Стефани Гарбер - Караваль [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Донателла! – позвала она снова.

– Зря только воздух сотрясаешь, – заметил Хулиан, глядя на нее в упор. Без рубашки и промокший насквозь, он казался еще более опасным, чем обычно. – Когда я высадил твою сестру на берег, она была одета в плащ и перчатки, и в ледяном океане не купалась. Поэтому, где бы она сейчас ни находилась, точно не замерзнет насмерть, в отличие от нас с тобой, если будем и дальше тут стоять. Пойдем к тем деревьям.

Там, где снежная мантия пляжа встречалась с густой зеленой растительностью, в небо поднимался дымок цвета закатного солнца. Скарлетт могла бы поклясться, что еще минуту назад ничего подобного видно не было. Да и деревья будто выросли из-под земли в мгновение ока! Их мощные стволы, сплетенные воедино и поросшие голубовато-зеленым мхом, напоминали толстые косы и нисколько не походили на чахлые кусты Трисды.

– Нет, – заупрямилась Скарлетт, содрогаясь. – Мы…

– Нельзя и дальше здесь слоняться, – перебил ее Хулиан. – У тебя уже губы посинели. Пойдем, отыщем источник этого оранжевого дыма.

– Плевать я на него хотела! Если моя сестра все еще где-то здесь…

– Твоя сестра, вероятно, отправилась искать вход на Караваль. Да и нам следует поступить так же: ты не забыла, что пускают только до конца нынешнего дня? Идем в ту сторону, откуда поднимается дым!

С этими словами Хулиан решительно зашагал вперед, и снег захрустел под его босыми ступнями. Скарлетт в последний раз окинула взглядом пустынный берег. Телла никогда не умела терпеливо ждать – да и нетерпеливо тоже. Но если она отправилась на Караваль, почему нигде нет никаких признаков ее присутствия?

Скарлетт неохотно последовала за Хулианом в лес. Снежный покров сменился протоптанной в бурой земле тропинкой, ступая по которой замерзшими ногами, она не ощущала вонзающихся в пальцы сосновых игл. Глядя на оставленные ею на земле влажные следы, она не могла не задаваться вопросом, почему не находит отпечатков башмачков Теллы?

– Наверное, она ушла с пляжа другой дорогой, – словно прочтя ее мысли, пояснил Хулиан.

Хоть он и не стучал зубами, его смуглая кожа приобрела синеватый оттенок, перекликающийся с цветом искаженных теней, отбрасываемых деревьями. Скарлетт хотела было возразить, но не нашла в себе сил: ее мокрая нательная сорочка обледенела, а в лесу оказалось еще холоднее, чем на берегу. Скрестив руки на груди в надежде хоть немного согреться, Скарлетт только сильнее замерзла.

На лице Хулиана мелькнула тревога.

– Нужно поскорее отвести тебя в какое-нибудь теплое место.

– Но моя сестра…

– … достаточно умна и наверняка уже вступила в игру, – договорил за нее Хулиан. – Замерзнув здесь насмерть, ты точно ее не найдешь, – добавил он, приобняв Скарлетт за плечи.

Она напряглась всем телом и, почувствовав это, Хулиан обиженно сдвинул темные брови.

– Я лишь пытаюсь тебя согреть.

– Но ведь тебе самому холодно, – возразила Скарлетт и мысленно прибавила: «К тому же, ты практически голый».

Она заставила его убрать руку и чуть не споткнулась, вдруг почувствовав под ногами вместо мягкой лесной почвы твердую дорогу. Вымощенная переливчатыми камнями, гладкими, как отполированное морем стекло, она уходила вдаль, насколько хватало глаз. От нее ответвлялись многочисленные кривые улочки, застроенные разномастными круглыми торговыми лавочками, выкрашенными в нежные пастельные цвета. Постройки громоздились друг на друге, как небрежно составленные одна на другую шляпные коробки.

Городок был очарователен, но при этом неестественно тих. Все лавочки оказались закрыты, и снег на их крышах походил на пыль, осевшую на забытых книгах сказок. Скарлетт не знала, где оказалась, но, в любом случае, Караваль она представляла себе совершенно по-другому.

В воздух все еще поднимался столб дыма цвета заходящего солнца, кажущийся столь же далеким, как и тогда, когда Скарлетт с Хулианом были на пляже.

– Малинка, давай-ка, пошевеливайся!

Хулиан подтолкнул ее к одной маленькой прелюбопытной улочке. Скарлетт не знала, то ли от холода видит галлюцинации, то ли у нее просто помутилось в голове. Мало того что вокруг царила странная тишина, так еще и вывески на похожих на шляпные коробки лавочках казались совершенно бессмысленными. Сделанные на разных языках, они гласили: «Открываемся около полуночи» или «Приходите вчера».

– Почему все закрыто? – спросила Скарлетт. Ее дыхание вырывалось изо рта облачками пара. – И где люди?

– Нам нужно идти дальше. Не останавливайся! Мы пока не нашли места, где могли бы согреться.

Хулиан упорно шагал вперед, минуя самые удивительные магазинчики, какие Скарлетт когда-либо видела. В витринах были выставлены шляпы-котелки с чучелами ворон на макушке, чехлы для солнечных зонтиков, дамские головные повязки, расшитые человеческими зубами, зеркала, способные отражать темноту людской души. Скарлетт решила, что из-за холода ей мерещится то, чего нет. Оставалось надеяться, что Хулиан не ошибся, и Телла сейчас действительно находится в тепле. Скарлетт продолжала внимательно смотреть по сторонам, ожидая, не промелькнет ли где медовый локон младшей сестры, не подхватит ли эхо ее веселый смех, но лавочки по-прежнему оставались пустыми и безмолвными.

Хулиан подергал за несколько дверных ручек, но ни одна не поддалась.

В следующем ряду заброшенных лавчонок предлагались совершенно фантастические товары: упавшие звезды и семена, из которых можно вырастить желания. Магазин «Окуляр Одетты» торговал очками, позволяющими заглянуть в будущее ( «В наличии оправы четырех разных цветов», – гласила выставленная в витрине табличка).

– Мне бы такие пригодились, – пробормотала Скарлетт себе под нос.

На лавке, соседней с «Окуляром», имелась вывеска, сообщавшая, что здесь чинят поломанное воображение. В витрине были выставлены бутылочки с мечтами, ночными кошмарами и, как это ни поразительно, дневными кошмарами тоже. Чувствуя, как на ее темных волосах нарастают сосульки, Скарлетт подумала, что именно дневной кошмар она сейчас и переживает.

Идущий рядом с ней Хулиан выругался. За несколькими рядами похожих на шляпные коробки лавочек уже стал виден источник дыма, который теперь вился, образуя солнце со звездой и слезой внутри – символ Караваля. Однако холод пробирал Скарлетт до костей, так что, казалось, обледенели даже зубы и веки.

– Погоди… может… зайдем сюда? – предложила она, трясущейся рукой указывая на часовую лавку Касабиана.

Заметив какой-то блеск, она поначалу решила, что это медь в переплете окна, но в скрытом за мешаниной маятников, противовесов и сияющих деревянных шкафчиков камине действительно горел огонь, а на двери было написано: «Открыто всегда». Когда замерзшие путники вошли внутрь, на них обрушилось многоголосое тиканье всевозможных часов: напольных, настольных, с кукушкой и без. Внезапно оказавшись в тепле, Скарлетт ощутила покалывание в руках и ногах, которые уже почти перестала чувствовать. Разогретый воздух опалил легкие.