Кирико Кири - Песнь надежды. Том 3

Смогут ли они смириться с тем, что их принцесса выскочила за человека? Я думаю, что при должных репрессиях и насилии они всё примут, даже несмотря на свою гордость. А вот высший свет может и взбрыкнуть. Как они собрались решать этот вопрос, я даже не представляю.

У меня даже возник вопрос, насколько безопасно перевозить сюда свою семью. Если их спрячут и никому не расскажут — хорошо. Но а если нет? Я практически сам убью большую часть своей семьи, что будет весьма прискорбно.

— Вы в сомнениях, — прищурилась Ламель.

— Верно.

— Я уверена, что всё будет хорошо.

— Мне бы вашу уверенность… — вздохнул я.

Ламель была словно ребёнок. Строит из себя взрослую невозмутимую и непробиваемую снежную королеву, а на деле тот ещё ребёнок. Семь лет или девяносто семь — если человек не взрослеет, то будь ему хоть тысяча лет, он останется ребёнком с детскими наивными суждениями, строящим из себя взрослого. Вот прямо как Ламель.

Сидит передо мной опять с каменным лицом и строит из себя неприступную крепость, которой плевать и которая не замечает меня в упор. Смотрит куда-то сквозь. Взрослый человек (а в нашем случае эльф), которому надо скооперироваться с другим человеком против возможной общей проблемы, будет так делать?

— С вами бесполезно разговаривать, — вздохнул я. Ламель даже бровью не повела.

По дороге меня успела проинструктировать названная сестра: куда мы пойдём, какие магазины посетим, в каких местах задержимся, где пообедаем. А после должны будем приобщиться к народу и побывать на ярмарке.

— Это безопасно? — нахмурился я.

— Почему нет? — спросила Уванеста.

— Я недавно застал в одном доме, как пытались похитить девчонку. В богатом районе. Это не говорит о спокойной обстановке.

— Такое случается.

— Так спокойно говорите об этом?

— Ну… вы же прячетесь в доме, когда рядом грабят человека, верно? Такое случается. Даже у нас.

— Всё везде одинаково… — пробормотал я, как бы подводя итог. В конечном итоге, будь ты хоть суперобразованным или полнейшим кромешным дикарём, всё сведётся к одному — власть.

— И всё же вы не беспокоитесь о том, что Ламель тоже что-нибудь может грозить?

— Что же именно, не поделитесь мнением? — спросила Уванеста.

— Похищение ради власти. Если у вас ребёнка не последних эльфов пытались украсть из-под носа…

— Никто не будет этого делать, — ответила она уверенно. — Вам поведать, почему?

— Да, интересно послушать.

— Достопочтенная повелительница Эльзенвелиасса и принцесса Эльзенвелиасса являются абсолютной властью здесь. Всем известно, что благодаря им мы процветаем. Что благодаря дару нашей повелительницы многое было предотвращено. Можно сколько угодно бороться за влияние, но никто не будет топить лодку, на которой плывёт по морю.

— Ваши слова да им бы в уши.

— Все поддерживают мою мать, — неожиданно вставила Ламель. — Все знают, что от нас зависит жизнь острова. И они могут враждовать между собой, но только не с нами. Кто так пытался делать, давно исследуют туманы под нами.

— Да вы прямо-таки гуманисты, — фыркнул я.

— Поэтому некому желать нам вреда, — улыбнулась Уванеста. — Вы же нам не желаете вреда, Тэйлон?

Я невольно впился в неё взглядом. Уванеста смотрела на меня с невинной улыбкой. Однако чем больше я её сверлил взглядом, тем натянутее эта улыбка становилась. Вскоре она и вовсе отвела взгляд, как-то немного съёжившись.

— Я, наверное, неудачно выразилась…

— Наверное, — холодно произнёс я.

— Я имела ввиду, что… вы же будете защищать нас, хрупких девушек, в особенности Ламель, верно?

— Верно. А то кто знает, что с вами произойти может, верно? — я не добавил в голос и градуса тепла, чтобы намёк дошёл до неё в полной мере.

Удивительно, но всё это время Ламель сидела невозмутимо. Настолько, что её хладнокровию позавидовал бы даже я. Смотрела непроницаемым взглядом куда-то в окно, не обернувшись к нам, даже когда пошли угрозы. Для неё мы даже не существовали, походу. Ей бы в шпионы с такой невозмутимостью…

Вскоре мы углубились в город. Я сменил гнев на милость и больше не дырявил взглядом эльфушку, предположив, что до неё моя мысль дошла вполне конкретно и больше ерундой заниматься она не будет.

— Всё равно не пойму. Почему бы тогда не пожениться сразу? — спросил я. — Если никого не смущает, что я человек, и меня готовы принять в семью, то в чём проблема прямо сейчас отыграть свадьбу? Быстрее начнём, быстрее закончим.

— Необходимость, — ответила осторожно Уванеста.

— Какая? Оракул сама сказала, что хочет всё ускорить.

— Но есть правила. Мы делаем это, чтобы соблюсти минимальные требования. Чтобы потом никто не мог сказать, что мы нарушили традиции или что брак не действителен. Соблюдём по минимуму, и никто не сможет нас в чём-либо обвинить.

Всё сложно, иначе говоря. Надо и как можно быстрее, но и с соблюдением всех положенных правил. Иногда подумаешь, как же просто на войне — кто быстрее бахнул, тот и прав.

Карета слегка качнулась и остановилась напротив одного из каких-то магазинов, которые я смог классифицировать как ювелирный.

— Держите, Тэйлон, — протянула мне толстый кошелёк Уванеста.

— Предлагаете мне закупаться чем-то? — раскрыл я его и заглянул внутрь. Деньги, много денег. Пусть и похоже на золото, но явно не оно — слишком лёгкое.

— Не чем-то. Украшениями, — уточнила она. — Чем дороже они будут, тем лучше, Тэйлон. План таков: мы приходим, и вы покупаете Ламель украшения, не скупясь. Самое дорогое, что есть, чтобы показать ваш статус. Надо показать, что вы достойны нашей принцессы, что можете дать всё, что она захочет. И пусть вы только лишь человек, но достаточно богаты, чтобы удовлетворить любые её потребности.

— А по моей фамилии это непонятно?

— Ваша фамилия играет лишь на руку нам, Тэйлон. Но вы должны показать и своё благосостояние. Тратьте столько, сколько посчитаете нужным. Жаль, вы одеты скромно… — обвела она меня взглядом.

Скромно? Да тут одна ткань столько стоит, сколько люди не зарабатывают. Куда ещё богаче? Выглядеть как клоун в разноцветных шмотках? Нет, спасибо, без необходимости я в них не полезу.

— Ещё один вопрос. Как обращаться к Ламель. Я заметил, что у вас имена длиннее, чем у нас.

— Я понимаю. Смотрите, она — Ламель-Тосио-Эльзенвелиасса, — на одном дыхании произнесла Уванеста. — Ламель — имя, по которому обращаются близкие и друзья.

— Приближённые.

— Верно. Тосио — имя прошлой матери. И Эльзенвелиасса — имя рода, которое передаётся от родителей к детям. По нему обращаются при уважительных формах.

— То есть типа фамилии, как господин Бранье.

— Да. Только мы не ставим господин или госпожа, мы обращаемся по имени рода. Потому просто Эльзенвелиасса.