Марина Эльденберт - Парящая для дракона. Обрести крылья [litres]

– Ты хочешь знать, что ты сделала, Лаура. Я лучше покажу.

Он взял ноутбук и приблизился ко мне. На записи с видеокамер было видно, как я бросаюсь к Верражу, как обнимаю его. Как за моей спиной распахиваются крылья, разрывая одежду. У меня были крылья?! Я смотрела на фиолетовое пламя, окутывающее нас, и на то, как я укрываю перепуганную Гринни и раненого Верража. А потом пламя начало уплотняться, становясь прозрачным, и от меня к зверятам протянулись тонкие фиолетовые нити.

– Э-э-э… это что? – спросила я.

Потому что то, что происходило на экране, было похоже на…

– Я что, отложила яйцо?

Торн улыбнулся.

– Не совсем. Ты их защитила. Вот так, по-драконьи. Но в общем-то ты права – это похоже на яйцо.

– Это не похоже, это и есть яйцо!

Я смотрела, как мы втроем запечатываемся в прозрачной скорлупе, увидела, как Арден бросается к нам и как в комнату вбегают мергхандары.

– Благодаря тебе Верраж выжил. Ты его исцелила. И себя.

Суета с яйцом не стихала до той минуты, пока в комнату не влетел Торн. Я увидела, как его пламя соприкасается со стенкой защиты и как она лопается. Увидела, как он поднимает меня на руки.

– Арден сказал, что Верраж тебя задел. Но, когда я тебя принес к медикам, на тебе не было ни царапины.

– Ум-м-м-м… – многозначительно сказала я.

– Это еще не все.

Торн переключился на записи с внешних камер. Сначала в белом мареве Ледяной волны вокруг резиденции сложно было что-то разобрать, а потом я поняла, что нас окружают драконы. Ледяные драконы, десятки или даже сотни драконов, расположившихся вокруг дома. Кто-то сидел, кто-то лежал, кто-то кружил над парком.

Ага. Понятно.

– То есть я создала яйцо, и ко мне прилетели драконы, – сказала вслух. – Да. Круто.

Торн захлопнул ноутбук.

– Это не запись, Лаура. Это камеры в режиме реального времени. Каким-то образом ты держишь их здесь.

Вот именно драконов мне для полного счастья и не хватало. Здесь, в режиме реального времени.

– Как? – задаю я риторический вопрос, хотя в моем случае он больше чем животрепещущий.

– Хотел бы я это знать.

Торн отворачивается, якобы чтобы отнести ноутбук на стол, но отворачивается он слишком резко, а еще меня слишком резко полосует упавшей между мной и его чувствами ледяной стеной. Если до этого я его чувствовала, хотя и не отдавала себе в этом отчет, сейчас передо мной просто Торнгер Ландерстерг, его Драконье ледянейшество номер один, которое в привычном образе «Сугроб версия 1.0».

Меня даже не это обижает, сколько тот факт, что после всего он мне не доверяет. О каких вообще отношениях может идти речь, когда нет доверия?

– Сейчас тебе лучше отдохнуть, – говорит он, обернувшись.

– Сейчас мне лучше всего узнать правду.

– Правду я тебе только что рассказал.

– Всю? – уточняю я. – Или, как всегда, осталось кое-что, о чем ты забыл упомянуть и из-за чего в ближайшее время вполне способен превратиться в ходячий ледяной штырь?

У меня нет сил толком высказать ему все, что я по этому поводу думаю, и это обидно вдвойне. Обидно, что вокруг резиденции сидят драконы, я чуть не снесла яйцо (ладно, «снесла» это не то слово), спасла себя и Верража, а мне даже до конца рассказать все нельзя.

– Знаешь что, Торн? – говорю я. – Иди-ка ты к драконам. Скажи им, что я их больше не держу, и тебя тоже больше не держу. Пусть приходит Арден и смотрит, как я сплю. Он тоже всей правды не говорит, но от этого мне не горячо и не холодно.

Я закрываю глаза и сползаю пониже под одеяло.

– Лаура. Ты не понимаешь…

Глаза приходится открыть.

– Так объясни мне! Как я пойму, если ты мне ничего не говоришь? Или ты правда считаешь, что для меня лучше оставаться в блаженном неведении?! Знаешь, почему у меня не было даже всплеска пламени, когда я узнала о беременности Солливер?! Потому что ты мне сказал о ее беременности! Потому что я узнала об этом от тебя!

Я сорвала с себя все проводные датчики, из-за чего аппаратура опять возмущенно завопила, а с беспроводными можно было спокойно свернуться клубочком под одеялом, что я и сделала.

– Хорошо. – Торн приблизился и снова опустился рядом со мной на кровать. – Солливер. Помолвка с ней расторгнута, и сейчас она занимается тем, что записывает провокационные видео, собирающие в торговых центрах митинги, которые полиция уже устала гонять. Очень многие с ней согласны – в том, что она потеряла ребенка из-за того, что я привез тебя. Кадгар уволился пару дней назад, не выдержал прессинга, нового пресс-секретаря я пока не нашел. Мои рейтинги сейчас переживают не лучшие времена, реформу называют показухой и желанием подняться за счет привлечения большего числа избирателей среди людей. Крейд сбежал. Твой выброс пламени спровоцировал небывалую аномалию, притянувшую драконов, и теперь Мировое сообщество требует предоставить записи камер и дать разъяснения по поводу происходящего.

По мере того как он говорил, его голос из обычного ледяного становился все ниже и ниже, срываясь чуть ли не на рычание.

– Как думаешь, почему я не хочу обо всем этом с тобой говорить, Лаура?! Потому что я до одури, безумно боюсь, что с тобой что-нибудь случится. Боюсь тебя потерять. Боюсь, что вся медицина мира не справится с тем, во что тебя превратили, и тогда…

Он осекся, а я замерла. От полоснувших меня чувств стало зябко даже под одеялом. Зябко и в то же время тепло. Я все-таки села на постели в тот момент, когда он уже собирался подняться. Накрыла его руку своей, и захоти он ее сейчас отнять, сделал бы это, не особо утруждаясь.

Но он не захотел.

Торн взглянул на меня, и в это мгновение меня почему-то ударило в сердце с такой силой, что я на миг перестала дышать. Я видела взгляд иртхана и дракона одновременно, как это возможно, не представляла, но этот внутренний взгляд застывшего под властью человека зверя был не менее проникновенным и близким.

– Во-первых, меня превратили не во что, а в кого-то. Смею заметить, что при всех своих талантах откладывать странные яйца и призывать драконов, не призывая их, я по-прежнему остаюсь человеком… ну или просто непонятно кем женского пола. Надеюсь, тебя это не смущает?

В синих глазах полыхнуло пламя, но я опередила Торна:

– Мы справимся со всем вместе, – сказала тихо. – Помнишь, я сказала, что я с тобой? Надеюсь, что и ты со мной, Торн. Вся медицина мира, может быть, даже не представляет, что со мной делать, но мы справимся. Только если ты со мной. Ты же со мной?

Он судорожно вздохнул, а потом снова притянул меня к себе. Я обняла его в ответ, и, поскольку объятия получились слабенькими, Торн поднял подушки повыше и устроил меня на своей груди.

– Две недели вышли насыщенными, – сказала я.

– Очень, – подтвердил он.

– И что Мировое сообщество хочет… в смысле, зачем ему внутренние камеры?