Андрей Стригин - Кирилл Обломов и его невероятные миры

У озера тираннозавр останавливается, с беспокойством крутит толстой шеей, выгибается вперёд, раздувает ноздри, фыркает, глухой рокот льётся из горла.

— Тебя что-то беспокоит, Гоша? — наклоняется Катя. — Фу, что за запах?! — девочка зажимает нос рукой.

И тут и меня настигает отвратительная вонь, ощущение, что у озера полегло целое стадо коров, и они успешно разлагаются.

— Посвети, Кирилл! — обыденным тоном просит Катя.

Щёлкаю пальцами, слетают яркие шарики и зависают над берегом.

— Обычная помойка, — привстала на динозавре Катя. — Кто же её организовал?

— Люди, что ли? — неуверенно говорю я.

— Только люди могут так свинячить, — соглашается Катя.

— Нет, — слышится знакомый голос. Семаргл пробирается через завалы мусора, — это не люди, это их предки.

— Неандертальцы? — удивляюсь я.

— Черти, — спокойно говорит бог огня.

— Черти предки людей? — едва не задохнулся я.

— Этих да, — невозмутимо отвечает Семаргл. Здесь царство чертей и сюда люди с поверхности редко попадают … в качестве рабов, разве что. А на нижних уровнях пещер расположены залы, где черти, в огромных котлах, варят смолу. Испарения от смолы столь вязкие, что даже души людей не способны вырваться с едких паров.

— Так там ад! — вздрагиваю я.

— По-разному его называют, и это значение имеется, — кивает Семаргл, он вновь в образе вихрастого мальчугана.

— Какой ужас! — пискнула Катя.

— Действительно ужас, — передёргивается бог смерти и огня, — похищая души людей, они тысячелетиями держат их в кипящей смоле, чтобы по крупице считывать информацию, заложенную в них. Таким путём черти пытаются достичь определённых знаний и спихнуть человека с эволюционной лестницы вниз. Если у них это получится, для людей наступит Армагеддон.

— А не может ли, душа болотного существа вариться в смоле? — делает предположение Катя, она белая от ужаса и дрожит, словно от холода.

— Всё может быть, — неопределённо отвечает Семаргл, всматриваясь куда-то вдаль.

— Так нам, что, придётся спускаться в ад? — холодея от такой перспективы, зубы непроизвольно отстучали барабанную дробь.

— Понадобится, спустимся, но вначале посетим колдуна. Он иногда подкидывает чертям, захваченные в плен души, что бы поддерживать добрососедские отношения.

— Даже так? — неприятно удивляюсь я.

— Он заключил с ними союз, временный. Затем, когда наберётся небывалых сил, и чертей подомнёт под себя.

— Так он настоящий Сатана! — вскричал я.

— Откуда ты узнал? — Семаргл с прищуром смотрит на меня.

— А чего тут узнавать, кто для чертей начальник? Сатана, — сам себе отвечаю я. — Значит, когда-то я с ним в одной школе учился?! — внезапно неприятно осеняет меня.

— В детстве он таким не был, — поспешил заверить меня бог смерти и огня.

— Так значит, мы должны посетить самого Сатану? — ахнула Катя и едва не потеряла сознание.

— Его, родимого, его! — с горечью ухмыляется Семаргл. — А ведь раньше он жил в светлых мирах и звался … Люцифером — «светоносец», «сын зари», «несущий свет».

— Не может быть, — помертвев от страха, шёпотом говорю я, едва ворочая языком, словно во рту сухой песок.

— К сожалению это так. Но вы не бойтесь, сейчас я сильнее его, надо будет, так встряхну, мало не покажется. Но … нам место для купания подобрать необходимо почище, — бог смерти и огня зажимает нос от смрада, идущего от помойки. — К тем скалам пойдём, там, вроде, чисто.

Он оборачивается крылатым волком, взлетает вверх, взмахивая пепельного цвета крыльями, пролетает в непосредственной близости от головы тираннозавра, Гоша поспешил щёлкнуть страшными челюстями, но с разочарованием рыкнул, когда Семаргл, на бреющем полёте, молнией ушёл прямо в трещину между скал.

Лишь только он скрылся за скалами, полыхнуло, а затем громыхнуло так, словно взорвалась вакуумная бомба, скалы покраснели от жара, в воздух взлетают какие-то повозки, рядом с нами попадают дымящиеся ошмётки, среди которых выделяются пару длинных хвостов, с кисточками на концах, сломанный рог и оторванное рыло, так похожее на свинячье.

— Черти засаду устроили, — слышу мысли Семаргла. — Такое ощущение, что нас ждали, но они не смогли даже представить, что в засаду может попасть бог смерти и огня, — хмыкает Семаргл. — Всё, сейчас здесь чисто, можете смело идти.

— Что это было? — вцепилась в меня Катя.

— Семаргл зачистку произвёл … можно идти.

— От кого?

— Там черти прятались.

— Эти хвосты принадлежат чертям? — косится из-за моего плеча Катя и вздрагивает.

— Принадлежали, — усмехаюсь я.

— Мне так страшно, Кирилл, — Катя всхлипнула и прижимается к моей груди.

— Их уже нет, — неловко погладил её по взъерошенным волосам.

— Мне вообще страшно, здесь жутко. Я хочу домой! — неожиданно она плачет.

— Не плачь, я тебя в обиду не дам, — испытывая неловкость, касаюсь губами её макушки.

Тираннозавр с трудом поворачивает толстую шею, пытается лизнуть плачущую девочку, тоже хочет её успокоить. Катя перестаёт плакать, с благодарностью смотрит на меня.

— Ты такой храбрый, я бы хотела, чтобы у меня такой брат был как ты, — она улыбается и словно солнечный лучик пробегает по её лицу.

— Ну, да, — неопределённо говорю я и вздыхаю.

— Эй, молодёжь, — раздаётся смешливый голос Семаргла, он вновь в образе вихрастого мальчика, — полезайте в воду, надо использовать момент, пока водные страшилища не подплыли к берегу.

Он нас не ждёт, разбегается и прямо в одежде сигает в тёмную воду. Таинственные огни возбуждённо замерцали, но мгновенно веером расходятся в стороны, словно поняли, этот мальчуган им не по зубам.

— Вода, класс! — Семаргл кролем плывёт вдоль берега.

Гоша втягивает ноздрями воздух и стремительно бежит к скалам и, не задумываясь, входит в воду. Ему пришлось пройти метров пятьдесят, чтобы вода покрыла его до спины.

Немного замешкавшись, Катя первая сползает в воду и, схватившись за страшный Гошин зуб, начинает намывать себя. Я тоже прыгаю в воду и с завистью глянул на Катю, ей хорошо, есть за что держаться, но мне как-то боязно приближаться к огромной голове тираннозавра.

— Кирилл, плыви сюда, здесь место всем хватит, — льётся как ручеёк Катин голос и она весело смеётся.

— Э нет, я как-то сам, — струхнул я.

— Как хочешь, — плещется Катя, обливая водой голову терпеливому тираннозавру.

— Люди и динозавры … девочка и тираннозавр, — тихо говорю я.

— Что ты сказал, Кирилл? — Катя посылает руками в мою сторону волну.

— Я говорю … классно смотришься … на фоне этих зубов!

— Это Гоша, мой котёнок! — дурачится Катя.

— Хороший котёнок, — я наблюдаю, как тираннозавр погружает морду по самые ноздри и выдыхает так, что поднимается немалая волна. Внезапно мне становится понятно его действие — он так же дурачится, как и Катя. Для меня это откровение, такое страшное животное, а ведёт себя словно шаловливый щенок.