Джон Толкин - Падение Гондолина [сборник litres]

Рядом с этими лаконичными формулировками рассказ в Последней Версии о страшных днях, проведенных Туором и Воронвэ на лютом холоде и под пронизывающими ветрами в бесприютных землях, о том, как они прятались от орочьих отрядов и их лагерей, и о появлении орлов, может восприниматься как значимый элемент в истории Гондолина. (О присутствии орлов в этой области см. «Квента Нолдоринва», стр. 137, и ПВ стр. 190). Весьма примечателен приход путников к Заводи Иврина (стр. 181) – к озеру, где брала начало река Нарог, теперь оскверненному и разоренному проползшим там драконом Глаурунгом (Воронвэ назвал его «Великим Змием Ангбанда»). Здесь ищущие Гондолин соприкоснулись с величайшей историей Древних Дней: они увидели высокого человека с длинным обнаженным мечом в руке, лезвие которого было черного цвета. Туор с Воронвэ не заговорили с одетым в черное незнакомцем; они не знали, что это – Турин Турамбар, Черный Меч, который бежит на север от разграбленного Нарготронда, о котором они не слыхивали. «Так, всего один раз, и то лишь на миг, сошлись пути двух родичей, Турина и Туора». (Хурин, отец Турина, приходился братом Хуору, отцу Туора.)

Теперь мы подошли к последнему этапу в «Эволюции легенды» (поскольку Последний Вариант здесь заканчивается): к моменту, когда путники прошли через тайный охраняемый вход на равнину Тумладен – через «дверь» или «врата», прославленные в истории Средиземья, – и взглядам их впервые открылся Гондолин. В «Сказании» (стр. 55) Туор и Воронвэ добрались до места, где река (Сирион) «неслась по каменистому руслу». Это и был брод Бритиах, пока еще так не поименованный; над ним «нависали густые заросли ольхи», а склоны были отвесны. Там, «в зеленой стене», Воронвэ отыскал «проход – словно бы гигантскую дверь со скошенными косяками, сокрытую в частом кустарнике и высоком непролазном подлеске».

Войдя внутрь (стр. 56), путники оказались в темном петляющем туннеле. Они долго шли на ощупь – и наконец увидели вдалеке смутный блик, «и, устремившись на этот свет, достигли странники врат сродни тем, через которые вошли». Здесь их обступила вооруженная стража, и вышли они в солнечные лучи, и оказались у подножия крутых холмов, широким кольцом окруживших обширную равнину, а на ней, на отдельно стоящем громадном холме, красовался город.

В «Очерке», разумеется, никакого описания входа нет; но в «Квенте Нолдоринва» (стр. 136) о Пути Спасения говорится вот что: в той области, где Окружные горы были ниже всего, эльфы Гондолина «проложили огромный петляющий туннель под корнями холмов; сей подземный коридор выходил на поверхность на крутом, лесистом, темном склоне ущелья, по которому тек благословенный Сирион». В «Квенте» (стр. 142) сказано, что, когда Туор и Бронвэ (Воронвэ) дошли до потайной двери, они спустились вниз по туннелю и «достигли внутренних врат», где и были схвачены стражей.

Тем самым двое «врат» и туннель между ними уже существовали, когда мой отец писал текст «Квента Нолдоринва» в 1930 году; на этой концепции и основывается конечная версия 1951 года. Здесь сходство заканчивается.

Но, как можно видеть, в финальной версии (ПВ, стр. 189 и далее) мой отец внес радикальное изменение в топографию. Теперь вход располагался не на склоне восточного берега Сириона; проход на равнину вел по руслу притока. А через опасный Бритиах Туор с Воронвэ переправились, укрепившись духом при появлении орлов.

На той стороне брода они нашли ущелье, похожее на русло иссякшего потока: теперь оно было сухим, но некогда, похоже, бурная река, бежавшая с севера, с гор Эхориат, выточила его в скале, принеся в Сирион множество камней, которые и образовали брод Бритиах.

– Наконец-то мы добрались до него, паче чаяния! – воскликнул Воронвэ. – Гляди! Вот устье Пересохшей реки. Это и есть наша дорога.

Они вошли в ущелье. Оно свернуло на север, и стены его вздымались все выше и выше, так что в нем стало темно и Туор начал спотыкаться о камни, которыми было усыпано сухое русло.

Но «дорога» была усыпана камнями и резко уводила вверх; Туор высказал Воронвэ свое недовольство, а также и удивление, что ко входу в град Гондолин ведет тропа настолько труднопроходимая.

Туор с Воронвэ прошли много миль по Пересохшей реке, переночевали там, наконец вышли к стенам Окружных гор и, войдя в отверстие туннеля, со временем добрались до места, что показалось им обширной и безмолвной пещерой, где царил кромешный мрак. Редкий эпизод в произведениях о Средиземье сможет сравниться с описанием зловещего приема, оказанного Туору и Воронвэ: настолько впечатляют слепящий свет, направленный на Воронвэ в непроглядной тьме, и холодный и грозный вопрошающий голос; когда же строгий допрос закончился, пленников повели к другим дверям, или выходу.

В тексте «Квента Нолдоринва» (стр. 142–143) Туор и Воронвэ вышли из длинного извилистого черного туннеля, на выходе были схвачены стражей и увидели Гондолин, «что сиял вдалеке, а заря, занимаясь над равниной, окрашивала его в розовые тона». Таким образом, нетрудно описать концепцию того времени: обширная равнина Тумладен целиком окружена кольцом Эхориатских гор, а сквозь горы проходит туннель из внешнего мира. Однако в Последней Версии, когда Туор с Воронвэ покинули место допроса, Туор обнаружил, что они стоят «на дне такой глубокой расселины, какую он даже представить себе не мог». Вверх по этой расселине под названием Орфалх Эхор уводила долгая дорога – через череду громадных, великолепно украшенных врат, а на самом верху ущелья высились седьмые, Великие врата. Только тогда Туор «увидел средь белых снегов Гондолин»; именно там Эктелион сказал про Туора, что «сей воистину прислан самим Улмо» – этими словами заканчивается последний текст «Падение Гондолина».

Гондолин среди снегов

Дворец Эктелиона

Я уже отмечал (стр. 30), что за исходным названием сказания, «Туор и изгнанники Гондолина», следуют слова «предыстория Великого Сказания об Эаренделе». Далее, «Последним сказанием», следующим за «Падением Гондолина», было «Сказание о Науглафринге» (Ожерелье Гномов, в которое вставили Сильмариль): его заключительные слова я цитировал в книге «Берен и Лутиэн», стр. 241:

Вот так все судьбы фэйри сплелись в единую прядь, и прядь эта – великое сказание об Эаренделе; и к истинному началу сего сказания подошли мы ныне.

Можно предположить, что «истинное начало» «Сказания об Эаренделе» должно было последовать за словами, которыми закончилось «Сказание о падении Гондолина» (стр. 117):