Джон Толкин - Падение Гондолина [сборник litres]

Во-вторых, есть крайне важная дата. Заметки касательно тех элементов истории, до которых текст Последней Версии «О Туоре и Падении Гондолина» не дошел (стр. 203), записаны на сентябрьской странице ежедневника 1951 года; другие страницы из того же календаря были использованы для переписывания отдельных фрагментов.

В предисловии к «Кольцу Моргота» я рассказывал:

Но мало что из произведений, начатых в тот период, было завершено. Новое «Лэ о Лейтиан», новое сказание о Туоре и Падении Гондолина, «Серые Анналы» (Белерианда), переработанная «Квента Сильмариллион» – все они были заброшены. Вне всякого сомнения, основной причиной послужило то, что отец отчаялся опубликовать свои рукописи, по крайней мере в той форме, что казалась ему совершенно необходимой.

Как мой отец писал в письме к Рейнеру Анвину от 22 июня 1952 года, процитированном выше: «Что до “Властелина Колец” и “Сильмариллиона”, с ними все по-прежнему. Я тут время от времени прихварывал, да и бремя всяких дел навалилось, так что до рукописей просто руки не доходили; да и духом пал».

Потому остается лишь оглянуться на то, что у нас все-таки есть: на небольшую часть этой последней версии, которая так и не стала «Падением Гондолина», однако же является единственной в своем роде среди живописаний Средиземья в Древние Дни, – главным образом, пожалуй, благодаря глубокой продуманности деталей, атмосферы, последовательности сцен. Читая отцовский рассказ о явлении Туору божества Улмо, Владыки Вод, о его внешности и о том, как он стоял «по колено в темной воде», можно только гадать, как могли бы быть описаны грандиозные бои в битве за Гондолин.

В том виде, в каком последняя версия существует – и обрывается, – это история путешествия, путешествия с необычайной миссией, задуманной и предопределенной одним из могущественнейших Валар и возложенной не на кого иного, как на Туора из славного дома людей: к Туору бог Улмо в конце концов является на океанском побережье в разгар бурного шторма. Этой необычайной миссии суждено привести к еще более необычайному последствию, что изменит историю вымышленного мира.

Осознание великой важности своего путешествия с каждым шагом все сильнее гнетет Туора и Воронвэ, эльфа-нолдо, что становится его спутником; мой отец ощущал их нарастающую смертельную усталость с наступлением Жестокой зимы так, как будто сам в воображении своем пробирался из Виньямара к Гондолину, теряя силы, изнемогая от голода, в страхе перед орками, в последние годы Древних Дней Средиземья.

Итак, теперь история Гондолина воспроизведена здесь во всех вариантах, начиная от первоисточника 1916 года и вплоть до этой конечной, но, как ни странно, незавершенной версии, созданной примерно тридцатью пятью годами позже. Далее я буду называть исходный вариант «Утраченным сказанием» или, для краткости, просто «Сказанием», а неоконченный текст – «Последней версией», или «ПВ». Об этих двух радикально отличных друг от друга вариантах необходимо сразу же сказать следующее: не приходится сомневаться, что, сочиняя «Последнюю версию», мой отец держал рукопись «Утраченного сказания» перед глазами или, во всяком случае, перечитывал ее незадолго до того. Такой вывод можно сделать на основе того, что отдельные фрагменты этих двух текстов очень схожи друг с другом или даже практически совпадают. Приведем один-единственный пример:

(«Утраченное сказание», стр. 47)

И оказался Туор в неприютном безлесном краю, выметенном ветром, что налетал со стороны заката; и все кусты и заросли клонились к восходу, ибо ветер тот дул, не меняясь.

(«Последняя версия», стр. 162)

Несколько дней он [Туор] блуждал по безлесному неприютному краю. Та земля была выметена морским ветром, и все, что там росло, травы и кусты, клонилось в сторону восхода, ибо ветер все время дул, не меняясь, с Запада.

Тем более интересно сопоставить два варианта, насколько они вообще сравнимы, и отметить, как ключевые элементы ранней версии сохраняются, но меняется их значимость одновременно с тем, как появляются совершенно новые детали и подтексты.

В «Сказании» Туор так называет свое имя и род (стр. 60):

Я – Туор, сын Пелега, сына Индора из дома Лебедя сынов людей Севера, что живут далеко отсюда.

Также в «Сказании» (стр. 48) о нем говорится, что, когда Туор выстроил себе жилище в бухте Фаласквиль на берегу океана, он украсил его множеством резных изображений, «а главным среди них был Лебедь, ибо Туор любил этот образ, и впоследствии стал он гербом самого Туора, и родни его, и его народа». Более того, далее в «Сказании» сообщается (стр. 66), что когда в Гондолине для Туора изготовили доспехи, его «шлем украсили словно бы двумя лебедиными крыльями из разных металлов и драгоценных камней, по одному с каждой стороны; лебединое крыло изображено было и на его щите».

Далее, на момент штурма Гондолина, у всех воинов Туора, стоявших вокруг него, «шлемы были украшены крыльями словно бы лебедей или чаек, а на щитах начертан знак Белого Крыла» (стр. 79); они составляют «дружину Крыла».

Однако уже в «Очерке мифологии» Туор оказывается втянут в эволюционирующий «Сильмариллион». К тому времени дом Лебедя людей Севера исчез; Туор стал одним из мужей Дома Хадора, сыном Хуора, погибшего в Битве Бессчетных Слез, и двоюродным братом Турина Турамбара. Однако ассоциация Туора с Лебедем и Лебединым крылом в ходе этого преобразования отнюдь не была утрачена. В «Последней версии» (стр. 163) говорится:

Надо сказать, что Туор любил лебедей – он часто видел их в серых заводях Митрима; и к тому же лебедь был гербом Аннаэля и народа, воспитавшего Туора [касательно Аннаэля см. «Последнюю версию», стр. 151].

Далее, в Виньямаре, где Тургон жил в древности, до того, как был обнаружен Гондолин, Туор нашел щит с изображением белого лебединого крыла и сказал: «Во имя этого знака я беру это оружие себе и принимаю на себя судьбу, которая таится в нем!» (ПВ, стр. 166).

Исходное «Сказание» открывается (стр. 44) очень краткой предысторией Туора, который «жил в незапамятные времена в той северной земле, что зовется Дор-ломин, или Земля Теней». Он жил один, охотился в окрестностях озера Митрим, слагал и пел песни и играл на арфе, и познакомился со «скитальцами-нолдоли», от которых многому научился, и не в последнюю очередь – их языку.

Но «говорится, будто магия и судьба привели его однажды ко входу в пещеристый провал, вниз по которому из Митрима утекала подземная река», и Туор вошел туда. Утверждается, будто «такова была воля Улмо Владыки Вод, по чьей подсказке нолдоли проложили этот потаенный путь».