Елена Звездная - Книга вторая. Магическая экспедиция

И тишина…

Тишина…

Тишина…

Прозвучал сигнал к началу лекции, коридоры опустели, и начались занятия, а у меня было всё так же пусто… и в душе, и в блокноте.

В конце концов, не выдержав, я написала:

« Господин Главнокомандующий, мне уже можно идти или я вам ещё нужна? »

Секундное молчание — и медленно выведенное каллиграфическим почерком:

« Очень провокационный вопрос, госпожа Радович, не находите? »

Я перечитала свой вопрос, ничего в нём провокационного не нашла, но от чего-то покраснела.

Чёрный же дракон продолжил:

« Памятуя о том, что с аналогиями у вас не сложилось, отвечу более понятным для вас образом — в вашем вопросе слово „ещё“ совершенно не отражает сложившейся ситуации. Замените его словом „всегда“, в этом случае написанное вами будет гораздо более приближено к действительности. »

И… и всё.

Все записи исчезли, словно их тут и не было, а мне более не написали ни слова. Вообще. И я бы, может, так и сидела, с какой-то необъяснимой болью в душе глядя на чистую страницу, если бы дверь в мою комнату не открылась, опять же без стука, впуская Зэрнура, задавшего мне всего один вопрос:

— Где монография?

Молча передала ему источник пугающей информации. Дракон так же молча взял его и вышел.

Я, посидев еще несколько минут, уже собиралась встать, закрыть блокнот, вернуть его в тайник, а самой вернуться на занятия, как вдруг в блокноте появился, как мне показалось, крайне злой вопрос:

« Госпожа Радович, кем вам приходится студент Вачовски? »

Вопрос застал врасплох, вогнал в тупик и вообще был не к месту. Мелькнула даже предательская, но очень соблазнительная мысль взять и закрыть блокнот, не отвечая, но я всё же написала:

« Знакомым. »

« Насколько близким знакомым? » — было мгновенно выведено стремительным почерком и тут же добавлено: — « Отвечать быстро! »

« Насколько? » — неуверенно вывела я, даже не зная, что на это ответить, но, учитывая требование, стараясь ответить быстро. Быстро вышло только: — « Ну… примерно, как вы ».

Правда, я не стала добавлять, что в отличие от Главнокомандующего Владыка ещё и закусить мной не против, но если по существу, то в принципе ответила правильно же. Точно правильно. И Гарр… в смысле, Вачовски не раскрыла, и Главнокомандующему написала чистую правду.

А вот Главнокомандующий мне больше не написал, ни правды, ни лжи, ни строчки, ни полстрочки, ни слова, ни полслова, ни вообще ничего.

Посидев ещё немного, я всё же закрыла блокнот, убрала его в тайник и отправилась на лекцию. Правда, мне бы сейчас очень не помешали слова древнего о том, что Главнокомандующий сам во всём разберется. Я очень опасалась, что Ирэнарн недооценивает угрозу, особенно после его издевательской аналогии с ножничками.

Когда я подошла к двери, собираясь постучаться, меня сильно удивила тишина. Абсолютная тишина в аудитории. И я ещё бы поняла такое, если бы, к примеру, шла лекция у магистра Аттинура, но профессор Ивас и тишина — это вещи несовместимые. Постучавшись, осторожно открыла дверь, опасливо заглянула в аудиторию, и… и все посмотрели на меня. Все. Вся группа, злой и почему-то старательно демонстрирующий обиду Вачовски, и даже профессор Ивас. Все были злые и недовольные.

— Мм-м… а я могу не входить? — невольно вырвалось у меня.

— Обойдёшься! Марш на своё место, Радович! — рявкнул на меня профессор Ивас.

И я мышкой юркнула в аудиторию.

Профессор же, отличавшийся весьма уважительным к студентам подходом в обучении и в целом бывший всегда доброжелательным и радушным, развернулся к Владыке, у которого сейчас с его иллюзорным Вачовски было совершенно одинаковое выражение лица, и как заорёт:

— Слушай, ты, ошибка мироздания, ещё раз для тех, чьим родителям вообще лучше было бы не встречаться, драконы жрут девственниц!!!

Судя по тону, уровню громкости заявления и наличию истерических ноток, данное утверждение для профессора уже стало чем-то личным, вроде догм типа «солнце восходит на востоке» и «за коротким летом следует долгая зима».

Вачовски, выдав издевательскую ухмылку в духе Владыки, произнёс:

— Профессор, складывается впечатление, что вам в принципе не известен никакой иной интерес к девственницам, кроме гастрономического.

Ивас пошёл некрасивыми красными пятнами.

Студенты в аудитории застыли, боясь не то чтобы пошевелиться, но даже и дышать громко. Всё дело в том, что профессору Ивасу, при всём его добром и в целом миролюбивом характере, были свойственны вспышки ярости, при которых происходили неконтролируемые выбросы магии… Ничего смертельного, но у всей группы вполне себе был шанс выскочить из аудитории с зелёным цветом кожи и на жабьих лапках… или выползти. Вылететь ещё никому не удавалось, почему-то выбросы магии профессора в направлении птицеобразования не работали, а вот выпрыгать или выползти так вполне. Оно потом, конечно, проходит… часа через два-три, но приятного в этом было всё равно мало.

И поэтому нет ничего удивительного, что, чувствующая себя в некотором роде ответственной за появление Владыки в УМе, я решилась вмешаться и осторожно позвала:

— Вачовски, а вам… в смысле, тебе не кажется, что подобное отношение к преподавателю…

Но от меня отмахнулись издевательским:

— Умолкни, Миладка, я тут, между прочим, твои интересы защищаю!

— Что? — я даже привстала от удивления. — Что значит «мои»?!

Вачовски же обернулся ко мне и с самым серьёзным видом заявил:

— Короче, так, Миладка, я понял страшное — или мы идём ко мне в комнату и я как твой личный герой и спаситель привожу тебя в несъедобное состояние, или тебя тут сожрут. Я, так понимаю, эти, — Владыка кивнул в сторону остолбеневшего профессора. — Вас тут жрут по-тихому, а вину за это скидывают на драконов.

У меня слов не было.

У Владыки нашлись:

— Ты, кстати, семнадцатая в спасательном списке, но я готов сдвинуть тебя на второе место, на первом Васюта, ей нужнее, у неё от страха вообще зуб на зуб не попадает, даже говорить не может. Я бы её, кстати, уже спас, но тут лекция началась.

В этот момент у профессора Иваса в секунду все красные пятна с лица сошли, ярость схлынула, а на бледных губах появилась с трудом сдерживаемая улыбочка.

— Ну что же вы, Вачовски, — произнёс он, мгновенно преисполнившись преподавательского величия и снисхождения. — Я, несмотря на все ваши обвинения, всегда за спасение невинных… дев. Не смею вас задерживать, Вачовски, ни секунды не смею. Поспешите. Прямо сейчас. Немедля! Во имя справедливости и супротив пожирания девственниц! Сию секунду! Ступайте, Вачовски!

После чего:

— Заткнись, Радович! — это мне, вместе с заклинанием молчания, которое мгновенно запечатало мои губы, не позволяя выкрикнуть отчаянное «Нет!». И елейным тоном: — Васюточка, красавица наша, иди, спасайся!