Ирина Матлак - Тень драконьего крыла [litres]

– Непременно, сестра, – отозвалась Кларисса, но они обе знали, что искренности в этих словах нет.

Круто развернувшись, она покинула сводчатый зал. И когда высокие двери за ней звучно захлопнулись, подумала, что ничего еще не окончено. Пусть она утратила часть власти, но за свое бесконечное могущество еще поборется.

Летать среди глубокой ночи уже стало для Шайрэна привычкой. Дни были наполнены решением проблем, которые разрастались, точно снежный ком, накладывались друг на друга и все как одна не терпели отлагательств. Только эти полеты и позволяли остужать горячую голову, упиваться холодом ночного неба и вольным ветром, раз за разом распахивающим свои широкие объятья.

Этот день выдался особенно трудным. Мало того что зацепки, ведущие к убийству латарийки, завели в тупик, так еще и нынешнее испытание принесло новую головную боль. Кто-то посмел вмешаться в его собственную магию, и, дарх возьми, он этого даже не почувствовал! У кого хватило сил незаметно проникнуть в окруженную барьером долину, изменить действие его молний и не оставить никаких следов? Само по себе это даже звучало невероятно, но факт оставался фактом.

К этому моменту Шайрэн доподлинно знал, что за крушением дирижабля стоит совет магов. Возможно ли, что они вмешались и в ход испытания, решив убрать одну из самых сильных участниц? Но почему в таком случае все-таки оставили ее в живых?

Не менее странно выглядела ситуация с приворотом. Безликие, которые всегда находились в курсе происходящего в замке, не смогли ответить, как к нему на стол попала злополучная бутылка вина. До этих пор у Шайрэна не было ни малейшего повода сомневаться в верности служащих ему воинов, ведь они принесли нерушимую клятву на крови. Нарушить ее – значит, умереть. Но теперь зародыши сомнений все же возникли.

Наибольшие мучения причиняли мысли об Эльвире. Каждый день, каждый час он вспоминал о ней, словно какая-то невидимая сила посылала ему будоражащие сознание образы.

Шайрэн считал себя реалистом и привык рационально смотреть на мир, поэтому поверить в возникшую у него догадку оказалось непросто. Это было еще более нереально, чем предательство безликих, но другого объяснения он не находил. Переворошив горы литературы, архивы, изучив все имеющиеся источники соответствующей информации, он пришел к выводу, что его догадка в самом деле может быть верна.

Древняя легенда, которую сейчас считали красивой сказкой, имеет существенную вероятность быть реальной. Он бы ни за что в это не поверил, но его собственная магия, словно оживающая и усиливающаяся рядом с Эльвирой, служила лучшим тому доказательством. И если это действительно так, нужно сделать все, чтобы об этой странной связи никто не узнал. Особенно Инар. Не обладая даром водной стихии, Шайрэн не мог претендовать на престол, но теперь, когда благодаря Эльвире она проявилась… нет, он не собирался смещать брата. Тот был прав, говоря, что престол Шайрэна не интересует. Но сама возможность подобного ставила жизнь Эльвиры под угрозу.

Единственный вариант – держаться от нее как можно дальше, хотя бы до тех пор, пока не завершится отбор. Даже если это причиняет нестерпимую муку, а внутреннее пламя, негодуя, грозится сжечь дотла.

Дрейк стоял, облокотившись о перила в беседке, и, смотря на ночной сад, думал о своем. На сердце тяжелым камнем висело чувство вины, и он ненавидел себя за то, что был вынужден делать.

Два лучших друга… Их первая встреча произошла в то далекое время, когда Шайрэн впервые преодолел барьер, окружающий Райхар’вод. Тогда они были подростками, и среди живущих в клане драконов Дрейк был своего рода грушей для битья. Род, к которому он принадлежал, мог претендовать на престол, и его дядя, заменивший ему отца, всегда желал возглавить клан. После неудачной попытки переворота Дрейку и вовсе не стало житья. В отличие от Ташара, тогда он не мог за себя постоять, и жизнь на этих землях превратилась в ад.

Но с появлением Шайрэна все изменилось. Дрейк искренне им восхищался, благодаря ему научился давать обидчикам отпор и безмерно ценил зародившуюся между ними дружбу. Год скитаний, когда они вдвоем путешествовали и узнавали мир, сблизил их еще больше, а в дальнейшем эта дружба только окрепла.

Тем противнее было сейчас. Он – предатель. Самый настоящий предатель, и оправданий его поступкам нет. Даже принесенная перед смертью дяди клятва, благодаря которой Ташар им теперь манипулирует, не уменьшает его вины.

Он не убивал Кьяру, хотя Ташар пытался заставить его это сделать. Но тем не менее не сделал ничего, чтобы предотвратить ее смерть. Знал, что за ней придут, и промолчал, а значит, он такой же убийца. Добавленный в вино приворот был призван лишь отвлечь всеобщее внимание – разумеется, Ташар понимал, что поводом для серьезных разногласий между правителем и Шайрэном он не станет.

Весь Райхар’вод погряз в интригах, и верить здесь нельзя уже никому. Та же Иветта с такой легкостью согласилась содействовать в передаче приворота, что Дрейку даже не пришлось ее уговаривать. Она только и ждала случая, чтобы рассорить правителя с Шайрэном, которого не только боялась, но и откровенно ненавидела. Ташар всегда мастерски умел играть на чувствах других. Тщеславной Кьяре он пообещал самое высокое положение в клане, если она поможет ему взойти на престол. Латарийка понимала, что, несмотря на все усилия, при ее происхождении шансы стать женой Эйдана минимальны. Чудо, что она вообще попала на отбор. Вот и согласилась на предложение Ташара, за что поплатилась жизнью. Провалив задание и оказавшись в темнице, она бы не стала молчать, поэтому ее и убрали.

Дрейк обхватил голову руками, стараясь отогнать терзающие его мысли. Но от мук совести так просто не отмахнуться, и они грызли его изнутри, напоминая, какой он, в сущности, трус и ничтожество. Как он может, действуя за спиной у друга, смотреть ему в глаза? Видеть его каждый день, разговаривать как ни в чем не бывало? Мерзко. И больно так, что спирает в груди.

– Э, нет, – неожиданно раздался за его спиной недовольный голос. – В это время здесь торчу я. Так что проваливай и не порти моего уединения!

Дрейку даже не требовалось оборачиваться, чтобы узнать его обладательницу.

– Участницам отбора запрещено выходить на улицу в столь позднее время, – бросил он.

Обойдя беседку, Даша ловко перебралась через перила, уселась на них и, скривившись, бросила:

– Мне плевать.

Сейчас у Дрейка не было ни малейшего желания препираться с этой невыносимой девчонкой, которая то и дело трепала ему нервы. Чувствовал он себя и без того отвратительно, так что в самом деле был готов уйти… Но что-то подтолкнуло его остаться.