Гарт Никс - Леворукие книготорговцы Лондона [litres]

Напротив, каждый удар ослаблял самого чудовищного духа, и он, съеживаясь, отступал все ближе к родному дереву. И вновь, повинуясь неслышимой команде, книготорговцы шагнули вперед, сжимая кольцо. Сущность Саутхо полностью погрузилась в дерево, но все еще просвечивала сквозь него – так цвет выступает за контуры неаккуратно заштрихованной фигуры.

И тогда книготорговцы запели – поначалу не все, а некоторые. Несмотря на приятные голоса и хороший слух, пели они почти шепотом. Это было заклятие изгнания – Мерлин не раз слышал его в школе, но никогда всерьез. На третьей строке к певцам присоединилась вторая группа, на пятой – третья. И так, с интервалом в две строки, три группы книготорговцев, по десять праворуких и по два равноруких в каждой, довели песню до конца.

Пока одни книготорговцы баюкали Саутхо, другие, тоже в спецовках и грубых башмаках, разделившись на четверки, крошили котлорожденных любыми клинками, какие попались под руку. Один даже орудовал косой – самой натуральной, в прежние времена с такой изображали смерть. Куски мяса складывали в матерчатые сумки для книг – они были у всех однотипными: на горловине шнурок, на боку надпись «Вутен-Холл», и вышивка по всей поверхности – крестиком, гладью, рококо, даже мережкой. Эти сумки передавались в семействе Сен-Жак по наследству, именно на них юные книготорговцы на протяжении многих поколений оттачивали свои навыки рукоделия.

Саутхо сначала наплодил не меньше дюжины котлорожденных, которых расставил по периметру своего логова – охранять подступы к нему, а потом вынул свой удел из времени и потерял над ними власть. Предоставленные сами себе, котлорожденные набрасывались на любого, кто оказывался рядом, в том числе друг на друга. Многие так и превратились в тухлый фарш, не размыкая удушающих объятий, не переставая глодать собратьев.

– Где Сьюзен?

Мерлин лежал, уткнувшись лицом в траву. Услышав вопрос, он перевернулся на спину, гримасничая от боли, которая пронзала его сломанные ноги при каждом движении, и посмотрел вверх. Из-за спины Вивьен ему в глаза били лучи солнца, и он прищурился. Сестра широко улыбалась, несмотря на разбитую губу и кровь, которая текла на подбородок.

– Прыгнула в котел, – тускло ответил Мерлин. – Это и прикончило Саутхо.

– Умница! – одобрительно произнесла Вивьен.

Мерлин подавил рыдание.

– Она прыгнула в котел, – повторил он, давясь словами. – Она пожертвовала собой, чтобы разбить этот чертов котел и спасти тебя, меня и всех нас от Саутхо, а ты говоришь мне, что она умница? И это все?

Вивьен, нахмурившись, указала ему на ближайшую группу леворуких, которые как раз приканчивали котлорожденного.

– Если котел разбит, почему его порождения все еще здесь?

Мерлин посмотрел на сестру, оглянулся и снова уставился на дерево. Книготорговцы уже обступили ствол так тесно, что передние едва не касались его носами. Первая группа певцов смолкла, за ней вторая, наконец третья. Заклятие было пропето, изгнание завершено, и дерево стало просто деревом, обычным тисом, только очень старым. Дух Саутхо покинул его – может быть, навсегда.

Мерлин и Вивьен ощутили его исход, когда он отправился в то Нигде и Никогда, которое они пересекали недавно по пути в Сильвермир.

Кольцо вокруг дерева распалось, книготорговцы принялись оживленно болтать, обниматься и жать друг другу руки. Но не все – некоторые изумленно глядели себе под ноги, где из-под груды игл между корнями дерева вдруг пробился яркий медно-красный свет. Кто-то даже позвал Уну. Бросив рубить порождение котла, Уна шагнула к дереву, не снимая серебряной ладони с рукояти меча.

– Подними меня! – приказал сестре Мерлин. – Перекинь через плечо, как делают пожарные! Мне надо туда!

– Уна не собирается убивать Сьюзен, – возразила Вивьен, но все же наклонилась к брату и взвалила его себе на плечо. – А вот побыстрее донести тебя до «скорой» не мешает.

– Ты и правда думаешь, что она не умерла? – спросил Мерлин. – И не изменилась?

Вивьен ответила не сразу. В том, что Сьюзен жива, она не сомневалась, ведь котел не взорвался. А вот насчет «не изменилась» – это еще надо было посмотреть.

– Не знаю, – очень тихо ответила она.

Сирены все приближались, и скоро по шоссе, с севера на юг, покатила настоящая процессия полицейских машин с мигалками. Откуда-то вынырнула инспектор Грин с отрядом полицейских в полной боевой экипировке. Они дружно перескочили через низкую ограду кладбища и направились к тису. Трое были вооружены старинными алебардами, не иначе как из Тауэра, остальные – стандартными пистолетами-пулеметами «хеклер-и-кох».

Когда они пробегали мимо церкви, на пороге появился викарий и замер, озадаченно глядя на толпу людей в спецовках – некоторые размахивали средневековыми железными штуковинами – и на вооруженных полицейских.

– Вернитесь внутрь, сэр! – гаркнула ему Грин.

– Здесь нельзя снимать бесплатно! – завопил возмущенный викарий в ответ. – Никто не обращался ко мне за разрешением! Святотатство! Безобразие! Вот я сейчас настоящую полицию вызову!

Грин кивнула одному из своих людей. Тот отделился от группы, подошел к викарию, взял его за руку повыше локтя и, невзирая ни на какие протесты, отвел в церковь.

Вивьен с Мерлином на плече подошла к тису почти одновременно с Уной. Но та уже убрала в ножны свой меч и склонилась над ямой между корнями, протягивая руку Сьюзен, чтобы помочь ей выбраться наружу. Лицо девушки было в грязи, правое запястье она прижимала к шее, но в остальном, кажется, не переменилась.

– Посади меня, – попросил Мерлин, ему было неловко, что он болтается на плече у Вивьен, как выпотрошенная рыба.

Сестра опустила его на землю с нежностью, которой он не заслужил, спиной к покосившейся плите. Сьюзен медленно подошла к нему и села рядом.

Они молча смотрели, как суетятся вокруг тиса книготорговцы и полицейские. Уна отдавала приказы, инспектор Грин требовала объяснений, появилась какая-то седая праворукая тетка, «скорые» и полицейские автомобили все ехали, завывая сиренами, армейский вертолет закружил вокруг столба дыма, который еще поднимался над местом крушения к западу от Тоттериджа… Одним словом, вокруг был полный бедлам.

– Я думал… думал, ты разбила котел, – начал Мерлин. – И… – Он подавил всхлип и, задержав ненадолго дыхание, продолжил всегдашним беспечным тоном: – Знаешь, если уж тебе так не хочется со мной выпивать, можно решить это проще, не столь экстравагантно.