Юлия Ефимова - Игра на эшафоте

Рик боялся представить, до чего доведёт страну Айварих. Если бы король не влюбился в эту чёртову Торию Иглсуд, всё осталось бы как раньше, никто бы никого не подстрекал. Неужели ради этой бабы стоило всю страну ставить на уши и менять веру предков? Этот вопрос Рик Сильвестру не задал, и Сильвестр переключился на новую постановку по пьесе Мирна: он очень хотел её посмотреть. Рик решил, что тоже пойдёт, особенно если там будет Илза.

День рождения Айвариха отмечали с размахом: ярмарки, фокусники, плясуны, музыканты и полуголые танцовщицы веселили народ с самого утра. Айварих, глядя на веселье из окна дворца, скривился: Оскар Мирн подал в отставку с поста главного судьи. Он, видите ли, не слишком здоров, чтобы выполнять обязанности. Обязанность любого подданного — подчиняться королю! Об этом он, кажется, забыл. Айварих напомнит ему после представления.

Пьеса о Райгарде, задуманная Мирном, ставилась сегодня на Дворцовой площади, как и пьеса Сильвестра. Катрейна сказала, что плохо себя чувствует, и попросила позволения не приходить. Айварих хмыкнул: эта клуша до сих пор жалеет погибшего братца. Весь проклятый род Кройдомов стоило извести. Если бы не она, то и Дайруса бы в Барундию не вывезли, и с бастардом он бы что-нибудь придумал. Увы, шестнадцать лет назад ему не хватило сил пойти против Ривенхедов и пришлось заключить с ними союз. Этот союз дорого обойдётся их семье. Не сегодня, но скоро.

Мужчина, обратившийся к публике, не обладал красноречием Сильвестра, говорил монотонно, без задора, а потому начало особого интереса не вызвало:

— Уважаемая публика, вы увидите пьесу о любви к власти и злодеяниях, совершённых во имя этой любви, я покажу вам злодея, запятнавшего трон кровью брата и племянника, покажу его закономерный конец!

Кто-то из публики громко потребовал показать конец прямо сейчас, другие тоже хохотали над двусмысленной фразой. Говоривший, растерявшись, скрылся за ширмой.

Актёр, игравший Райгарда, был не так внушителен и ярок, как Сильвестр, в роли отъявленного злодея, идущего по трупам. Первым делом Райгард разделался с братом Саймеоном, обвинив его в государственной измене и приказав Диму его убрать. Дима публика подбодрила свистом и криками, когда он буквально вырос из-под земли и окунул «Саймеона» в бочку с «вином». «Саймеон» подёргал ногами, разбрызгивая подкрашенную воду, и затих. Айварих кинул быстрый взгляд на внука Саймеона — сказал ли Ноэль Сиверс сыну, чью дочь он затащил в постель? Нет, вряд ли он нарушит договор, зная о последствиях. Катрейна тоже будет молчать ради племянника. Удивительно, какая она была красивая и упрямая шестнадцать лет назад — отстаивала пацана с горящими глазами, требовала оставить ему жизнь. Айварих тогда почти влюбился в неё и согласился держать бастарда при дворе, чтобы Катрейна могла с ним нянчится, даже не слишком возражал против его имени. Чего не пообещаешь невесте с такими родственниками! Знай он тогда, что Ноэль спас Дайруса, отправил бы его сына на тот свет. Но он тогда много чего не знал.

Жаль, что все потомки Кройдомов не вымерли заодно с Байнаром, — Айварих полюбовался, как Дим вытащил едва живого «Байнара» из-за ширмы, откуда слышалось лошадиное ржание, и с силой приложил о настил, по которому тут же растеклась красная «кровь». Публика ахнула. Дим как кошка взобрался наверх ширмы, побалансировал на тонком ребре и скрылся под довольные крики. Сильвестр-Монах, ради пьесы выбравшийся из-за пыльных томов церковных уставов и доходных книг, криво улыбался. Через пятнадцать минут Райгард с помощью Дима навёл порчу на короля Эйварда Пятого и вскоре объявил, что брат помешался, заняв место регента.

Ещё четверть часа спустя Райгард стоял с короной на голове, «народ» на сцене хлопал ему с восторгом; тех, кто пытался возражать, люди Райгарда уводили за ширму, откуда непрерывно слышались предсмертные крики.

Райгард приказал отпечатать много своих изображений с неофициальным девизом Кройдомов «Власть от Бога, и больше никто нам не указ», выпустил в толпу высмеивающие безумного брата-короля рисунки, затем потребовал от доминиарха назначить его единовластным королём Сканналии, отменить брак с надоевшей женой и позволить жениться на племяннице Рижитте, дочери Эйварда Пятого. Доминиарх с ужасом отверг эту идею и отправился на тот свет. Айварих стиснул зубы.

Какой-то монах на сцене тем временем красочно жаловался, что налоги велики, что королевская стража отбирает земли, присваивая их себе, что сила эктарианской молитвы становится всё слабее, и зло всё сильнее накрывает страну. Айварих нахмурился: Райгард не трогал земли церкви, а молился почаще иных монахов, как вечно напоминала Катрейна, пока он не поставил её на место.

Райгард похоронил на сцене жену Эмму. Когда какой-то монах попытался обвинить его в её смерти, велел страже убить монаха и разгромить его монастырь. Стража с восторгом швыряла по сцене «иконы», оловянные кубки, книги; за сценой слышался звон стекла и новые крики. «Райгард» прошёлся по сцене после погрома, поднял одну из уцелевших книг и произнёс вдохновенный монолог о том, что власть короля поставлена Богом и нет такой силы, которая может оспорить этот порядок. Ему внимали стражники с пиками в руках, за ними толпился «народ» — человек пятнадцать статистов, одетых как крестьяне, горожане, священники, даже мужчина с гербом в виде вороньей головы. «Народ» молчал, мрачно глядя на короля. Прибывший в этот момент гонец закричал, что началось восстание. Райгард попятился к краю сцены и спрятался, сцена опустела. Вскоре Райгард выкатился на помост уже «мёртвым». За сценой послышался громкий голос:

— Тиран называет свою власть божественной, но не Бог вручает ему эту власть. Бог против тирании, поэтому он всегда находит человека, спасающего нас от тирана! Да здравствует праведный король!

Айварих застыл в кресле, публика затаила дыхание. На сцену вышел Мирн:

— Я благодарю всех, кто смотрел сегодня мою пьесу. — Отдельные одобрительные возгласы раздались из толпы, в основном же люди молча наблюдали за Мирном. Он обратился к королю:

— Выше Величество, позвольте мне поблагодарить вас за то доверие, которое вы оказали мне должностью главного судьи! Теперь я прошу вашего позволения вернуться домой.

Айварих молча кивнул и тоже поднялся. На сегодня представление окончено, а ему надо подумать. Сильвестр оказался рядом, Айварих слегка нервно спросил:

— Что наш писатель скажет? Как тебе пьеса про злодея Райгарда?

— Вы позволите говорить прямо, Ваше Величество?

— Да, мне нужно твоё мнение.

— Сдаётся мне, Ваше Величество, — хмуро ответил Сильвестр, — что это пьеса про злодея, но про Райгарда ли? Мне кажется, ваш бывший судья взял на себя наглость осудить другого монарха. Отрубите мне голову, если я вру.