Марина Беляева - Феи Гант-Дорвенского леса

Огонёк не находил себе места. Они потеряли около суток — подумать только, около суток! — просто на то, чтобы оклематься от последней битвы с фир-дарригами. Проклятые шутники! Огонёк ненавидел каждую из этих ухмыляющихся тварей, каждого морального урода с больным чувством юмора, которые смели издеваться над всеми — в том числе и над спригганами. Ох, и не следовало бы им этого делать! Никто не смел так нагло, так открыто оскорблять любимых детей Паучьего Короля: наоборот, все феи пытались подружиться с ними или хотя бы не вызывать раздражение у мрачных и сердитых колдунов леса. Кроме проклятых фир-дарригов, чтоб им было пусто.

Один из этих недоумков напоследок пошутил о влюблённости спригганов в человеческую внешность; большая, большая ошибка с его стороны, Огонёк теперь сделает всё, чтобы этот ублюдок больше никогда не смел смеяться над внешностью спригганов. Это правда, что люди вызывали у спригганов восторженный трепет: люди были для них воплощением идеала внешности, они обладали всем тем, что делает даже самого дурного из них потенциально красивым. У людей была гладкая кожа, круглые глаза, четкий контур рта и пышные волосы — не грива или редко растущая шерсть, а именно волосы. Иногда даже золотого цвета, подумать только! Единственные существа, которые точно так же могут похвастаться необыкновенным цветом волос, это феи; но не такие, как Огонёк и его братья, а те, которые водят хороводы в Сонной Роще и приходят людям в упоительных сладостных грезах. О-о-о, эти феи по-настоящему прекрасны! Но даже они лишь копируют внешность людей, добавляя к ней стрекозьи или бабочкины крылья, а также слабое свечение по всему телу. Ненужные излишества, бессмысленные и бесполезные: эти феи не летают на своих крыльях, как спрайты, и не освещают дорогу темной ночью своим телом, тогда зачем всё это нужно?..

Нет, люди всё-таки были лучше даже самой прекрасной из фей. Но, к сожалению, спригганы были так же далеки от людей, как жалкая лягушка — от парящего в небе орла… И совершенно не играет роли то, что лягушка может быть любимым творением Паучьего Короля, а орёл — глуп, бестолков и лишён колдовства, — какая разница, если всё равно орёл остаётся таким же прекрасным, а лягушка — уродливой и мерзкой?

И целые сутки, какое проклятье. За это время Огонёк с братьями могли бы нагнать проклятую девчонку и два раза снять с неё кожу живьём. А теперь они даже не представляют, куда она может уйти: Его Паучье Высочество не даёт никакой помощи своим детям, в чём он, конечно же, прав, и даже не намекнув ни на что, что могло бы натолкнуть их на верный путь. Может быть, проклятому Рифмачу… ну нет, это вряд ли. Фир-дарриги — не самые любимые из детей Короля, да и нет им нужды гоняться за этой девчонкой. Хотя они сильно обиделись на Огонька, и потому могли бы решить отнять у него жертву; фир-дарриги мстительны и никогда не упустят хорошей охоты. Ну и повода позлить своих старых соперников-спригганов.

Проклятые фир-дарриги. Чтоб весь их род перебило, чтоб их по одному закинуло по всему свету, чтоб табак в их трубке превратился в борщевик, чтобы им ни одного ребёнка в дальнейшем бы не забрать! Самое страшное проклятье для любого фейского народа — по крайней мере, для того, кто живет за счет подменышей. Таковыми были фир-дарриги, таковыми были и спригганы, к сожалению.

А ведь Огонёк мог бы быть на месте человеческого ребёнка. Он мог бы немного пожить той жизнью, о которой так сильно мечтал, к которой мечтает любой спригган, когда становится из человеческого ребёнка омерзительным существом, уродливым пятном во всем фейском роду.

