Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев [litres]

В общих чертах – понятно. Дальше пошла мелкая работа с деталями.

Отборные листья ложились невесомой шерсткой, движения пальцев формировали мордочку и тонкие усы. Росчерк правильно подпиленного ногтя, отсекающего лишнее, походил на ход кривого меча в руках мастера боя.

Несколько раз Эльга прерывалась. Спускалась вниз за молоком. Готовила для Рыцека лоток с землей. Мыла руки. Пополняла сак листьями. Показывала недоделанный букет вошедшей Униссе.

– Неплохо, но… – Заправив в букет выбившееся пастушье ушко, мастер наклонила голову. – Ты видишь, Эльга?

– Да, мастер Мару.

Маленький Рыцек на доске был очень похож на настоящего котенка. Только все равно казался неживым.

Фигуркой кота. Изображением кота. Но не котом.

– Чего не хватает? – снова спросила Унисса.

– Листьев.

– Нет-нет, – улыбнулась мастер. – Я спрошу по-другому. Чего не хватает в тебе?

– Во мне?

– Да.

Эльга закусила губу.

– Мастерства?

– Подумай.

– Я плохо слышу листья.

– Возможно, но это не главное.

Унисса наклонилась и, приподняв Эльгин подбородок, долго смотрела ей в глаза. Жалобно мяукнул с кровати Рыцек, не зная, как спуститься.

– Наверное, ты все-таки глупая ученица, – сказала Унисса. – Но в тебе есть зачатки ума. Не дай им пропасть.

– Да, мастер Мару.

– Завтра – два букета.

– Да.

– А также убраться в листьевой, вымыть полы здесь и в коридоре и растопить печь.

Дни тянулись за днями.

Снаружи было холодно и пусто, но однажды завьюжило так, что в белой снежной хмари пропали и забор, и крыша прихода, и, казалось, весь белый свет. Эльга почти убедила себя в том, что дом оторвало от земли и несет в неведомые края.

Рыцек вполне освоился и бегал за Эльгой повсюду, изредка позволяя себе нападать на ее пятки. Р-р-мяу! Ему было хорошо, он пил молоко и играл с листьями. Он полюбил спать у Эльги в ногах, работая урчащей печкой. Правда, несколько раз его пришлось ткнуть мордочкой в лужицы на полу, но звереныш на удивление быстро понял, что свои дела нужно делать только в определенном месте.

Эльга даже подумала, что он умнее ее.

Букеты не получались. Никак. То есть это были великолепные букеты, в которых не было ничего, кроме листьев. Почему-то от букета с луком сразу тянуло в слезы, от рукавицы и шапки шло тепло, от крыльца с наледью веяло холодом.

А в букетном Рыцеке всего лишь рассыхались и отслаивались листья.

– Рыцек, не крутись!

Эльга злилась.

– Рыцек!

Она поддернула котенка за задние лапы. Мявкнув, передними он закогтил одеяло, заворачивая его вместе с собой.

– Ну что ж ты!

Эльга хлопнула его по серой спине. Одеяло не отцеплялось. Сак и доска, сложенные на краю постели, поехали вниз.

– Ай!

Пуф-ф! – россыпь листьев похоронила под собой неудавшийся букет. Кажется, даже дерево треснуло.

– Посмотри, что ты сделал!

Придерживая за шкирку, Эльга развернула котенка мордочкой к себе. Рыцек мяукнул и зажмурился от ладони над головой.

– Страшно?

Она поднесла его ближе. Сложив губы, девочка дунула зверенышу в мордочку. И получила царапину на подбородке.

– Да что с тобой!

Отброшенный котенок с мягким стуком исчез по ту сторону кровати. Даже мявк у него вышел совсем короткий.

– Дурак!

На пальце, проведенном под губой, осталась тонкая красная полоска.

– Ну-ка, иди сюда! – скомандовала Эльга. Она легла животом на разбросанные по одеялу листья. – Где ты там?

