Станислав Янков - Все будет хорошо

— Эм, привет? — неуверенно обратился парень. На нишу он не смотрел, чтобы не спугнуть мальца. Спокойным тоном продолжил: — Я знаю, что ты наблюдаешь за нами. Мы всего лишь странники и не причиним тебе вреда. Более того, мы можем помочь: отвести тебя к родственникам или в безопасное место.

Пару минут ничего не происходило. Ребенок даже дыхание затаил.

— Все. Твой волонтерский долг выполнен. Помощь не требуется. Валим отсюда, пока нами не решили закусить как местными. Если это вообще возможно. Проверять как-то не хочется, — проворчала я.

— Простите… — из-за узорчатой панели выглянуло детское личико и воззрилось на нас перепуганными глазами. — Снаружи опасно.

Мальчик был одет в просторный халат, опоясанный вышитым кушаком. Серовато-синяя кожа имела выраженные бледные разводы. Словно родимые пятна или витилиго.

На лысой головке отсутствовали какие-либо признаки рогов. Видимо, те появлялись с возрастом. Зато за спиной виднелся очаровательный хвостик с кисточкой на конце.

Дитя смотрело на нас во все свои огромные розовые глазенки и еле заметно подрагивало, мелко подергивая хвостом.

— Привет. Ты о нас беспокоишься? — Аск наклонился и улыбнулся безгубым ртом.

Признаться, увидь я подобную образину впервые, постаралась бы как минимум не попадаться под его странные глаза-фонари. Но я-то знала, что братец не мог причинить мне вреда. А этот мальчонка, несмотря на страх перед чужаками, все же вылез из своего укрытия. Довольно смело в его положении.

— Тут еще есть выжившие? — прагматично поинтересовалась я.

Синекожий помотал лысой головой и поинтересовался:

— Кто вы?

— Полиморфы, — ответила я раньше, чем брат успел что-то ляпнуть. — Можем принимать разные облики.

“Так надо? — поинтересовался Аск. — Врать ему.”

“Не хочу рассказывать правду.”

— Вы можете летать?

— Я могу.

— В небе они не достанут, — мальчик глянул на оконный проем.

— Кто? — спросили мы синхронно.

— Обгладыватели.

“Ох, не нравится мне это название,” — проворчал брат и уверенно ответил вслух: — Мы были снаружи. Там никого нет.

— Они приходят ночью. Нас предупредили. Ушли не все. Теперь те, кто остался, обглоданы. Кроме меня, — куда быстрее затараторил ребенок. — Я успел спрятаться.

— Вы хотели отбиться? Как они выглядят?

— Я не знаю, — мальчонка скривился и захныкал от растерянности. — Я их не видел.

“Постой, — предупредила я Аска, который дернулся к пацану. — Не прикасайся к нему.”

“Что? Что такое?”

“Мне он не нравится. Очень подозрительный.”

“Но я явно чувствую, что он говорит нам правду.”

“Он может верить в то, что говорит. Это не отменяет фактора опасности.”

— Я хочу домой. К бабушке. Вы говорили, что можете отвести меня в безопасное место, — мальчик осторожно приблизился к нам, обхватив себя дрожащими руками и постоянно озираясь по сторонам.

Ему совершенно точно было страшно.

Так же, как и Аск, я чувствовала, что ребенок говорил правду. Тем более, что моя интуиция сейчас являлась чуть ли не основным сенсорным восприятием. Но та же интуиция заставляла меня нервничать все сильнее. Если это так, то данное дитя в этом суб-пространстве было для нас опасно. Или даже не оно само, а то, что пряталось в его тени.

“Уходим,” — решительно заключила я.

“Постой.”

Брат обернулся к синекожему мальчику:

— Твоя бабушка далеко живет?

— Вы можете отвести меня к ней? — с надеждой спросил он. На лице появилась заметная доля облегчения и даже радости.

“Не соглашайся и больше ничего ему не обещай!” — напомнила я.

— Она живет в безопасном месте. Вы же можете отвести меня к ней?

— Хотя бы скажи, в какой она стороне? — спросила я, уже догадываясь в чем здесь загвоздка.

— В безопасном месте, — как само собой разумеющееся повторил он.

— Как тебя зовут?

Ребенок замялся и поднял на нас растерянные блестящие глаза.

“Не могу понять, — озадаченно отозвался Аск. — Но ты права: с ним явно что-то не так.”

“Слушай. Но больше ничего ему не говори и не приближайся.”

— Ты хочешь, чтобы мы отвели тебя к бабушке в безопасное место? — переспросила я.

— Да. Тут совсем недалеко. Вы сделаете это?

— Сколько времени ты здесь один находишься?

— Я… не знаю.

— Чем ты питался?

Мальчик тихонько заплакал, трогательно закусывая нижнюю губу и поджимая под себя хвостик.

— Ты раньше жил здесь? Или с бабушкой в безопасном месте?

В ответ лишь жалобный и растерянный взгляд.

— Эх, — разочарованно вздохнула я, и мысленно добавила для брата: — "Лишь базовый набор ответов. Его коммуникативный уровень ниже тройки. Но маскировка достойна восхищения. Даже есть эмоциональный фон."

После чего вцепилась Аску в загривок и без предупреждения утащила на Астею.

*

Появились мы в маленьком зеленом дворике.

Здесь росли лишь пара мелколистных кустарников и густая трава. Низкий полированный столик со свернутыми циновками выглядел невзрачно, но вполне справлялся со своими задачами. Тем более что хозяйка предпочитала принимать гостей в совмещенной гостиной, а не на улице.

Это были мои двор, дом и столик с циновками. Точнее, арендуемые мной у одной милой старушки.

— А-а-а! — опешил брат и огрызнулся: — Ты что творишь!? Предупреждать надо!

— Я не хотела, чтобы удильщик взял наш след. Не уверена, что он может, но перестраховка никогда не помешает.

— Что!?.. — и без того круглые глаза парня расширились еще больше.

— Тот ребенок — фонарик удильщика. Наверняка именно он привлек тебя и заставил спуститься. Сам он не опасен. А вот продолжительный контакт с ним — вполне. Это я виновата, что позволила тебе пойти у него на поводу.

— Но он говорил правду. Я точно это чувствовал.

— Как и я. Но ты не заметил, что больше нескольких фраз он толком не знает? Идет стандартная завязка с короткой и скудной историей, а после завлечения внимания жертва трындит лишь об одном: можем ли мы отвести его к бабушке в безопасное место. Кстати, о безопасном месте мы первые упомянули.

— Он маленький ребенок, — неуверенно возразил Аск. — Что еще паникующее дитя скажет? Его родителей сожрали. Возможно, у него на глазах.

На что я возразила:

— Довольно взрослый, чтобы ответить, как его зовут, и на другие простейшие вопросы. До этого он спокойно все рассказывал, хотя боялся не меньше. Просто это действительно все, что он знает. Все, что от него осталось. И он не понимает того, что уже выеден. Поэтому мы не могли найти лжи в его словах: ее там не было. Как и личности.

Брат хотел что-то сказать, но запнулся и огорченно вздохнул:

— Как пустышка. Очаровательный детеныш в беде — идеальный объект для жалости и желания помочь. Хех… А ведь он даже не был испачканным или тощим, — и присел прямо на узкую дорожку из крупной гладкой гальки. — Часто такие удильщики встречаются?