рук противника. После разворота меч выпал из щита и улетел в сторону. Я преградил сопернику дорогу к его оружию и пошёл в атаку.

Он пытался обманными движениями заставить меня уйти в сторону. Я не реагировал на его блеф. Тогда он решил поднырнуть под моим щитом и схватить меч, но не успел. Я резко развернулся и рубанул ему по шее сзади. Хрустнул позвоночник орка, перерубленный остриём меча. Он был мёртв, из шеи струйками била кровь.

Я поднял взгляд и только тогда понял, что толпа на арене аплодирует мне. Было странно видеть это, ведь я только что убил их сородича. Но у них это считалось нормальным. Пока орк-мальчик не пройдёт обряд посвящения, он не считался полноценным орком и смерть его не считалась трагедией. На численности орков подобные мероприятия не особо сказывались. Даже наоборот, такие события служили этаким регулятором численности населения в мирное время. Обычно у орков было не менее трёх жён, у каждой из которых за всю жизнь рождалось двадцать-тридцать детей. Половина из них умирала от болезней, не достигнув совершеннолетия. Выживал после ритуала примерно один из пяти юношей. Таким образом, на одного возмужавшего орка приходилось примерно по пять девочек. Поэтому численность орков от такой жестокости не уменьшалась. А смерть здесь считалась обыденностью, и никто не плакал над умершими детьми. Горевали родители лишь тогда, когда их чада боялись праздника Светила, плакали, сбегали из дома, чтобы не сражаться. Если в семье был такой ребёнок, то такую семью высмеивали. Это был огромный позор.