Рошани Чокши - Бронзовые звери [litres]

Зофья знала причины возникновения жара. Понимала, что такое происходит, когда атомы и молекулы сталкиваются, и от этого движения возникает энергия. Тепло, не похожее на вспышку, а, скорее, на медленно поднимающуюся волну, окатило ее с головы до пят. И, да, от того, что ее целовали и она целовала в ответ, возникала энергия. Она стала участником в невидимом кружении частиц. Словно танец внутри ее тела. Она наклонилась вперед, растворяясь в неожиданном тепле, исходившем от Энрике, улавливая новые ощущения: прикосновение небритой щеки к ее коже, его зубы на ее нижней губе, жаркая влажность его рта, поглощающего ее. И это нельзя было назвать неприятным. Как раз наоборот. Энрике крепче прижал ее к себе, и она ощутила его сердцебиение. И в этот момент она заметила это, точнее, отсутствие этого. Письмо Хелы исчезло.

Вечером перед Карнавалом Северин поглаживал фиолетовый бутон ядовитого цветка живокоста и ждал.

Почти три года назад Лайла устроила цветочное пиршество, как особый десерт для некоторых известных людей, гостивших в Эдеме. Стояла поздняя весна, и Париж напоминал взволнованную невесту в день свадьбы – печальную, покрытую испариной, недовольную кажущимся недостатком внимания к ее персоне, в то время как распускающиеся бутоны цветов сияли, словно драгоценные камни, украшая город.

Тристан расчистил место в саду, и Сотворенный художник, занимавшийся текстильными тканями, соорудил шелковую палатку, которая удерживала бы в себе прохладный воздух, который затем овевал бы гостей, словно легкий ветерок. На праздничном столе не было столового серебра, а Лайла заканчивала раскладывать груды желтых георгинов, алых роз, небесно-голубых гортензий и венки из жимолости. Они выглядели пугающе живыми. Капля росы, застывшая на ободке цветочной чашечки примулы, казалось, вот-вот скользнет по лепестку.

И все же, даже стоя в конце стола, Северин ощущал запахи марципанов и ванили, кокоса и цитрусовых, которыми веяло от искусно выполненных цветов. Хотя цветок казался здесь явно лишним. Длинный стебель живокоста с фиолетовыми лепестками, мерцающими голубыми бликами, словно небо в сумерках.

– Ты использовала ядовитый цветок? – спросил Северин, указывая на живокост. – Сомневаюсь, что у наших гостей хватит смелости попробовать его.

– А что, если бы я сказала им, что это самый сладкий из всех цветов, что под этими смертоносными лепестками скрывается густой миндальный крем с мякотью пряной сливы внутри? – сказала Лайла, ее глаза коварно блеснули. – Такой вкус достоин того, чтобы ощутить дыхание смерти, ты разве не считаешь? Если, конечно, ты настолько смел, как я думала.

– Что ж, теперь ты взываешь к моему тщеславию и любопытству, – произнес Северин. – И это означает, что я просто не могу не поддаться искушению.

– Значит, это действует? – с улыбкой откликнулась Лайла.

– Конечно, действует, – ответил Северин. Протянув руку, он отломил кусочек сахарного листа живокоста и положил в рот, ощутив на языке вкус ванили и кардамона. Он протянул кусочек Лайле, которая тут же запихнула его в рот. Она вскинула брови, явно довольная своей работой.

– Что думаешь? – спросила она, взглянув на него.

Она была так близко, что ему пришлось опустить голову, чтобы посмотреть на нее. Раньше он никогда не прикасался к ней, не целовал ее губы или шрам на спине. Она была для него чудом, озаренным солнцем кристаллом, который мог отражать свет, открывая свои загадочные, многоцветные прожилки.

– Думаю, стоит сказать, что в твоих губах и руках скрыта колдовская сила, и в них столько же притягательной сладости, как и во всех твоих десертах.

Он хотел, чтобы слова прозвучали изысканно, даже возвышенно. Ведь, в конце концов, это были не его слова, а строчка из Генриха V, написанная Шекспиром. Но стоило ему их произнести, как слова превратились в заклинание. Возможно, всему виной был мягкий свет, озарявший палатку, или же разноцветные сахарные лепестки. Как бы там ни было, его слова, призванные казаться изящными, прозвучали честно, и хотя он позаимствовал их, но сказаны они были от души.

– Замечательные слова, – сказала Лайла, заливаясь краской. – Однако слова без действий едва ли убедительны.

– Что я должен сделать, чтобы убедить тебя?

– Не сомневаюсь, что ты можешь что-нибудь придумать, – с улыбкой сказала Лайла.

Он был слишком ошеломлен тем, что сказал, и тем, что она не посмеялась над ним, что только следующим утром он догадался, что, на самом деле , ей понравилось его внимание. Ему следовало поцеловать ей руку. Следовало сказать, что ее улыбка – западня, из которой ему никогда не выбраться.

Следовало, следовало, следовало…

Не существовало яда более сильного, чем тень этих слов, и они с новой силой преследовали его с тех пор, как он ушел из маскарадного салона.

Северин все еще думал об этом, когда услышал за спиной шаги в ядовитом саду. Он не обернулся, сжав за спиной щипцы.

– Нашел что-нибудь? – спросила Ева. Она коснулась его спины. Прикосновение было легким, но голос прозвучал резко.

– У меня в руке, – ответил он.

Он нашел щипцы этим утром, когда искал предмет, которым можно было бы подменить божественную лиру. Он понадобился бы ему, чтобы обмануть Руслана.

Ева взяла щипцы, и он услышал скрип шелка, когда она спрятала их в рукав. Она изогнулась, словно жарко обнимая его, обхватив руками за талию. А затем прошипела ему на ухо:

– Если только замечу, что пытаешься меня обмануть, убью тебя. Я могу сделать так, что твоя кровь выкипит.

– Если бы я в этом сомневался, то не доверился бы тебе, – спокойно откликнулся Северин.

Ева стояла неподвижно. Он слышал, как быстро бьется ее сердце. Прошлой ночью она набросилась на него после того, как они покинули маскарадный салон.

– Я видела ее, – гневно воскликнула Ева. – Узнала ее, когда она уходила. Неужели ты действительно думал, что сможешь спрятать ее от меня?

– Нет, – начал Северин.

– А вся эта чушь насчет встречи на Мосту Вздохов, – огрызнулась Ева. – Это была уловка? Ты решил мне не помогать? Потому что я знаю, что видела, и пойду к Руслану и…

– Избавь меня от угроз и скажи, чего хочешь, – резко оборвал ее Северин. – Я не собираюсь оставлять тебя в неведении, но сомневаюсь, что ты поверила бы, даже скажи я правду. Важно лишь то, что нам обоим необходимо избавиться от Руслана, и я уверен, что мы могли бы прийти к соглашению.

Так и произошло.

Северин медленно обернулся, не обращая внимания на мнемонических жуков на стене. Со стороны казалось, что он любуется цветами, и она подошла поближе. Он склонился над Евой, и она обвила его руками за шею.

Если они были любовниками, то их объятия выглядели вполне естественно, когда она прижималась головой к ложбинке на его шее и целовала мочку уха. Ева привстала на цыпочки, прижавшись губами к его уху, и что-то незаметно сунула ему в карман. Он ощутил жесткость кожаных ремней.