Вероника Иванова - Раскрыть ладони

— Ты о чем?

— А ты не видел?!

Довольная тем, что стала обладательницей недоступных другим сокровищ, Тайана притворила дверь и, помогая себе беспорядочными жестами, начала рассказывать:

— Все такие высокие, здоровенные, как на подбор! А на груди у каждого панцирь, так в него смотреться можно, как в зеркало, до того вышлифован! Я даже погладить попросила…

— И позволили?

Девушка обиженно фыркнула:

— Не, кто ж позволит оружие или доспехи трогать? Они ж наверняка зачарованные сверху донизу, а мне папа говорил, что если чары наложены, то их всегда сбить можно, потому лишний раз никого чужого солдат к себе не допустит.

— Так это были солдаты?

— Ну, похожи, только не городские… Грознее в сто раз, а то и больше!

В сто раз грознее наших стражников? У восторга глаза велики. Правда, если вспомнить отдельных доблестных «воинов», можно легко представить грозность и в тысячу раз большую.

— И много их было?

— Да с дюжину.

Ничего себе, свита… Келли чего-то опасается? Так почему же на чердак поднялась одна, без сопровождения? Доверяет мне или… Уверена в моей безобидности? Да какая разница?! Ясно одно: ей нужно было оставить в тайне суть нашей договоренности, и цель достигнута. К тому же, я согласился, и отступать поздно.

Смущает лишь одно. Или мне только показалось? Когда нежные губы страстно шептали о мечтах и надеждах, отрывистое дыхание, долетающее до моего лица, вызывало желание отвернуться. Или хотя бы зажать нос, только бы не вдыхать воздух, приправленный сладковатым ароматом гниения.

Найти новое обиталище старой знакомой оказалось совсем нетрудно, и увидев воочию причину, по которой дом получил свое название, я восхищенно присвистнул, потому что не представлял себе даже в страшных снах такого зеленого буйства.

Лоза оплетала все стены сверху донизу, полностью скрывая под своими резными листьями, из чего сложены охранительные сооружения. Собственно, единственным проходом, очищенным от дикого винограда, оказались ворота, и вот они честно признавались: местный владетель заботится о своей безопасности. Массивные, собранные из кованых пластин, проклепанные и тщательно смазанные маслом, дабы предотвратить появление ржавчины. Такие махины вообще не должны были двигаться, но тем не менее, без единого скрипа повернулись на петлях, открываясь передо мной. А я ведь даже не постучал… Кто-то наблюдал за улицей? Похоже. И вот так происходит с каждым встречным? Сомневаюсь. Впрочем, Келли могла предупредить слуг обо мне.

Появившийся в узком проходе приоткрытых створок человек явил собой исчерпывающий ответ на вопрос, чем же была так поражена Тайана. Действительно, высокий, но не чрезмерно, он казался внушительнее из-за плотного телосложения и тщательно подогнанных по фигуре легких доспехов, слепящих глаза солнечными бликами. Немолодой, как раз в том возрасте, когда опыт уже пришел, а резвость и не думала еще отправляться на покой. Бесстрастный, обманчиво расслабленный, только немигающий взгляд выдает напряженное внимание. Дорогой наемник, сразу видно.

Не говоря ни слова, он протянул мне руку, раскрытой ладонью вверх. Это означает, что я должен… Ну да, конечно! Та бляха, которую оставила Келли.

Отдаю серебряную кругляшку. Стражник совсем не всматривается в отчеканенный на бляхе узор, скорее, прислушивается к ощущениям, словно важнее не вид, а вес опознавательного знака. Потом отступает в сторону, освобождая проход. Приглашения войти не следует, но и так понятно: раз уж я здесь, другой дороги не будет. Хотя, еще можно отступить, сказать, мол, извините, хозяева, но мне ваш заказ не по плечу, откланяться…

Нет, не уйду просто так. Сначала посмотрю, что за жизнь выбрала для себя Келли, не продешевила ли. Потому и жду, пока страж закроет ворота и направится впереди меня по тенистой аллее к дому, так же надежно спрятанному в объятьях виноградных лоз.

Или это запустение, или… Точный и холодный расчет. Слишком густые заросли. По таким можно пробраться под самые окна незаметно для охранников. Если хозяин дома богат, то почему настолько беспечен? Впрочем, мне ведь еще ничего не известно. Вполне возможно, что в чехарде стволов прячутся и другие стражи, тем более, затылок неприятно покалывает, словно не одна пара глаз смотрит мне вслед.

— Подождите здесь.

Нечто среднее между приглашением и повелением остановило меня посреди парадной залы, и пока стражник удалялся за получением дальнейших распоряжений или возвращался на покинутый пост, я получил возможность растерянно открыть рот и распахнуть глаза.

Да, богато, ничего не скажешь! Одного мрамора на облицовку стен и возведение колонн ушло, наверное, несколько обозов. Представляю, как озолотились купцы, поставлявшие камень… Но право, его многовато, даже на мой взгляд. Желанная прохлада превратилась в сырой холод склепа. Любопытно, а самим хозяевам уютно здесь жить? Я бы не согласился. Или переделал бы все подчистую. Ну скажите, зачем окружать себя одним только камнем? Только если всю жизнь ждать нападения и готовиться к обороне.

— Поднимайся! — стылый воздух зала доносит до меня приказ с балюстрады второго этажа.

А она и дома одевается не свободнее, чем на людях, только шелк сменил свой цвет с пепельно-серого на темно-вишневый. Узкие длинные рукава, воротник, заканчивающийся под самым подбородком, нитка крупного жемчуга, плотно охватывающая шею. Правда, сейчас нет накидки, но волосы уложены еще тщательнее, почти прилизаны и собраны в тугой пучок на затылке.

Осторожно шагаю по скользким мраморным ступеням. Хорошо, что подошвы моих ботинок пока не потеряли гладкость, иначе навернулся бы, за милую душу. И костей не собрал бы. А высоко-то как и далеко… Почти устал, пока поднимался.

— Идем.

Келли поворачивается спиной и…

Аг-р-хм!

Давлюсь изумлением.

На спине платья нет. Совсем. Огромный вырез, позволяющий рассмотреть во всех подробностях округлые лопатки, бусины позвоночника, ложбинку, плавно переходящую в… Так вот как развлекаются благородные господа! Не припомню, чтобы даже девицы в Доме радости позволяли себе смелость так оголяться.

Бедра покачиваются неспешно и гордо, в такт им из стороны в сторону движется, задевая обнаженную кожу, жемчужное ожерелье, оказавшееся очень даже длинным, просто спущенным назад. Красиво, будь я проклят! Но не греет. Ни капельки. Даже не зажигает. Словно женщина, оказавшись в каменном плену, и сама стала похожей на статую. Жаль. Хотя…

Вот теперь могу сказать уверенно: любви между нами больше нет. По крайней мере, с моей стороны. Я любил живую женщину, а не подделку невесть подо что. Пусть удачную, и все же, фальшивку. Но в память об угасших чувствах… Выполню то, о чем меня просят. Чтобы поставить последнюю точку.