Марина Беляева - Феи Гант-Дорвенского леса

От раздумий Имбиря отвлёк прилетевший в голову каштан. Наследный принц пикси ойкнул и раздраженно почесал голову. «Проклятые деревья!» — подумал он, но прежде чем Имбирь вспомнил, что вообще-то каштаны падают с верхушек деревьев, а не откуда-то сбоку, на него прыгнула чья-то гигантская тень. Среагировать он не успел; единственное, что он смог сделать, так это схватиться за ветку при падении вниз, и теперь Имбирь ошарашенно смотрел наверх, беспомощно болтая задними лапками. Он думал раскачаться и вскарабкаться обратно, но тут нападавший резко пригнулся к нему и больно схватил наследного принца пикси за руки.

— Эй, полегче! — возмущенно пропищал Имбирь, но тут же осекся, когда встретился с горящим от ненависти взглядом Крокуса.

— Я так и думал, — процедил сквозь острые беличьи зубы Крокус, пока Имбирь искал подходящие слова, чтобы спросить его, что он вообще делает. — Проклятый трус! Эти девочки спасли тебе жизнь, а ты убежал от них, как побитая собака! Оставил тех, кто пожертвовал своими волосами, в опасности! Узнаю великого принца, наследника славного Амомума! Только мразь, крадущая невест у своих собратьев, может со слезами убегать с поля боя!

— Братец Крокус, ты нездоров? — севшим голосом спросил Имбирь. — Я только что был у человеческого доктора, и…

— Заткнись!

Имбирь вскрикнул от боли, когда челюсти Крокус впились ему в ухо. Принц не мог разжать ветку, иначе он непременно бы упал вниз, но ему стоило больших усилий удерживаться на ней.

— Эй, ты чего?! — заплакал Имбирь. — Отпусти меня, полоумный!

— Отпустить?! — Крокус хищно уставился на Имбиря, и его взгляд совершенно не понравился принцу пикси. — Хорошо, я отпускаю тебя!

Он с силой ударил по лапкам Имбиря, и наследный принц пикси, сын славного короля Амомума, отважный, бесстрашный, добросердечный Имбирь (как он сам себя частенько именовал) с громким воплем начал лететь вниз, на голую осеннюю землю.

— Смотрите-ка, кто здесь у нас!

Огненное лицо Огонька изменилось. Не очень заметно, однако внимательная Тилли обратила на это внимание. Пламя, вырывающееся за пределы его странного тела, уменьшилось, жар немного спал, и девочка наконец смогла продышаться: она жадно втягивала воздух и никогда прежде он не казался ей таким сладким. Со слезящимися от огня глазами Тилли посмотрела в сторону Кейтилин: та висела в руках сприггана как мягкая, тряпичная кукла. По всей видимости, она лишилась чувств, когда Огонёк решил их обеих зажарить заживо. Тилли даже позавидовала ей немного: вот бы и она сейчас в обморок грохнулась! Страшно даже представить, какие существа могли остановить спригганов…

— Что же это делается, братцы? Одна птичка нам пропела, что между двумя сросшимися ясенями мы сможем найти двух беззащитных козочек: одну чёрную и дурную, другую — с волосами цвета утреннего солнца. Мы пришли, надеясь найти этимж заблудшим душам покой, а, выходит, хозяева-то у них есть! Так, что ли, братец Огонёк, а?

Старый спригган не оборачивался к говорящему, зато от него пошёл такой сильный жар, что Тилли вновь почувствовала, как нос её забивается удушливым дымом, и закашлялась. Проклятье! Она бы из тысячи других голосов узнала бы этот: наглый, ленивый, слишком низкий для фей его рода, мелодичный, как будто бы этот хлыщ не на драку навязывается, а стихи читает…

О да, голос Томаса Рифмача сложно перепутать с другим.

— Какого чёрта вы сюда вообще приперлись?! — закричал один из спригганов звучащим, как бьющиеся друг об друга камни, голосом. — Это НАША добыча, проклятые паразиты!

— Да ты что, уродец? — весело спросил его в ответ Томас Рифмач. — Память у спригганов такая же короткая, как их магия? Так давай напомню: вот эту, черную и с глазами, мы, между прочим, поймали первые. Или, может, Его Паучье Величество напомнит вам, как вы убили Запевалу?

— Ах ты!..

— Каменюга, заткнись, — неожиданно приказал Огонёк. Он почти перестал пылать, и теперь Тилли могла смотреть на поляну без страха опалить свои глаза. Девочка увидела, как фир-дарриги выглядывают из камней и стволов деревьев, а один из них, нахальный и весёлый Томас Рифмач, сидел на большой глыбе, лениво покуривая трубку. Спригганы смотрели на них с ненавистью, почти позабыв о своих пленницах; даже тот волосатый, что держал Тилли, ослабил свою хватку. У девочки появилась надежда, что сейчас два непримиримых народа начнут друг с другом драться, и тогда… ох, хоть бы ей получилось сбежать!

Только как тащить на себе бессознательную Кейтилин?

— Народ фир-дарригов, я вижу, тоже не может похвастаться своей памятью, — скрежеща, произнёс Огонёк, медленно поворачиваясь к незваным гостям. — Может, нам с братьями позвать Его Величество? Который напомнит глупым фир-дарригам, на чью добычу они посягают. Или вам мало головы того парня?

Томас Рифмач, не меняя расслабленного выражения лица, смотрел прямо на Огонька. Напряжение нарастало: волосатый спригган уже совсем не крепко держал Тилли, и девочка едва сдерживалась, чтобы не дернуть руками и ногами и не побежать. Но она понимала, что пока этого было делать нельзя: ещё не хватало, чтобы эти придурки отвлеклись на неё!

«Ничего, — успокаивала она себя, с силой сжимая руки. — Подожди немного, потерпи. Сейчас они начнут драться, и вот тогда — беги. Хватай Кейтилин и беги. Или не хватай, как получится. Но корзинку нужно будет точно забрать».

Внезапно Рифмач рассмеялся. Спригганы сначала дернулись, готовые к атаке, но затем замерли, с изумлением глядя на своего неподвижного вожака. Огонёк же равнодушно всматривался в развеселившегося врага, будто бы понимал, почему он так себя ведет.

— А ведь и верно! — заговорил Рифмач, потирая руки-лапки. — Что мы с тобой как люди, право! Девчонок две — и нас тоже два народа! Давай не будем ссориться и поделим с тобой пополам, чтобы никто не ушёл обиженным. Верно я говорю, братцы?

Фир-дарриги, казалось, не слишком поддерживали инициативу Рифмача. Но они уже куда смелее высовывались из-за своих укрытий и вроде бы не собирались спорить со своим вожаком. Тилли похолодела от страха: она не думала, что кто-нибудь из них решит помириться. Это же феи! Они всегда очень жадные и недобрые! Почему это вообще пришло ему в голову?!

«Ох, хоть бы Огонёк не согласился, хоть бы не согласился!..».

Старый спригган некоторое время сомневался. Он посмотрел на своих братьев, затем на пленных девочек (и при взгляде Тилли из его глаз выскочили искры, так, что она даже испугалась), и только потом повернулся к Рифмачу. Кажется, он наконец определился.

— Что ж, проклятые фир-дарриги, предложение это очень хорошее. Мы с братьями готовы отдать вам одну из этих жалких дурёх. Но откуда нам знать, что вы не решитесь нас обмануть?