Крис Кельм - Отвергнутые Боги Годвигула. Книга 3

Оборотни стояли, как вкопанные. Никто не спешил выполнять приказ повелительницы. Никто не осмеливался бросить вызов грозному Имаку. И тогда сама Лузга взялась за оружие. Лиса резко вскинула лук и быстро, не метясь, выпустила стрелу в опального оборотня. Снаряд молнией преодолел разделявшее их расстояние и впился ящеру в грудь чуть ниже левого плеча. Имак пошатнулся, схватился за рану… А Лузга уже доставала новую стрелу.

Можно было по-разному относиться к Имаку и осуждать его за прошлое. Но в настоящем он был на моей стороне и уже не раз оказывал неоценимую помощь. Я не стал смотреть на то, как повелительница многоликих убивает моего единственного союзника, схватил лук и выстрелил в Лузгу, на мгновение опередив ее саму. Лиса оказалась проворнее ящера и успела уклониться от летевшей в нее стрелы. Гораздо хуже было то, что мой выпад в адрес повелительницы был встречен оборотнями, как недопустимый акт агрессии. Они были просто обязаны отреагировать! К тому же меня, в отличие от Имака, они считали более доступной целью. Поэтому они бросились на меня со всех сторон, и мне снова пришлось взяться за катану.

Моя стрела не достигла цели, но сослужила Имаку добрую службу. Как и хлынувшая на меня толпа оборотней. Они скрыли собой бывшего повелителя от глаз Лузги, дав ему возможность оклематься. Впрочем, несмотря на серьезную рану, Имак очень быстро и в свойственной ему манере пришел в чувство. Не сумев вырвать стрелу противницы из тела, он развеялся туманом, а потом в мгновение ока принял новое обличие волколака — при этом окровавленный снаряд остался лежать на траве. И когда Лузга, вооруженная длинным кинжалом, прорвалась к нему сквозь толпу многоликих, Имак был готов к встрече.

Все это я видел краем глаза, теснимый к холму наседавшими на меня многоликими. К этому времени я не успел ни восстановиться, ни даже толком отдышаться. Да и расклад сил был не в мою пользу. Но оборотни в своем стремлении добраться до моего горла мешали друг другу, и только поэтому я все еще стоял на ногах. Не в состоянии воспользоваться Навыками по причине отсутствия Маны, я полагался исключительно на остроту катаны. Длившийся весь день турнир не только изнурил меня, но и позволил отточить свое мастерство и приноровиться к стилю боя многоликих. С большинством из них я уже скрещивал клинки и знал, что от них ожидать.

И все же их было слишком много, чтобы рассчитывать на победу. Оставалось только подороже продать свою жизнь.

Пятясь, я отбил меч волка, едва увернулся от топора кабана, оттолкнул ногой суслика с кинжалом, снова парировал серию выпадов настырного волчары, пропустил по касательной чей-то рассекающий удар, оставивший на моем доспехе глубокую царапину, ответил слепым тычком в толпу, получил еще одну несерьезную рану, воспользовался легкой заминкой и перегруппировался так как отступать дальше было некуда. И снова приходилось пятиться назад, на два своих удара отвечать десятком блоков и шипеть — больше от досады, — получая все новые и новые царапины.

Тем временем Имак продолжал сдерживать яростный натиск Лузги. Будь у меня возможность, я бы с интересом понаблюдал за этим поединком. Высшие многоликие с легкостью меняли свой облик: она — пытаясь как можно скорее покончись с противником, он — приноравливаясь к каждому новому перевоплощению хозяйки Норгорода, но и не стараясь ее превзойти. Создавалось такое впечатление, будто Имак исчерпал свои возможности, и поэтому вынужден был уйти в глухую оборону. Но возможно, он попросту щадил свою противницу, стараясь не причинить ей вреда. Так или иначе, но если бы мне пришлось делать ставки, то я бы отдал предпочтение вовсе не ему.

Да и у меня самом дела шли не лучшим образом, однако по другой причине. Я не собирался щадить своих противников, но меня постепенно додавливали числом. Мои доспехи были так исполосованы когтями и клинками, что уже не предоставляли никакой защиты. Последние удары пришлись по телу. Сократив Здоровье до критического минимума. Закончилось все тем, что меня сбили на землю.

Во и все, подумал я, увидев занесенное надо мной оружие. Грозный кабан вскинул над массивной головой топор и… неожиданно был сметен в строну мощной медвежьей лапой. Это вмешалась Кояла, которая не принимала участия в бою, наблюдала со стороны. В пылу сражения кто-то из многоликих попытался проигнорировать ее появление, однако медведица угомонила его ударом наотмашь и громко зарычала на остальных, заставив их расступиться.

— Хватит! Довольно на сегодня смертей! — крикнула она. На самом деле, по пути моего отступления остались лежать тела нескольких оборотней, которым уже не суждено было подняться. — Пусть эти двое решат между собой, — она кивнула в сторону бывшего и настоящего повелителей и пристальным взглядом окинула толпу.

Авторитет Коялы в Норгороде был непререкаем, никто не посмел противиться. Многоликие опустили оружие и, позабыв обо мне, уставились на поединок лидеров.

Эмоциональность Лузги и непреодолимое стремление покончить с Имаком не пошли ей на пользу. Не получив ни одной серьезной раны, она, тем не менее, выдохлась в ходе бесконечных атак. Ее выпады утратили былую силу, она часто проваливалась. В эти моменты Имак мог нанести ей смертельный удар, но он почему-то не делал этого, терпеливо дожидаясь, пока предводительница встанет на лапы. Лузга, оставшаяся без оружия, исполосовала его когтями так, что раны уже не успевали затягиваться. Однако выглядел он при этом гораздо свежее свей противницы.

Последние беспомощные атаки Лузги, ее упорство были достойны уважения… и сожаления. Многоликие заметно приуныли, наблюдая за тем, как в конец обессиленная предводительница бросается на Имака, пытаясь дотянуться до его морды. Не знаю, как остальные, а мне очень хотелось, чтобы эта драма, наконец, закончилась.

Имак будто услышал мои слова. В результате очередного безуспешного выпада Лузги, он неожиданно мощно схватил ее, бросил на землю, а сам навалился сверху, заблокировав лапы лисы. Она вяло сопротивлялась, он без проблем удерживал ее и смотрел ей в глаза. Наконец, Лузга обмякла и сказала:

— Ну, что смотришь, давай покончим с этим.

— Ты так ничего и не поняла, — тяжело вздохнул Имак. Он отпустил ее лапы и встал. — Я не желаю тебе зла. Я… я люблю тебя. Давно. Всегда.

— И ты думаешь, что я тебе поверю? — фыркнула Лузга. — Однажды я уже сделала подобную ошибку, и это закончилось слишком печально.

— Если ты о том злосчастном походе в Святилище…

— Да при чем здесь Святилище?! Я говорю о твоей интрижке с Могус!

— Погоди, погоди… Так вот из-за чего расстроилась наша помолвка! Я-то думал… А ты сама? Не ты ли начала строить глазки Оружке? И это после того, как я растрепался всем о том, что у нас с тобой все серьезно! В каком свете ты выставила меня перед моими друзьями, перед родней?!