А ведь он мог бы немного пожить как человек. Всему виной девчонка, проклятый глазач — и почему её мать не сожрал дракон, когда мог?! Какой толк в выдирании глаз, если эти твари продолжают плодиться и без них! Разве не в том ли суть, чтобы уничтожить любого, кто может увидеть жизнь фей? Зачем Его Паучье Высочество милостиво дал убежать этой малявке, когда мог просто отдать её народу спригганов?

Нет, что-то тут явно нечисто.

— Братец Огонёк! Братец Огонёк!

Чья-то тень спустилась вниз по сосновому стволу и выросла прямо перед огненным носом Огонька. Впрочем, он знал, чья: пикси Крокус теперь известен всему Гант-Дорвенскому лесу. И в самом деле, ну как можно не знать о злосчастном пикси, чью невесту утащил его сородич, да ещё и принц! Грустная, трагическая история. Огонёк бы даже проникся ею, если бы знал, что такое любовь.

— Здравствуй, братец Крокус, — прошелестел спригган, и голос его был похож на треск огня в ночную пору. — И что же тебя привело сюда? Насколько я помню, спрайты уходят теперь на юг, вместе с твоим народом. Вряд ли твоя дорога лежала в пещеры спригганов, если, конечно, ты не решил нам что-то сказать.

— Боюсь, что так, братец Огонёк. — Крокус считался красивым пикси, хотя, на вкус Огонька, у того были слишком беличьи лапы, слишком пушистый хвост и слишком острые мохнатые уши. Но, с другой стороны, Крокус хотя бы не был живым огнём, осклизким камнем с внутренностями или кузнечиком, как спригганы, так что лучше б Огоньку сейчас и помалкивать. — Я слышал, искали вы девчонку-глазача, которая отняла у вас ребёнка.

— Это верно. — Огонёк моментально вспыхнул. Хорошо Каменюке: тот просто покрывается мхом, когда чувствует злость! А Огонёк того гляди спалит случайно несчастного пикси… — Она была у вас?

— Ты верно подумал, братец, — Крокус встряхнул длинными каштановыми волосами, отряхиваясь от сосновой коры. — Она действительно была у нас. Вместе с ней подруга, златовласая девочка с голубыми глазами. Она оставила свои волосы, и я решил, что лучше отдать их тебе и другим спригганам. Мне они не нужны, а тебе эти пряди могут сослужить добрую службу.

И с этими словами Крокус бережно положил перед собой аккуратную горсть белокурых волос. Их было не слишком много, но для любой феи эти жалкие пряди были настоящим кладом: золотые волосы помогали в колдовстве, а ещё способны были сделать прекрасной даже самую уродливую фею. Достаточно было прицепить эти волосы к голове или повесит их на шею, вместо бус и монисто.

Глаза Огонька загорелись.

— Это волосы её подруги?

— Да, братец. — Крокус внимательно смотрел на старого сприггана. — Их тут не так уж много: сколько смог взять, прости.

— Они длинные и густые. Этого будет достаточно. — Огонёк побоялся спалить драгоценные волосы, так что не стал их брать в руки. — Но зачем ты принёс их мне? Насколько я знаю, пикси колдуют хуже, чем любая другая фея. Твоему народу эти локоны куда нужнее, чем спригганам.

— Братец, — голос Крокуса задрожал. — Эти девочки забрали с собой Имбиря — принца, похитившего мою Душицу. Я не знаю, зачем они решили спасти его, но произошло то, что произошло: златовласка отдала свои волосы моему королю, и теперь эти девочки унесли с собой этого проходимца, этого предателя, этого бесчестного вора, бесстыжего распутника… Я могу тебе показать, куда они пошли, но только прошу тебя, умоляю: дай мне убить Имбиря! Прошу тебя, добрый сосед! Я знаю, спригганы не братья пикси, но я точно знаю, что вы ищите этих девочек. Мне на них наплевать: не всё ли равно, сдохнут они от ваших рук или их уничтожит принцесса-фея? Но я прошу, дай мне убить того, кто посмел похитить мою невесту! Большего мне и не нужно: все равно не жить мне вместе с Душицей, но так я хотя бы смогу отомстить за поруганную её честь!