Марина Эльденберт - Парящая для дракона. Обрести крылья [litres]

С ней.

Коммуникатор пиликнул:

– Сэфл Роудхорн.

– Пусть войдет.

Роудхорн шагнул в кабинет: военную выправку ни с чем не спутаешь, подтянутый, как всегда, но уголки губ опущены, а лоб прорезали глубокие не по возрасту морщины.

– Никаких новостей о Солливер, – понимаю я.

– Она исчезла в слепой зоне. Ее флайс вышел из видимости камер, а в новую зону вошел уже без нее.

– Где он теперь?

– Сам флайс нашли на парковке супермаркета. На камерах дальше видно, что водитель перестал справляться с управлением и быстро снижался. До парковки он дотянул, где у него и случилось кровоизлияние в мозг.

Я перевел взгляд на ночной Хайрмарг.

Требовать что-то от Роудхорна – как я всегда требовал в таких обстоятельствах, выжимая из своих подчиненных максимум, смысла не было. Глядя на него, я понимал, что он и так сделает максимум. Но вряд ли из-за меня, из чувства долга или из-за военных привычек – приказ превыше всего, а ради нее. Если бы у меня было время, я бы с удовольствием задал ему вопрос, какого набла он сразу не рассказал мне, какая она. Лаура Хэдфенгер, которую он знал.

Хотя сдается мне, в тот момент я бы его не послушал.

– Хорошо. Держи меня в курсе.

– Это еще не все.

Последний раз, когда мергхандар в резиденции произнес: «Это еще не все», ничего хорошего за этими словами не последовало. Тем не менее сейчас я молча посмотрел на Роудхорна.

– Я нашел следы тех исследований, точнее, следы корпорации, проводившей клинические испытания препарата, в которых принимала участие мать Лауры. В Рагране.

– Каким образом?

Сэфл Роудхорн приближается и садится.

– Двадцать два года назад Оррис Хэдфенгер впервые пришла на консультацию по поводу участия в клинических испытаниях. Они с мужем ознакомились с договором, какое-то время она находилась под наблюдением врачей центра, только после этого ее допустили к первой фазе. У нее взяли все анализы, и она не была беременна. Впоследствии, когда начались испытания, они даже не сразу выяснили, что она в положении. Но вот что интересно: именно после этого начинаются странности. Спонсирование исследований с офшорных счетов и прочие незаконные действия. В частности, только начинающее набирать обороты исследование быстро сворачивает программу, выплачивая участникам полную стоимость, чтобы не было никаких претензий. У Оррис Хэдфенгер проявляются побочные эффекты, но никто из участвующих в программе больше не обращается к врачам с какими-либо симптомами недомогания.

– Ты хочешь сказать, что дело было именно в беременности?

– Я хочу сказать, что ее беременность кого-то очень сильно заинтересовала. У Оррис Хэдфенгер стояла спираль, потому что во время клинических испытаний она не могла принимать гормональные – это могло повлиять на результаты, исказить их. Тем не менее она забеременела.

– И она была единственной, у кого был побочный эффект.

– Это не самое странное. Тот, кто вышел на Хэдфенгера, чтобы забрать Оррис в коме и «помочь» ей, официально не существует. Какое-то время они действительно содержали ее в Ферверне, а потом… Вот здесь начинается самое интересное. Все исчезают: и Оррис, и представитель компании, якобы проводившей клинические исследования, и весь персонал. Официально их всех переводят в другой город, а на деле все люди стираются и растворяются, как будто их и не было.

– Это очень похоже не теорию заговора.

– Но это и есть заговор. Оррис забрал кто-то, кому она была нужна, точнее, кому нужна была ее кровь. Для чего-то. После этого все данные исчезли, я бы не нашел выход на Рагран, если бы не Эстфардхар.

Вот теперь меня обжигает яростью.

Настолько сильной, что, как мне кажется, я давно бы должен был уже с нею справиться, но нет. Имя Эстфардхара по-прежнему действует на меня как раннарская трава на драконов.

– Что, прости? – уточняю я.

Вместо ответа Сэфл подает мне планшет. На нем – платежные документы за закрытый ВИП-телепорт для медицинской транспортировки: женщина в коме, сопровождающий ее якобы супруг, медицинский персонал и оборудование. Оплата с офшорного счета. С того же самого (рядом представлены документы по финансированию), с которого переводили гонорар за участие в исследованиях.

– Это Оррис Хэдфенгер?

– Это наверняка Оррис Хэдфенгер. Я провел все проверки: записи с камер уничтожены, они точно так же растворились в Рагране, как до этого в Хайрмарге.

– Странно, что записей с отправляющей стороны тоже нет, – говорю я.

Хотя в целом не странно. Если принимать во внимание тот факт, что кто-то очень близкий к власти все подчищал. Например, находясь под влиянием Гранхарсена. Эту мысль перебивает Роудхорн своим комментарием:

– Этой информации тоже не должно было быть. Сделка, разумеется, была незаконной и осуществлялась вне официального графика отправки и работы телепорта. В этом оказались замешаны ведущий техник ВИП-зала, два портпроводника и дежурный администратор. Между ними и должны были поделить эту сумму.

– Но воспользоваться ею они не успели.

– Совершенно верно.

– Тогда каким образом вы ее вытащили?

– Это инициатива Эстфардхара. Он искал все, что так или иначе покажется странным в период, когда предположительно исчезла мать Лауры. Окно достаточно небольшое, если учесть, что они заметали следы и вряд ли оставили бы ее надолго в Ферверне. Смерть сразу нескольких сотрудников телепорта показалась ему подозрительной. Особенно смерть тех, кто выходил в одну смену.

– И он решил посмотреть в этом направлении?

– Да. У техника осталась дочь, которая предоставила ему доступ к старым вещам отца. На его ноутбуке обнаружилась локальная копия этой оплаты. Он смотрел именно Рагран, потому что приказ отчима по поводу устранения Лауры показался ему…

– Как ты вышел на Эстфардхара? – перебил его я. – И зачем?

– Он сам на меня вышел. Я посчитал, что мне нужна информация, – не моргнув, произнес Роудхорн. – Что источник, в котором я уверен, вполне подойдет.

– Ты считаешь Эстфардхара надежным источником? После всего, что он сделал? После исчезновения того, кто его воспитал?

– При всем уважении, ферн Ландерстерг, он не сделал ничего, что могло бы навредить Лауре. Я дружил с ним какое-то время, но ничего личного в этом нет. Если бы меня попросили дать ему краткую характеристику, я бы сказал так: характер – отстой, но это самый большой его недостаток.

Мне было плевать на характеристики Роудхорна. Было бы. Если бы не сложившиеся обстоятельства. Если этот выродок может помочь, пусть помогает.

– Вся ответственность за этот канал на тебе. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.

Роудхорн кивнул.

– Хорошо. У меня, – я глянул на часы, – через десять минут пресс-конференция.