Андрей Стригин - Кирилл Обломов и его невероятные миры

Мы проворно бежим за Семарглом, мне странно видеть его в образе мальчика, который, обдирая локти, продирается по узкой тропе наверх. Он словно чувствует мои мысли и на особенно крутом подъёме преображается в крылатого волка, легко перепрыгивает через неприступный завал, затем скидывает верёвку и зачем-то извиняется, но сразу объясняет, оказывается все его преображения — всплеск волшебной силы и это может привлечь необычных хищников, питающихся волшебной энергией. Чем больше чар, тем больше для них пищи, лишь физически их можно уничтожить.

Так и вышло, едва мы оказались перед входом в горную долину, на нас выскочило животное на членистых лапах как у паука, но с головой тираннозавра и с множеством мелких глаз, разбросанных на передней части морды.

Семаргл бледнеет, пытается достать его возникшим из неоткуда огненным кнутом, но зверь с наслаждением принимает удар и призывно ревёт, созывая соплеменников. В следующее мгновение уже крылатый волк сбивает его с ног, но животное, обламывая собственные лапы, умудряется сбросить с себя Семаргла и страшные челюсти защёлкнулись на его плече.

Я с Катей пребываю в шоке, но вот, что-то лениво шевельнулось в моей голове, я с криком извергаю из своих пальцев настоящего дракона, но животное быстро его поглощает и мгновенно становится многократно больше, сломанные лапы срастаются, челюсти ещё сильнее сжимаются на плече извивающегося крылатого волка.

— Не колдуй, — хрипло воет Семаргл, — он от этого становится лишь сильнее!

— Что нам делать? — в отчаянье кричу я.

— Бегите, я долго не продержусь, придётся уходить из этого пространства! Ищи колдуна!

— Хоп! — неожиданно слышу звонкий Катин голосок, и звучат три хлопка.

Словно волной цунами нас прижимает тяжёлый звериный запах, земля содрогнулась от поступи гиганта, глухой рокот на самых низких диапазонах звучит как камнедробильный механизм.

Первое, что я вижу, это огромная лапа, продавившая скалистую землю, будто обычный ил на речке.

— Гоша, — пискнула откуда-то снизу Катя, — пожалуйста, сними с его плеча эту гадость!

— В другой бы момент меня рассмешил выкрик моей подруги, но не сейчас, волю словно парализовало, я сталкиваюсь взглядом с внимательными глазами тираннозавра.

Страшный ящер равнодушно скользнул по мне взглядом и оборачивается на писк Катюши. Медленно опускает лобастую голову и почти утыкается носом в девочку, шумно вдыхает воздух, выгибает шею и, что я вижу! Катя поднимает корявую палку и чешет её в какое-то место на шее монстра. Не знаю, но по мне бы, без всякого стыда, можно было бы согрешить в штаны лишь от близости с динозавром, а Катя, почесав пару секунд, нетерпеливо топает ножкой:

— Гоша, я тебя прошу, сними эту дрянь!

Прав Семаргл, утверждая, что Катины предки, из созвездия Щуки, держали этих монстров как обычных домашних любимцев, от Кати бьёт такая энергетика, что Гоша не удержался и лизнул девочку, при этом свалил её на землю и всю измазал липкими слюнями.

— Я тебя тоже люблю, — бесстрашно вопит Катя, — но хватит нежностей!

Гоша, вероятно, понял, что от него требуют, начинает подниматься во весь рост и видит паукообразное существо с мордой страшного ящера.

Без всякой подготовки бросается в бой. Существо, словно тряпку, отшвыривает от себя Семаргла и скалится, словно бешеная собака. Пена слетает из пасти, хлопьями падает на землю и дымится, как серная кислота.

Первый же натиск тираннозавра сбивает его с ног, но существо с ловкостью выворачивается прямо из пасти, легко запрыгивает своему сопернику на спину и вцепляется зубами. Такой наглости Гоша никак не мог ожидать, он свирепеет, трубно ревёт, заваливается на спину, плюща гадкое существо об острые камни.

Семаргл подскакивает к нам, он уже в образе обычного мальчика, взгляд бегает, на лице сочится кровавый рубец:

— Быстрее уходим! — хватает нас за руки и тащит к скальным выступам.

— А как же Гоша?! — сопротивляется Катя.

— Он сможет за себя постоять! Быстрее, чувствую, скоро вся долина будет кишеть этими гадами!

— Они же разорвут Гошу! — в ужасе выкрикивает Катя.

Семаргл с раздражением сплёвывает и превращается в страшного человека с красными пятнами вместо глаз, хватает нас костлявыми пальцами. Цепенящим холодом повеяло от этого прикосновения, ещё мгновение и наши души воспарят в небеса, мы теряем остатки самообладания и покорно тащимся за богом смерти и огня в убежище.

Засунув нас в щель между скалами, он вновь становится обычным мальчуганом и с нас слетает оцепенение.

— Семаргл, зачем ты так? — с укором шепчет Катя.

— Заигрались, детки, — криво улыбается бог смерти и огня, — на рожон лезете, нельзя так. А как же инстинкт самосохранения?

— Не было его в тот момент! — с запалом выдыхает Катя, со слезами на глазах, наблюдая как её любимый Гоша, сражается с мерзким существом.

— Вот так рождаются герои, — без усмешки произносит Семаргл, — я вновь убеждаюсь, рано вам ещё умирать.

— Всё же нельзя бросать на произвол судьбы ящера, надо что-то думать, Смага, — я не говорю, это мысли, и они вырываются против воли, а Семаргл вздрагивает, с нескрываемым удивлением смотрит.

— Откуда ты узнал моё истинное имя? — по его коже бегают серебряные и золотые блики.

— А что я такое подумал? — искренне удивляюсь я. — Ах да, я назвал тебя Смагой!

Действительно странно, — задумываюсь я.

— А ты опасный человек, — прищурил он глаза, — в твоих руках такие секреты, — его мысли вливаются в моё сознание как расплавленный свинец.

— Разве это секрет, — морщусь от боли я, — ну, Смага, ну и что? — через силу бросаю свою мысль.

— В истинных именах заложена большая сила, но и уязвимость тоже. Вероятно твой род ещё более древний, чем я предполагал, раз ты его знаешь. Лишь те, кто столкнулся со священным пламенем, могут меня так называть.

— Каюсь, был неправ, исправлюсь, — против воли дурачусь я. Мне сложно его воспринимать в образе своего ровесника.

Внезапно тяжесть слетает, «расплавленный свинец» застывает, я с облегчением вздыхаю полной грудью, а Семаргл весело смеётся:

— Я ещё не знал людей, что так вольно могут общаться с богом огня и смерти … ты первый.

— Это хорошо? — осторожно спрашиваю я.

— Здорово! Значит, ты действительно видел священное пламя и мой друг, — делает он сокрушительное умозаключение. — Держи пять! — он протягивает ладонь.

С нескрываемым удовольствием пожимаю ему руку, а Катя с подозрением смотрит на нас. К сожалению или к счастью, чужие мысли слушать она не может.

— Что это вы руки друг другу жмёте?

— Подружились, — улыбаюсь я.

— А мы разве и так не друзья? — удивляется она.

— Друзья, — скользнул по ней пламенным взором Семаргл.