Дмитрий Серебряков - Эйдахо

— Он прочитал, что если нападет, то проиграет, и потому не стал нападать, — задумчиво произнес я, осознав, что именно хотел до меня донести Готама.

— Верно. И раз ты все понял, то можем начинать. Готов?

— Да, — уверенно кивнул я, заняв позу поудобнее и приготовившись смотреть за каждым движением сражающихся. — Только есть вопрос. Ты сказал «звали»? Он погиб?

— Оба погибли, — сухо ответил Готама. — Давно это было. Они были лучшими, но не всегда умение сражаться помогает выжить. — После этих слов он замолчал, но увидев немой вопрос на моем лице, тяжело вздохнул и неохотно продолжил. — Не только люди несут угрозу этому миру. Своих разборок тоже хватает. Демоны, эльфы, гномы, оборотни, да в общем-то все подряд стремятся что-то доказать и захватить побольше территорий. В период паузы между прибытиями вас, игроков, каждая раса хочет отхватить кусочек побольше. Но самое печальное — это методы, с помощью которых они устраняют тех, кто им мешает. Сурхан и Лерош на свою беду решили помочь своим старым знакомым из темных эльфов. Помогли. Легионы гномов были побеждены. А затем во время большого праздника победы обоих отравили. Кто, зачем, почему? Ответы так и не были найдены. Да никто их особо и не искал.

— А как же вы сами? Неужели не захотели выяснить, что случилось?

— Желание было, а вот возможностей нет, — скупо усмехнулся он. — В то время я был слишком слаб. Слишком давно это произошло. Тогда я думал, что эйдахо могут жить отдельно от всех остальных. Глупая и наивная идея. Что поделать. Молодой был. Жил мечтой, а нужно было жить реальностью.

— Поэтому вы решили искать союзников среди других рас?

— В том числе, — уклончиво произнес он.

— А что, если вы и сейчас ошиблись? Что, если этот легендарный данж не принесет той самой силы? Что тогда?

— Ничего, — пожал равнодушно плечами Готама. — Буду искать другой путь. Впрочем, я сомневаюсь в том, что придется. Учитель не мог ошибаться. Я в этот уверен. И хватит уже болтать, пора приниматься за дело.

— Пора так пора, — согласно кивнул я головой, переводя взор на застывшую иллюзию.

Как определить, как долго я уже нахожусь в этом месте? Казалось бы, сложный вопрос, так как здесь нет смены дня и ночи, а часы реала мне не помогут. Ведь чтобы их посмотреть, нужно покинуть внутренний мир Готамы, а такой возможности у меня не было. Но как оказалось, это не так сложно, как думалось. Из внутреннего мира можно было создать визуальное окно в реал, а там на стене в комнате, где лежали наши с учителем тела, висели самые обычные часы. Засекаешь время на них, а после простым умножением выясняешь, сколько прошло времени. Так вот. Я уже тренировался сто восемьдесят дней по времени внутреннего мира и всего около двадцати двух часов по времени реальному. С одной стороны, это не так уж и много, а вот с другой, это просто сумасшедший промежуток времени.

Если брать сто восемьдесят дней в обычном восприятии с привычным ритмом жизни, то это конечно приличное количество времени, но все же не настолько, чтобы обучиться владению мечом на приемлемом уровне. Вот только у нас здесь совершенно нестандартный ритм. Я бы назвал его бешеным. Не знаю, как смог выдержать такой темп, но оно того стоило. А все потому, что мы за все это время ни разу не отдыхали. Только смена деятельности на небольшой период времени и все. Такое впечатление, что Готама уже не раз использовал такой подход в подготовке кого-то другого. Уж очень хорошо у него все было продумано и расписано. Я словно обучался по методичке с четко выверенными промежутками времени.

Распорядок был всегда одинаков. Пять часов наблюдений, потом час на обсуждение увиденного и пояснения Готамы, затем два часа я повторял все выпады и атаки, которые увидел. Как только заканчивал с повторами, мы переключались на алхимию. Этому занятию было выделено аж три часа времени. А потом все сначала. Наблюдение, обсуждение, повтор, алхимия. Казалось бы, на этом круг замкнулся, но нет. Через каждые десять подобных кругов Готама заставлял меня выполнять упражнения по развитию собственного сознания. Он упорно старался вывести меня на нормальный уровень ментальной магии. Вот только, в отличие от Веты, у меня ничего толком не выходило. Такое ощущение, что у меня полностью отсутствовал талант в данной сфере магии.

И только когда я прозанимался в таком ритме сто пятьдесят дней, Готама слегка изменил программу моего обучения. Теперь вместо наблюдения за другими, я лично сражался против Готамы. Как такое возможно во внутреннем мире? Не знаю, но как оказалось, вполне нормально можно драться друг против друга. Более того. Полученные раны были несмертельны, но вот боль от них вполне реальна. Как такого эффекта добился Готама? Все благодаря ментальной магии. Ну а если я хочу узнать побольше, то нужно развивать свой разум. Вот такие вот пироги. М-да.

Сначала наши спарринги были больше похожи на избиение меня любимого, чем на подобие поединка. Но потом этот хитрый старый эльф применил очень ловкий ход. Когда мне уже казалось, что шансов победить у меня нет, он стал специально занижать свою силу. Это я сейчас понял, что он таким образом меня побуждал к росту над самим собой, но тогда я искренне считал, что еще чуть-чуть, и я смогу его победить. Каждый раз мне вроде как не хватало всего миллиметра, одного движения, одного поворота. Победа была настолько близка, что я начинал злиться сам на себя. Обидно проигрывать, когда вроде как выиграл, но в конце допустил досадную промашку и опять проиграл.

Вот только все это была иллюзия. Готама искусно играл на моих чувствах, заставляя выкладываться каждый раз в полную силу. Хотя чему я удивляюсь? Учивший меня эльф прожил уже столько лет, что тут хочешь не хочешь, но станешь специалистом в сфере образования. Только сейчас, когда я наконец смог реально его ранить, я осознал, какой объем работы произвел мой по-настоящему первый учитель, что в этой, что в прошлой жизни. Сейчас я смог оценить тот титанический труд, который пришлось приложить Готаме, дабы из меня получился воин. Только сейчас я понял, насколько слаб и немощен был раньше.

Мне даже сложно сравнить разницу между тем, что было, и тем, что стало. Наверно, если представить себе высотный кран, к тросам которого прикреплено двадцать тонн груза, который нужно поднять на, допустим, сотый этаж, то я тот, кто до обучения был идиотом, который тужился внизу и пытался сдвинуть с места бетонные плиты весом в двадцать тонн и при этом абсолютно не обращал внимания на кран. То есть видел его и даже как бы отдаленно понимал, для чего он нужен, но вот додуматься и сделать правильные выводы я бы сам так и не смог никогда в жизни. А сейчас я тот, кто сидел на месте крановщика, рулил краном и без проблем мог хоть круглые сутки поднимать многотонные грузы снизу вверх. Но разница между мной и учителем оставалась огромной. Да, я мог сейчас почти на равных сражаться против него, но оставалось одно «небольшое но». Я до сих пор не мог понять, как создать кран, а вот Готама мог легко и непринужденно в любом выбранном месте соорудить подобную конструкцию.