Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

Душебой аж переменился в лице, слегка расплылся, утратил четкость. Кабинет и правда выглядел как-то странно – в одной половине громоздились столы с бумагами, а другая пребывала почти пустой. Только на полу пыльные следы – видно, недавно тут мебель все-таки стояла.

– Знаете, перестановка у нас тут… – замялся Медрурий, пристально глядя на душебоя. Лахджа подозревала, что они о чем-то телепатически переговариваются.

Потом ей зачем-то стали показывать квартал гартазианок. На остальном Парифате их довольно мало, а вот в Легационите встречаются, числятся полудемонами. У них тут своя иерархия – на самом верху настоящие демоны, ниже одержимые шураве, еще ниже – полудемоны, а в самом низу – смертные.

– Но вы знаете, мы тут стараемся не глядеть на происхождение! – заверил Лахджу Медрурий. – В конце концов, на дворе шестнадцатый век! Мы хотим, чтобы парифатцы видели, что Легационит – это не что-то плохое! Это страна равных возможностей! Место, где всем воздается по заслугам!

– Ага, в Банке Душ, – хмыкнула Лахджа.

А вот здесь Медрурий засмеялся искренне и немного жутко.

– А в храме у вас что? – спросила Лахджа, уже смирившись со своей судьбой.

– Ничего, – как-то очень быстро сказал Медрурий. – В храме у нас очень красиво, но службы на сегодня закончены. Очень жаль.

– Так может, я хотя бы на интерьер посмотрю? Интересно же.

– Прямо сейчас никак невозможно, – слегка сквозь зубы процедил Медрурий. – У нас там сейчас ремонт, знаете ли.

– Ремонт?.. После служб?..

– Да… да. После служб. Знаете, их прерывать никак невозможно, но храм-то уже ветхий… А прямым темным творением чинить тоже невозможно…

Лахджа подперла кулаком голову. Бургомистр плел какую-то дичь, но ей было абсолютно наплевать на его непонятные интриги. Уже окончательно очевидно, что ее принимают за кого-то другого, но если признаться теперь – он может и разозлиться. Он полдня на нее потратил, у себя дома ее принимал, кучу подарков надарил, кучу условок в омбредан проиграл… возможно, нарочно, кстати.

А уже темнеет. Девчонки там в панике, наверное. В сумерках на берег еще и гаошаи могут выползти… и неизвестно, как они себя поведут. Тут они, по идее, не должны нападать на людей, раз уж города стоят бок о бок, но все-таки мало ли.

Гаошаи, как и люди, все разные.

Так что Лахджа закинула на плечи мешок с подарками и сказала:

– Ладно, кажется, я у вас уже все посмотрела. Раз в храме ремонт – пойду. Спасибо за экскурсию, прелестный у вас городок.

– Вы всем остались довольны, дражайшая? – с беспокойством спросил бургомистр.

– Да, конечно. Как-нибудь потом снова к вам наведаюсь.

– Буду ждать с нетерпением, – чмокнул ей руку Медрурий. – Только вы уж меня заблаговременно упредите, чтобы я встретил вас как подобает!

– Обязательно, – пообещала Лахджа.

– Маме привет передавайте!

– Непременно.

– И папе, конечно!

– Само собой, – уже натянуто сказала Лахджа, переминаясь с ноги на ногу.

Медрурий тоже переминался. Прощание что-то затягивалось, и обоим хотелось поскорее уже расстаться, но обоим было неловко первому.

– Ну, доброго вам здоровья, я пошла! – наконец разрубила узел Лахджа, расправляя крылья.

Медрурий в перенятом у смертных жесте смахнул пот со лба, вознес хвалу Древнейшему и перенесся в свой особняк.

Кажется, все прошло хорошо, эмиссар остался доволен. Даже повезло, попалась родственница. Доброжелательно настроенная, деликатная и не слишком требовательная. Маину Со ублажать было труднее, а на эти следы в пыли она отреагировала бы куда жестче.

Да уж, никакая деликатность не поможет, если подручные так глупы, что не могут толком спрятать улики. Аурические следы-то стер, а пол подмести забыл! Понятно, что душебои толком не материальны и вещественный мир воспринимают иначе, но…

Медрурий уже собирался призвать к себе этого нерадивого слугу и потолковать по душам, но вдруг заметил чье-то присутствие. В доме кто-то есть. Кто-то, кроме наложниц, живой мебели и Безликих… высший демон!

И… снова фархеррим, кажется. Он запомнил их сигнатуру.

Эмиссар что-то забыла?.. нет…

Из темноты выступила фигура. Да, фархеррим, но мужчина. Более крупный, с небольшими рогами… и не один. Сразу трое, совершенно одинаковых… и сигнатура общая.

Все-таки один, только дублированный.

– Ты и есть Медрурий? – снисходительно спросил он. – Ну здравствуй. Слышал, у тебя тут персональный культ завелся. Показывай… хотя я уже в храме, сейчас сам взгляну… о, да у тебя проблемы.

– А… а вы кто?.. – заморгал бургомистр.

– А я эмиссар Мазекресс, – неприятно улыбнулся фархеррим. – И, похоже, новый бургомистр. Временный, пока не найдем кого-то на замену.

– А… а я?!

– А тебя я сейчас убью.

Медрурий разинул было рот, но из темноты на него набросились еще фархерримы. Два, три… сразу восемь! Он таки успел проглотить одного, но остальные схватили со всех сторон, начали рвать на части…

Через полминуты над особняком разнесся предсмертный крик.

Но на пляже возле грота его слышно не было. В полной тишине Лахджа стояла у потухшего кострища и пыталась понять – куда запропастились ее сестры-жены? Целых семь наложниц исчезли бесследно.

У стены лежал недорезанный арбуз, рядом – объедки, раскиданные куски фруктов. Мяса не видно – то ли съели все без остатка, то ли даже не приступали к готовке.

Возможно, конечно, девушки просто пошли в город, искать ее. Возможно, гуляют там и сейчас – благо с заходом солнца жара спала, а виды в городке прелестные. Но тогда бы они, наверное, оставили ей записку… нет, ничего похожего не видно.

Зато валяются многие личные вещи. Мольберт опрокинут, рядом целая гора барахла… как будто Сидзука вытряхнула все из своей безразмерной сумки…

Но самой сумки не видно. Лахджа прошлась по гроту, вышла наружу – у самой воды валяется нож для овощей.

Что он тут делает? Лахджа осторожно подняла его, попыталась рассмотреть ауру… в этом она пока еще не блистала, к сожалению. Но она хотя бы увидела, что на нем нет крови, а держала его… кажется, Закья.

Здесь что-то случилось. Следов на гальке не осталось, но вот тут вроде что-то тащили. Лахджа отрастила на теле несколько сенсорных хоботков и принялась осматривать все вокруг, обнюхивать, пробовать на вкус. Ноги превратились в тонкие костяные иглы, чтобы поменьше тревожить место преступления.

Тут были какие-то смертные. Запахи… много человеческих запахов, но это могли быть и наложницы. Хотя нет… мужские тоже есть. От женщин пахнет иначе.

Гаошаи?.. нет, не то. Их Лахджа заподозрила в первую очередь, но следы не уходили в воду. Они заканчивались возле нее… а вот тут галька потревожена. Как будто была пришвартована лодка.