Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

– Нам нужна твоя помощь, Загак, – сказал он.

– Нам… или тебе?.. – прищурился тот.

– Нам, – стиснул его плечо Агип. – Фархерримам. Твоим братьям и сестрам. Какая-то паргоронская тварь убивает нас по одному, и это должно прекратиться.

– И вам нужно, чтобы я следил за каждым, не так ли? – задумчиво сказал Загак. – А что скажут на это остальные?

– Им это не понравится… если они узнают, – сказал Дзимвел.

– А-а… то есть я должен следить за всеми, но так, чтобы никто не узнал…

– Ты будешь делать то, что должно, – стиснул чуть сильнее Агип.

Загак зашипел от боли и резко вырвался. Его глаза возникли целой россыпью, гневно уставились на золотого фархеррима… но Ме Загака было абсолютно бесполезно в драке, и он это понимал.

– Не дави на меня, Агип, – потребовал он. – Я все сделаю. Я и сам… переживаю.

Дзимвел только фыркнул. Переживает он, как же.

Но Загак действительно стал незримо сопровождать каждого из фархерримов, покидающих урочище. Группы и одиночек… поодиночке они теперь редко передвигались.

И следующие несколько дней нападений не было. Загак все сильнее скучал, вынужденный круглые сутки таращиться сразу из десятков глаз… а потом он примчался к Дзимвелу, дрожа всем телом.

– Он уничтожил мой глаз!.. – выкрикнул он. – Но я успел его увидеть! Щупальце!.. втянуло!.. это Омерзительный Господин!..

Новость была скверной. Дзимвел надеялся, что это какая-то тварь поскромнее. Кто-то из тех же ларитр вне колен или помешавшийся гохеррим…

Но Кошленнахтум… Как с ним вообще бороться? По количеству акций в Банке Душ у него шестое место, он сильнейший из гхьетшедариев и может в одиночку убить всех фархерримов, вместе взятых.

Все Дзимвелы во всех измерениях схватились за головы.

– Дзимвел, все в порядке? – с беспокойством спросила одного из них Арнаха.

– Воды… – прохрипел фархеррим.

А как бы вы отреагировали, узнав, что демолорд хочет уничтожить вашу семью? Или… может, он хочет чего-то иного? Он пока убил только пятерых, и фархерримы вроде ничем его не задевали…

С другой стороны – многое ли нужно демолорду, чтобы устроить очередную развлекуху? Особенно когда речь о гхьетшедарии. Они берут что хотят и ни перед кем не отчитываются.

Демолорда может угомонить только другой демолорд…

– Матерь, нам нужна помощь! – склонился перед Мазекресс один из Дзимвелов.

– Всем в этом мире нужна помощь, – спокойно ответила Матерь Демонов. – Но я создала вас самостоятельными. Я даю жизнь, но дальше вы должны выживать сами.

– Мы все понимаем, – еще ниже склонился Дзимвел. – Но мы не справимся с демолордом…

– С демолордом?..

Перед Дзимвелом возник Ярлык Матери. Прекрасная женщина коснулась его чела, извлекла информацию, и ее брови гневно сомкнулись.

– Омерзительный Господин зашел слишком далеко, – произнесла она.

– А зайдет еще дальше. Отчего он желает нам смерти, Матерь?

– Он завидует мне. Всегда завидовал. Он и Совита… они подражатели, неспособные вдохнуть истинную жизнь в свои творения. И теперь, когда Кошленнахтум узрел вас – какими вы стали, какими еще можете стать… он желает вам погибели.

– И он из одной только зависти…

– Его не из-за внешности прозвали Омерзительным, сын.

– Понимаю… что мы можем сделать, чтобы спастись? – спросил Дзимвел.

– Вы можете оставаться в моей обители, – медленно ответила Мазекресс. – Сюда Кошленнахтум не сунется.

Дзимвелу не понравился такой вариант – и Матери явно тоже. Ее обитель велика, она размером с целую страну – но они не могут запереться здесь навечно. Они не смогут охотиться, не смогут зарабатывать условки, пополнять счета. Не смогут развиваться.

Они станут… как Низшие.

– Недопустимо, – произнес Дзимвел.

– Недопустимо, – согласилась Мазекресс. – Но Кошленнахтум не согласится просто отступить. На открытую конфронтацию он не пойдет, но в безопасности никто из вас не будет. И я не могу простереть длань над всем вашим народом, другие демолорды не позволят.

– Почему? – не понял Дзимвел. – Мы же твои дети.

Мазекресс улыбнулась и погладила своего эмиссара между рогов. Ей понравились его слова.

– Большая часть Паргорона – мои дети, – сказала она. – Почти все низшие демоны изначально порождены мною. И как бы мне ни хотелось безраздельно властвовать над своими детьми, мне этого не позволят. А если я попытаюсь – они все объединятся против меня. А мне, боюсь… не уйти от их гнева.

Громадная алая туша чуть заметно содрогнулась, хоботы изогнулись. По Мазекресс будто прокатился печальный смешок.

Впервые Дзимвел с каким-то шоком осознал, что Матерь Демонов тоже не всемогуща. Что ее силы тоже не беспредельны.

А их, фархерримов, пока что слишком мало, чтобы ее защитить. Пока что они не могут защитить даже самих себя.

– Меня Кошленнахтум тронуть не посмеет, – увидела его мысли Мазекресс. – Я сильнее его, он это знает. К тому же нападение на другого демолорда у нас наказуемо.

– А если простые демоны нападают на демолорда?

– Тогда он накажет их сам, – чуть улыбнулась Мазекресс. – Если, конечно, останется жив, но… у вас нет надежды одолеть Кошленнахтума.

– Но… ты говорила, что он завидует тебе, Матерь… – медленно произнес Дзимвел. – То есть у него тоже есть кто-то, кого он… не хотел бы потерять…

Мазекресс посмотрела на своего любимца очень внимательно. Потом медленно кивнула.

Кошленнахтум никогда не порождал полноценных демонов. И даже недемонических, но разумных и могущественных тварей, как Совита. Это его убивало, поскольку он страстно хотел уподобиться своему родителю Оргротору… а когда-то надеялся его даже превзойти.

Мечтал стать отцом чудовищ. Повелителем всего живого.

Увы, чего-то ему не хватало. Все, что удавалось породить Кошленнахтуму – тахшуканы. Эти живые сардельки, полуразумные бесполезные создания.

Кошленнахтум не мог даже обзавестись обычными детьми, как все гхьетшедарии. Они размножаются в фальшивых обликах, а Кошленнахтум потерял свой десятки тысяч лет назад. Он много веков пытался найти лекарство, как-то нивелировать эффект потери, но себя он преобразовать не мог, и добиться сумел только… разрастания. Когда-то немногим крупнее Мазекресс, он расползся на целую долину, стал живой рощей.

– Подожди, – перебил Дегатти. – Я думал, для гхьетшедариев абсолютно невозможно себя видоизменить.

– Фальшивый образ после преобразования застывает в неизменности, – кивнул Янгфанхофен. – Но истинный со временем меняется, однако только в сторону увеличения. Когда гхьетшедарий находится в облике монстра, он растет. Очень медленно, конечно, не быстрей взрослеющего человека… но Кошленнахтум пребывал в этом облике больше пятидесяти тысяч лет и разросся настолько, что занял целую долину.