Анастасия Анфимова - Injectio Платины [СИ]

Неужели девушка в вымершей деревне встретилась с каким-то могущественным злым духом и попала под действие его чар?

«Что же мне теперь делать?» — с ужасом подумала монахиня, невольно прикрыв ладонью открытый рот.

А её спутница, достав три большие миски с парой дешёвых фарфоровых чашечек, прикрыла корзину плетёной крышкой и принялась деловито убирать бутылки в ларь, не обращая никакого внимания на застывшую каменным изваянием Сабуро.

«И это всё, что она принесла?! — поразилась женщина, горько посетовав. — О Вечное небо, неужели я выжила только затем, чтобы остаться один на один с сумасшедшей?»

Между тем, закончив возиться с уксусом, девушка тронула за плечо погружённую в мрачные мысли монахиню, а когда та, вздрогнув, испугано отстранилась, сделала вид, будто работает ложкой.

— Да, да, — торопливо закивала Сабуро, снимая крышку с котла.

Ужинали почти в полной темноте. Только тлеющие в топке угольки бросали на бревенчатые стены неровные, тревожно-багровые отблески.

Чужестранка в который раз предложила женщине своего противного масла, но та вновь категорически отказалась, ограничившись щепоткой соли, которой присыпала рис.

Равнодушно пожав плечами, девушка капнула в свою миску дурно пахнущей жидкости и резво заработала ложкой.

«Никакого понятия о манерах! — с неожиданно сильным раздражением подумала монахиня. — Ест, как базарная нищенка. И как я могла принять её за благородную? Или это от помутнения сознания?»

После обильной трапезы глаза её спутницы осоловели. Допив остатки воды в бумажной коробке, она ненадолго вышла из домика, а вернувшись, завалилась спать.

Воздев очи горе, Сабуро собрала грязные миски, но, отворив дверь, замерла в нерешительности, вглядываясь в темноту.

«Посуду я вымою завтра», — рассудила женщина, задвигая засов и тоже забираясь на лежанку.

Закутавшись в плащ, она какое-то время прислушивалась к мерному дыханию девушки, а потом зашептала молитву, упрашивая милосердную Голи вернуть Платино разум.

К сожалению, богиня так и не услышала отчаянный вопль о помощи, исторгнутый из самой глубины души её верной почитательницы.

С самого утра чужеземка принялась что-то объяснять слегка обалдевшей от подобного напора монахине.

Девушка то изображала дрожь, то делала вид, будто её тошнит, то размахивала руками, указывая на стены, на лежанку и даже тыкая пальцами в пятна, обильно украшавшие их одежду.

Сабуро предположила было, что собеседница ведёт речь о болезни, которую они совсем недавно перенесли. Но вот дальше началось сущее безумие. Достав бутылку с уксусом, Платино вновь повторила вчерашнее представление с обливанием всего и вся.

В ответ на её вопросительные взгляды женщина растерянно качала головой, категорически отказываясь что-либо понимать.

Вытерев губы, собеседница пробормотала что-то на своём языке и вышла из домика, а монахиня отправилась к ручью мыть посуду.

А когда вернулась, чужестранка уже сидела на лежанке, держа в руках бумагу и пишущий стержень.

«А вдруг она заметит, что я рылась в её вещах?» — подумала монахиня, ощутив укол стыда.

Но её спутницу подобные мелочи, казалось, совершенно не интересовали. Приглашающе хлопнув ладонью по обмазанным глиной камням, она дождалась, когда женщина усядется рядом, и стала энергично рисовать.

Вглядываясь в мешанину из уродливых многоножек, бутылок, домиков и человечков с треугольными туловищами, Сабуро поняла только одно: Платино хочет облить уксусом не только весь домик, но и их самих.

Очевидно, в её помутившемся сознании данная вонючая жидкость каким-то образом связана с болезнью.

Служа милосердной Голи, женщине уже приходилось иметь дело с сумасшедшими. Она знала, что им лучше не возражать. Вот только монахиня не собиралась позволить свихнувшейся чужестранке сделать их домик непригодным для проживания.

«Надо притвориться, будто я согласна со всем, что она говорит, — решила Сабуро, стараясь улыбаться как можно благожелательнее и кивая головой. — А потом выбрать время и разбить все бутылки в овраге».

Во взгляде собеседницы мелькнула какая-то странная настороженность. Криво усмехнувшись, она вдруг начала собирать вещи с лежанки и совать их в руки оторопевшей женщине.

«Что она задумала?» — послушно следуя за девушкой, терялась в догадках монахиня.

Подойдя к ближайшим деревьям, спутница натянула между ними верёвку и развесила на ней одеяло, меховые плащи, свою синюю куртку и даже старую циновку.

«Одежду полезно подержать на солнце, — мысленно одобрила её действия Сабуро. — Может, не такая уж она и сумасшедшая, а я просто всё неправильно поняла?»

Тем не менее женщина пока не отказалась от идеи, улучив момент, избавиться от бутылок с уксусом.

Вернувшись в домик, чужестранка послала её за водой. И опять монахиня не увидела в действиях спутницы какого-то безумия. Вот только не поняла, зачем понадобилось наполнять котёл почти до краёв?

Потом девушка едва ли не силком потащила её за хворостом, хотя раньше предпочитала ходить в лес одна. Сабуро немного удивилась, зато смогла наглядно оценить преимущество широкого тесака над узким кинжалом, когда дело касается рубки сухих сучьев.

Однако занести их в дом спутница женщине почему-то не позволила. Заложив в печь хворост из старых запасов, чужестранка разожгла огонь и предложила монахине перекусить.

«Она не оставляет меня одну, — раздражённо думала та, без аппетита пережёвывая вчерашний холодный рис. — Как будто догадалась, что я хочу сделать».

Наполненный на четверть чайник быстро закипел, и они, не торопясь, пили воду из маленьких фарфоровых чашечек.

«Если бы пошли вдвоём, я бы обязательно нашла чай, — досадливо сетовала Сабуро, делая маленькие глоточки. — Или принесла хотя бы каких-нибудь душистых травок. Они у любого простолюдина есть. А может, заметила бы злого духа и увела оттуда Платино до тех пор, как он успел ей навредить».

В домике стало почти жарко, но девушка подбросила в топку новую порцию хвороста, а спутнице предложила ещё раз сходить за водой.

Поднимаясь из оврага, женщина увидела снаружи у двери мешочек с рисом, который они извлекли из корзины перед тем, как чужеземка отправилась с ней в деревню.

— Что творит эта девчонка?! — в голос закричала монахиня, бросаясь к домику.

Распахнув дверь, она едва не столкнулась с девушкой, державшей в руках большую сумку с зерном.

— Что ты делаешь?! — рявкнула Сабуро, хватая её за плечо.

В ответ та, жутко гримасничая, разыграла какое-то малопонятное представление, видимо, предназначенное для убеждения собеседницы в правильности своих действий.

Даже служительницы Голи всего лишь люди, не обладающие бесконечным терпением богини милосердия. Поэтому неудивительно, что женщина, не имея больше сил сдерживаться, решила наконец указать этой сумасшедшей, кто здесь главный.