Елена Звездная - Город драконов. Книга пятая [СИ]

— Вы когда-нибудь уберёте эту чёртову ладонь с моего лица? — вопрос, высказанный как требование.

— Ммм, — протянул дракон, скользнув пальцами по щеке вниз, мягко обрисовывая овал лица, прикасаясь к подбородку. — Ответ «никогда» вас устроит?

— Вы знаете, что меня устроит! — я дёрнула головой, избавляясь от прикосновения.

— Меня терзают смутные, но нарастающие сомнения на этот счёт, — лорд Арнел едва заметно усмехнулся. — Вы готовы?

— Ответ «нет» вас устроит? — не самый лучший вечер в моей жизни и ночь обещала быть не лучше.

— Смотря в каком контексте, — улыбнулся он и легко подхватил меня на руки.

Рывок, и в небо взлетает огромный чёрный дракон.

И… это было иллюзией.

Весьма качественной, не ощутимой даже магическим зрением, но исключительно иллюзией, а себя и, соответственно меня, лорд Арнел поднял и удерживал левитацией. К моему стыду, я позволила ему увлечь себя исследованием данного способа перемещения. С одной стороны изучение левитации было вполне разумно — теперь, когда мы имели подкреплённые фактами подозрения по поводу герцога Карио, мы предпринимали все возможные меры, чтобы лорд Арнел и лорд Давернетти обладали теми же знаниями, навыками и способностями, что и он. Но с другой — в свои тренировки градоправитель Вестернадана ловко втянул и меня, а я… не смогла не поддаться искушению.

Сильный ветер продувал насквозь, но я, стараясь не обращать внимания на холод, осторожно глянула вниз — мы летели на обычной высоте полёта дракона, то есть примерно на высоте полёта орла. Поистине жуткое зрелище взирать вниз с подобной высоты. И одно дело, когда ты сидишь на огромном драконе, ощущая всем телом каждый взмах могучих крыльев, но совсем другое, когда от падения вниз удерживают лишь мужские руки.

— Вы можете просто обнять меня за шею, — предложил Арнел.

Могу… вопрос в другом — хочу ли?

— Нет, благодарю, мне и так вполне комфортно, — холодно ответила я.

— Правда? — очень странным, низким голосом и совершённо иным тоном произнёс дракон.

И несмотря на ледяной холод, мне внезапно стало… по меньшей мере тепло.

Я предприняла воистину титаническое усилие, чтобы не посмотреть в этот момент на моего оппонента. Или хищника. Персонального, неумолимого хищника, который плавной крадущейся походкой приближался всё ближе.

Вновь глянув через плечо вниз, я зафиксировала дерево на вершине, которое обычно было своеобразной начальной точкой отсчёта наших полётов для меня, и сделала закономерный вывод:

— При левитации наша скорость существенно ниже.

— Да? — несколько рассеянно переспросил лорд Арнел. — Не заметил. Но было бы ложью утверждать, что я этим в какой-либо мере недоволен. Вынужден признать, каждый наш полёт казался мне недостаточно длительным.

Не глядя на дракона, тихо призналась:

— А мне — нестерпимо долгим.

Могучие руки крепко прижимали меня к телу дракона, а потому я почти физически ощутила, как его сердце пропустило удар. Почувствовала, но никак не отреагировала. Мне хотелось, чтобы всё это прекратилось. Намёки, разговоры, домогательства, демонстрация неприкрытого алчного желания обладать мной. Я устала чувствовать себя добычей. Добычей дракона. Сначала одного, теперь второго. А между Стентоном и Арнелом я находила всё больше общих черт, сменился лишь вектор интереса. Профессору я была интересна исключительно в научных целях, лорду Арнелу же требовалось всё. Всё и сразу. А мои чувства в данном раскладе никого не интересовали. Включая меня. И хуже всего то, что меня они не интересовали в большей степени, нежели других.

— Как прошёл ужин с четой Горданов? — отстранённо-любезно поинтересовался лорд Арнел.

— До вашего появления, всё проходило безукоризненно, — тем же любезно-светским тоном ответила я.

— Я всё жду, когда же вы, наконец, произнесёте что-либо в духе: «До вас, лорд Арнел, вся моя жизнь была безоблачна, безупречна и безукоризненна».

Бросив взгляд на безупречное лицо лорда Арнела, я ощутила, что холод, терзавший меня физически, теперь начал терзать и морально. Холод разливался внутри…

Я вдруг подумала о том, а была ли моя жизнь хоть когда-нибудь безоблачна, безупречна и безукоризненна? Безупречна и безукоризненна возможно да, но безоблачна?..

— Мне было девять, — я не знала, почему вдруг заговорила об этом, дрожа от холода и единственным спасением для себя ощущая тёплые руки лорда дракона. — Я носилась по парку с детьми… нас было много. Помнится, проходило какое-то торжество, кажется, одна из моих тётушек в тот день сочеталась браком, и пока взрослые праздновали, мы, дети, были предоставлены самим себе. Не знаю, в какой момент, Барти Уотторн придумал новую забаву — он утащил кувшин с ягодным пуншем, алкогольным пуншем, и заставлял всех выпивать по стакану. Сначала это выглядело забавой, но когда смеющиеся подростки подтащили к Барти четырёхлетнего малыша, будущего герцога Клеймора, это было уже не смешно. Но в саду не было юных джентльменов, которые могли остановить его, а нам, леди, не пристало ябедничать, и ни одна из девочек не посмела сдвинуться и с места. А малыш плакал, ему было страшно… и я нарушила все правила.

Дракон молчал. Но мне не требовалось поднимать головы, чтобы ощутить его участие и увидеть понимание в его чёрных глазах представителя совершенно иной расы.

— Я ударила Барти Уотторна кувшином с пуншем. Сначала пыталась отобрать и вылить, но ему было четырнадцать, а я в его понимании ещё не являлась той леди, что в силу возраста уже неприкосновенна, а потому всё закончилось безобразной дракой. В какой-то момент я оказалась сверху, занеся тяжёлый стеклянный кувшин над головой Барти… В следующий, я обрушила сосуд со всей имеющейся во мне силой.

Одно из самых тяжёлых воспоминаний моего детства. Белое платье — порванное, испачканное кровью и пуншем, растрепавшиеся локоны, с лентами перемазанными кровью, белые перчатки, с которых капала кровь Барти. И сам Барти Уотторн, оравший так, что его крик застыл у меня в ушах и я часто просыпалась от него в кошмарах.

— Это был последний безоблачный день в моей жизни, — тихо закончила я.

Лорд Арнел выдержал недолгую паузу и спросил:

— Что они сделали с вами?

Как описать всё это? Розги, плеть, лишение десерта, любого десерта. Я вдруг только сейчас поняла — профессор Стентон, водил меня по утрам по кондитерским, потому что каким-то своим драконьим чутьем понял, что я обожаю сладости. Пирожные, конфеты, безе, мятный лукум — всё то, что было для меня под запретом на долгие годы. И розги — каждый субботний вечер…

— Меня наказали, — просто ответила я.

Первое, что я сделала, начав изучать магию исцеления — уничтожила шрамы на своих ладонях, все шрамы.