Злая, проворчали, ломаясь, листья. Тише, тише, хозяйка. Не ваше дело, ответила им Эльга, отбрасывая прилипал от пальцев.

– Рыцек!

Котенка на полу у кровати не было. Девочка свесилась вниз головой, осматривая углы комнатки и темноту под шкафом.

Пусто.

– Рыцек!

Она повернула голову – ага, дверь закрыта, значит, не убежал, где-то здесь.

– Я уже почти не сержусь, – сказала Эльга, заворачивая свешивающийся край одеяла. – Но ты тоже хорош! Как царапнул!

Сначала ей показалось, что и под кроватью никого нет, но потом в глубине, у дальней задней ножки, блеснули фонарики серо-голубых глаз.

Котенок жалобно мяукнул, будто надеялся, что его не найдут.

– Все, – протянула руку Эльга, – иди ко мне.

Но Рыцек, наоборот, попятился.

– А молока хочешь? Ай!

Эльга, кувыркнувшись, стукнулась о доски пола так, что звереныш под кроватью подпрыгнул от страха. Должно быть, ему показалось, что она сделала это нарочно, чтобы его испугать.

– Чуть шею не сломала, – пожаловалась Эльга, потирая ушибленное плечо.

– Мяу, – пожаловался Рыцек.

Эльга вздохнула.

– Да, я разозлилась, а ты не виноват. И я за это, видишь, получила синяк.

Она заползла под кровать и снова протянула к котенку руку. Несколько мгновений ожидания – и Рыцек ткнулся в кончики пальцев прохладным носом.

– Это мир? – спросила Эльга.

– Мяу! – ответил звереныш.

– Ну, пусть будет мяу.

Посмотрев искоса, она вдруг увидела под одуванчиком и шигулой нежные, розово-фиолетовые пятнышки вереска.

– Вереск? – спросила Унисса.

Эльга кивнула.

– Значит, он очень одинок, – сказала Унисса.

Она отступила от марбетты, на которой стоял свежий букет ученицы. Рыцек был намечен на нем тонким лиственным штрихом – изгиб спины, лапа, овал головы. Даже не полноценный букет, а торопливая, почти небрежная работа. Но – удивительно – казалось, что так вольно обозначенный котенок вот-вот обиженно мяукнет и, прыгнув, спрячется за доску. Крохотные цветы вереска там, где угадывались грудь и живот, придавали ему толику трогательной беззащитности.

Заведя руки за спину, Унисса прищурилась.

– Кое-что ты ухватила, – признала она.

– Не все?

– Нет. Это было бы слишком самонадеянно.

– Да, мастер Мару.

– В целом букет вполне заслуживает своего места на стене удачных работ. – Унисса присела перед Эльгой. – Если, конечно, ты поняла, почему Рыцек у тебя не получался раньше.

Она заглянула ученице в глаза.

– Я думаю, – не мигая, сказала Эльга, – это потому, что я тоже ударилась, как и он.

Мастер фыркнула.

– Ты уверена? Мне кажется, дело кое в чем другом.

– Я разозлилась.

Унисса вздохнула.

– И злость тебе помогла?

Поднявшись, она слегка распушила кончик лиственного кошачьего уха на букете.

– Нет, я… – Эльга потупилась и затеребила складку на платье. – Я очень испугалась за Рыцека. А потом вдруг увидела второй слой.

– Это теплее.

– Что я за него испугалась?

– Не что, а почему ты за него испугалась.

– Потому что он был маленький и слабый, – сказала Эльга.

– И все? – с улыбкой спросила Унисса.

– Потому что я его люблю.

– Вот, – мастер наклонилась к ученице и прижала пахнущий листьями палец к ее носу, – запомни, Эльга Галкава, в чем здесь дело. Увидеть суть животного или птицы, любого зверя и жучка можно, только преисполнившись к ним любви. Поняла? Тогда они откроются тебе. Тогда все откроется тебе.