Вероника Иванова - Раскрыть ладони

Краем глаза успеваю заметить в дверном проеме растерянного замершего Амиели, потом не вижу уже больше ничего, кроме леса ног, обутых в крепкие сапоги, носки которых увесисто и больно впиваются в бока, заставляя остановиться и разжать… Хотя, мне разжимать нечего, потому что вдруг с удивлением понимаю: мышц у меня нет. Совсем. Есть только студень, каким-то чудом удерживающийся на костях. Тело отказывается подчиняться хоть каким-либо приказам. И просьб не слушается. Меня вздергивают вверх, как тряпичную куклу, внимательно вглядываются в мое лицо, переводят взгляд ниже, на шею и грудь в растерзанном вороте рубашки, брезгливо сплевывают и разжимают пальцы.

Падаю, больно ударяясь об пол. На костях непременно будут шишки, а по всему остальному телу — синяки. Но это все потом. Позже. Завтра. В другой жизни. А в той, что пока не рассталась со мной, есть только отчаянная ярость.

Не убежал. Кретин. Идиот. Мерзавец. Подставил меня и подставился сам. Зачем?! Я ему сейчас устрою… Я все скажу. Даже то, о чем спрашивать не будут. Скажу, если…

Если смогу.

— Только молчи!

Он успел-таки шепнуть, успел за миг до того, как стражники разорвали наши объятия. Успел, и этим еще больше разжег мою злость. Но своего добился, не мытьем, так катаньем, потому что чувства прорвали с таким трудом поддерживаемую мной плотину, и начался обычный кошмар.

Молчать, значит?! Да я и так не могу связно сейчас произнести ни единого слова! Получится рычание, мычание, сопение, пыхтение — что угодно, кроме слов! Комок, большую часть времени мирно спящий в щеке у нижней челюсти, радостно встрепенулся, почувствовав мою злобу, и растекся под кожей лужицей онемения, прихватив заодно и язык. Все, что мне теперь остается, только смотреть и слушать, как… Да что за дурости он творит?!

— Признаться, не ожидал увидеть в своем доме в столь поздний час неприглашенного гостя.

Dyen Райт медленно прошелся мимо Тени взад и вперед. Вывернутые назад и вверх руки никому вроде бы никогда не доставляли удовольствия, но на лице убийцы явственно заметна ухмылка. Заметна одному мне, потому что я смотрю с пола. Ухмылка и… Он подмигивает? Все ясно. Безумец. Сумасшедший. Таких в приюте держат обычно. На цепи. И как меня угораздило с ним связаться?

— Так от вас я бы приглашения и не дождался.

— Что-что? Не слышу!

Один из стражников запускает пятерню в волосы Тени, заставляя поднять голову. Теперь я даже не вижу, остается лишь слух. И он меня не радует. Нисколечко.

— К вам бы я и не заглянул.

— А к кому?

— Что ищет каждый мужчина? Женщину, конечно.

Зря дерзит. Не знает, на что способен Райт. Или напротив, знает слишком хорошо, и потому… Старается перевести весь гнев на себя?

— В этом доме есть только одна женщина. Была… Ты искал ее?

— И нашел, как видите.

Шарканье домашних тапочек по мрамору. Полы мантии задевают мое лицо, обдавая пылью. Хочется чихнуть, но сейчас даже такая малость мне не под силу.

— Зачем она была тебе нужна?

— Ни зачем. Я и пришел сказать ей об этом. Да должок забрать.

— Какой еще должок?

— Звонкие монеты. Дураком был, когда одалживал. А она, стерва, все твердила, что ссуду за подарок приняла…

Врет ведь. Нагло и азартно. И чем дольше его будут допрашивать, тем развесистее раскинется дерево лжи. Правда, если хорошенько помнить, кому сказал какую неправду, тебя будет трудно поймать за хвост. А поскольку Келли мертва… Тень может спокойно нести околесицу. Потому что даже самый строгий присмотр не может исключить случайностей.

— И много монет?

— Да вам, глядишь, покажется, что мало, а для меня — целое сокровище.

— Что-то не вижу при тебе денег.

— А откуда им взяться? — Могу поспорить, убийца в этот момент еще и невинно округлил глаза. — Я ж за ними и пришел. Только девица делиться не захотела. Мол, без твоей помощи богатства добилась, без тебя и тратить буду.

Откуда он знает? Хотя… Наверняка, в городе ходят сплетни про невиданный взлет бедняжки из Дома радости на недосягаемые высоты.

— Стало быть, отказалась? — задумчиво переспросил Райт.

— Еще и угрожать начала! Позову, мол, сейчас стражу, тебе бока намнут, да за ворота выбросят, а то и похуже поплатишься.

— И ты, чтобы не попасться, решил?..

— Да, решил крикунью охолонуть слегка. Только вот, силы не рассчитал…

— Свернуть шею — это называется, не рассчитать силы?

— А зачем она царапалкой своей начала размахивать? Я хоть и не девица, а лицо порченое носить не хочу, вот и…

Амиели снова сделал несколько шагов, остановился прямо надо мной, слегка нагнулся и заглянул мне в глаза.

— Нрав моей… несостоявшейся супруги был далеко не кротким, согласен. И прошлое таково, что я склонен верить твоим словам. Но оставим мертвым их проступки и слабости, а поговорим о живых и с живыми. При тебе, совсем рядом, убивали женщину, а ты просто стоял и смотрел?

Я бы ответил. С превеликим удовольствием. Хотя вряд ли мои слова обрадовали бы хозяина Виноградного дома, потому что… Я действительно, просто смотрел. Ни сожаление, ни сострадание не посетили меня даже в те мгновения, когда Келли задыхалась, пытаясь ослабить натяжение янтарной удавки. Мне было все равно. И мне было немного страшно. Страшно от собственного равнодушия. Я сам не стал бы ни убивать ее, ни уродовать, но лишь потому, что не хотел марать руки о плоть женщины, пропахшую гниением. И если принять на веру рассуждения Райта, вовсе не обязательно, что приторный аромат был порожден средством, защищающим обитателей дома от укусов лозянок.

— Молчишь?

Полы мантии вздрагивают, когда Амиели делает знак кому-то из стражников, и носок здоровенного сапога тычется мне в живот. Больно. В другое время я бы согнулся пополам, но сейчас всего лишь покорно принимаю удар. А что мне остается?

— Не желаешь отвечать?

Желаю! Изо всех ничтожных сил, которыми располагаю! Но не могу, будь оно все проклято! Если бы руки меня хоть немножко слушались, можно было бы написать, объяснить и… Отомстить этому наглецу!

Наказать. За то, что не послушался единственного разумного довода, позволяющего уменьшить потери.

Уничтожить. За то, что не дал мне действовать самому.

Развеять прахом. За то, что раз за разом влезает в мою жизнь, принося с собой только беды.

Ненавижу!

— Ум-м-м-м…

Еще один удар. Сильнее или слабее? Впрочем, сейчас разницу мне не прочувствовать.

— Так и будешь молчать?

Стражник подходит к Райту и, судя по звукам, что-то вполголоса говорит тому на ухо.

— Думаете? Что ж, такое вполне возможно. Жаль… Значит, придется вернуться к разговору с другим преступником.

Амиели поворачивается, перекрывая обзор и оставляя мне возможность только злобно пялиться в залоснившиеся складки мантии.