Триша Левенселлер - Дочь королевы сирен [litres]

Я встаю и подхожу к одному из иллюминаторов, чтобы посмотреть на угасающий солнечный свет. Мне нужно создать между нами дистанцию, чтобы не сделать что-нибудь глупое. Например, выплеснуть свои чувства или снова наброситься на него.

Я глубоко дышу, пытаясь успокоить сердцебиение и сосредоточиться на боли в плече.

Но потом чувствую, как рука Райдена касается моей шеи. От неожиданности я вздрагиваю. Я даже не слышала, как он подошел. Когда я успела расслабиться рядом с Райденом настолько, что больше не считаю его угрозой? Где же моя бдительность? Странно, но мое спокойствие в его компании совсем не беспокоит. Пальцы Райдена скользят вверх по моей шее, в волосы, убирая пряди с моей кожи.

Мое сердце бьется чаще, когда я чувствую его дыхание.

– Твои чары могут оставаться еще долго после того, как ты перестанешь петь.

Его голос становится более хриплым, и мои чувства обостряются. Губы Райдена касаются моей шеи. Он прокладывает дорожку из поцелуев до линии волос. Меня сотрясает неконтролируемая дрожь. На своей коже я чувствую его улыбку. Он доволен ответом моего тела.

Я сглатываю.

– Я думала, что мы больше не должны целоваться.

– Мы не целуемся, – шепчет он. – Я тебя целую.

Свободная рука Райдена скользит по моей талии, прижимая меня к нему.

– У твоей кожи такой приятный вкус.

Его зубы покусывают мою шею, и возбужденный вздох срывается с моих губ.

Я уже собираюсь наброситься на Райдена, чтобы потребовать от него один поцелуй или пятьдесят, но тут появляется Мандси со своим набором для врачевания.

– Я все принесла, – радостно сообщает она. – Мы вас быстро подлатаем.

Райден не двигается. Я все еще стою лицом к окну, поэтому могу только догадываться, какое выражение на ее лице.

– Или я могу вернуться позже, – продолжает Мандси тем же бодрым тоном, ее ничто не смущает.

– Нет, – говорит Райден. – Лучше позаботиться о капитане сейчас. Я оставляю вас наедине.

Тепло его рук покидает меня, шаги удаляются, пока их полностью не заглушает закрывающаяся дверь.

Что, черт возьми, только что произошло?

Неужели Райден думает, что я забыла, как он отреагировал на то, что я спасла ему жизнь? Он не может все исправить, просто прикоснувшись ко мне!

Хотя, по-видимому, может, потому что еще минуту назад я совершенно об этом не помнила.

Я качаю головой и поворачиваюсь к Мандси. Та выглядит так, будто не видела ничего необычного. Она улыбается, но Мандси улыбается всегда.

– Присаживайтесь, капитан, – указывает она на кровать.

Я не осознаю, насколько мне тепло, пока Мандси не прикладывает прохладную ткань к моему залитому кровью лицу. Боль от компресса – ничто по сравнению со всем остальным.

Лотия мертва. Мой отец совсем недалеко. Моя мама, наверное, плавает где-нибудь, ни о чем не заботясь. Мои мышцы болят от борьбы, бега и поднятия тяжестей. И я никак не могу понять Райдена.

Проблемы просто продолжают накапливаться, а я не хочу иметь с ними ничего общего.

– Почему ты так долго? – спрашиваю я Мандси, чтобы отвлечься.

– Мне потребовалось некоторое время, чтобы открыть бочку с пресной водой, – слишком поспешно отвечает девушка. Она явно что-то задумала.

Я смотрю на нее, прищурившись.

– О, ну хорошо. Я подумала, что вы двое могли бы приятно провести время вместе. По крайней мере, он мог бы помочь вам снять одежду, чтобы я могла лучше…

– Мандси!

Она поднимает руки в знак защиты:

– Я просто говорю…

– Ну, тогда просто перестань говорить.

– Как пожелаете, капитан.

Она молчит, но понимающая улыбка не сходит с ее лица.

Мандси быстро справилась с моей раной. Швы мне не понадобились, хотя, скорее всего, следы от клыков этого каннибала навсегда отпечатаются на моей коже.

К тому времени, когда я выхожу из своей каюты, мачта уже обтесана до нужных размеров. Команда осторожно опускает ее на место предыдущей. Настоящее искусство – поднять такой массивный кусок дерева, не опрокинув корабль. Чтобы поставить ствол вертикально, они прикрепили шкивы к фок-мачте и бизань-мачте. Я спешу помочь. После этого мы должны прикрепить перекладины и установить «воронье гнездо» Рослин наверху. Паруса крепятся рядом.

Как только мачта будет установлена, мы снова поднимем паруса. Радита немного расстроена тем, что мы не можем сделать все идеально, но сейчас жизненно важно как можно скорее отправиться в плавание. Команда радостно кричит, когда паруса наполняются ветром. Мы снова движемся в обычном темпе. Я оглядываюсь через плечо на горизонт; пока никаких признаков флота короля пиратов.

Ночью мы зажигаем фонари и позволяем морю унести останки Лотии, похоронив ее как всех павших пиратов. Когда душа Лотии покинет тело, она последует за светом фонарей. Оттуда она сможет увидеть звезды и взлететь на небеса. Каждая душа, покинувшая этот мир, становится звездой на небе. Они живут в мире и покое, наконец-то воссоединившись с потерянными близкими.

Дешель все это время молчит, не отрывая глаз от воды, словно желая, чтобы ее сестра вернулась к жизни. Мое сердце болит от нашей потери. Дешель может обвинять в случившемся меня, но я виню человека, который вынудил меня действовать подобным образом. Во всем виноват мой отец. И никто другой.

Проведя еще неделю в море и не обнаружив никаких признаков преследования, я расслабляюсь. Мы увеличили дистанцию между нами и королем пиратов. Теперь я не чувствую необходимости каждый час оглядываться через плечо.

Моя рана быстро заживает, а команда в хорошем расположении духа.

Наконец-то у меня есть время заняться другими вещами. Райденом, например.

Я нахожу его внизу сидящим на койке напротив Дешель. У обоих мрачные лица. Райден успокаивающе кладет руку девушке на плечо. Интересно, чувствует ли он себя виноватым за то, что так много жаловался на внимание сестер? Пытается ли как-то загладить свою вину?

Когда я смотрю, как Райден утешает Дешель, меня поражает мысль о том, какой же он все-таки хороший. Я всегда насмехаюсь над его попытками быть благородным, но в этот момент так легко увидеть, насколько он действительно щедрый и вдумчивый. Уверена, он представляет, что бы чувствовал сам, если бы потерял брата. Райден дарит так много доброты девушке, которую обычно недолюбливал.

И все же, когда та, что ему нравится, спасает его жизнь, у него нет ничего, кроме презрения, в награду. И после этого у него хватает наглости прикасаться ко мне, шептать дразнящие слова мне на ухо, целовать мою кожу. Как будто ничего не случилось.

Гнев, бушующий во мне, мог бы заставить море закипеть.

Я подхожу ближе.

– Иногда я забываю, что ее больше нет, – говорит Дешель. – Я ловлю себя на том, что ищу ее, даже зову по имени. И тут я вспоминаю… Нет момента хуже, чем этот. Осознавать это снова и снова. Внутри меня и так живет постоянная боль, но в такие моменты совершенно внезапно на меня обрушивается новая волна горечи.