Ольга Шах - Купеческая дочь замуж не желает

Волшебство! Разве это возможно?

Волшебство — где оно может быть?

И поверить в него очень сложно.

И без веры в него трудно жить.

Волшебство к нам приходит оттуда,

Где прекрасные замки стоят.

Волшебство — это светлое чудо,

То, что добрые люди творят!

Уснула я уже на подлёте к подушке. Даже не помню, снилось мне что — нибудь или нет. Спала я, вдруг просыпаюсь, а вокруг то ли кабинет какой — то, то ли моя новая спальня, даже не могу сказать. Кровать и комод у стены вроде я видела, а кресло и стол офисный нет. И сама я сижу на кровати в ночнушке, поджав босые стопы ног от холода, идущего от пола. В кресле, за столом сидит женщина неопределенного возраста в строгом деловом костюме, в очках. Мы молча разглядываем друг друга, я — очумело, она — с любопытством. Наконец, женщина начинает говорить, но как — то странно — я вижу, что губы у нее шевелятся, а голос ее раздается у меня в голове.

— Ну, здравствуй, Марина! Вот ты какая теперь!

Я молча таращу глаза, не знаю что сказать, ну не банальное же "Здраствуйте!" в ответ, и постепенно прихожу к мысли, что все это глюки от переутомления.

Невесёлая улыбка трогает губы женщины, и опять слышу голос:

— Нет, Марина, не глюки. Мне очень жаль, но ты не прожила свой цикл, какой должна была, не твоя судьба тебе досталась. Единственное, чем могла тебе помочь — так дать шанс прожить эту жизнь, как Ты хочешь, а не так, как тебя несёт потоком. Не переживай по этой девочке, бывшей хозяйке тела, она сама, по своему капризу, прекратила свою жизнь. Память ее тебе не стала оставлять, нет там ничего полезного или нужного для тебя. Но за это совсем малое время, смотрю, ты и сама неплохо сумела разобраться в ситуации и даже переломить в свою пользу. А теперь, главное. Я знаю, ты читала, да и не веришь в непонятное, все вы, земляне, такие, не верящие — женщина вздохнула — но я тебе скажу точно — магия существует. Иначе, сама подумай, каким бы ты образом могла попасть в чужое тело и сохранить свою собственную личность? Магия есть, только в этом мире про нее забыли давно, ведь, по сути, магия — это вера. Вот поверишь, что она у тебя есть, магия и проявится. А здесь давно никто не верит. Может, пора возрождать? А с тобой конкретно вот — ты любишь природу, труд на земле, сама работаешь тяжело и много, и других заставляешь не лениться. Так вот тебе в награду — природная магия. Сама постепенно поймёшь, какая тебе в том или ином случае нужна будет. Главное, ты верь, что магия у тебя есть. А чтобы ты тренировалась и развивала ее, вот тебе роза. Здесь она не растет, в этом мире. Пытайся заставить этот срезанный цветок дать корни, расти, цвести. И чем выше будет у тебя уровень магии, тем пышнее будет цвести твоя роза.

И действительно, на столе перед женщиной появился небольшой срезанный стебель розы с нераскрытым бутоном.

А теперь прощай, Марина. Все, что могла, я для тебя сделала. А как ты построишь эту свою жизнь — будет зависеть только от тебя.

И моя визави стала медленно тускнеть и исчезать, как плохая голограмма на экране.

Пока совсем не пропала, вместе со столом и креслом. Я ещё просидела немного, пожала плечами, повернулась и опять легла в кровать. Последняя четкая мысль была:

— Приснится же всякая фантастика от усталости… все, спать, завтра будет день.

Особняк графа Ламир.

Иртэн Ламир, барон Шефир, вошёл в семейный особняк, бросил приблизившемуся слуге свой модный ныне редингот, сказал, не глядя на него:

— Меня нет ни для кого — и только хотел быстро удалиться (хотя чего там — сбежать!) в свои комнаты, как слуга бесстрастно, глядя в пространство перед собой, произнес:

— Граф Ламир велели, чтобы вы сразу, как придёте, шли к нему в кабинет.

— Берти, старина — заискивающе сразу начал Иртэн — может, меня ещё нет? Или ты меня не видел?

— Боюсь, лорд Иртэн, не выйдет. Вы слишком громко кричали на извозчика у крыльца. А окна кабинета графа как раз выходят на улицу. Граф вас уже видел.

Ну, попытка была неудачной. Придется идти к батюшке для выноса мозга. Хотя сейчас это было вовсе не ко времени. После четырехдневного веселого путешествия по борделям, ночным клубам столицы с теплой компанией таких же великосветских повес, как он сам, сейчас хотелось больше всего принять ванну, выпить чаю и залечь спать на сутки. Но батюшка уж слишком грозен последнее время. Придется идти.

— Ну, что, дошатался по борделям со своими дружками? А невеста — то сбежала!

Граф Ламир был разгневан не на шутку. Даже лысина покраснела от гнева. Он выскочил из — за стола, за которым сидел до прихода младшего непутящего сына, торопливо заходил по кабинету. Если честно, забегал в сильнейшем раздражении. Граф обзавелся наследниками в достаточно зрелом возрасте и сейчас был уже немолод, плешив, а в сочетании с небольшим ростом и некоей суетливостью, был бы смешон, но поскольку он крепко держал в руках небольшие финансы семьи, с ним приходилось считаться.

Впрочем, старший сын, виконт Монтиль, был внешне молодой копией батюшки, только без лысины. Виконт был спокоен, рассудителен, хозяйственен. Ничего из вышеперечисленного не досталось младшему сыну — ни внешности, ни характера, ни добродетелей. Внешне Иртэн удался в матушкиного отца, своего деда — высокий, с широким разворотом плеч, густые, волнистые темно — русые волосы лежали красивой волной, небесно — голубые глаза смотрели то дерзко (на мужчин), то с томной поволокой (на женщин).

Баронский титул перешёл к Иртэну тоже от деда, вместе с небольшим поместьем у черта на куличках. Иртэн и не был там ни разу, отчёты управляющего приходили батюшке и ладно. В общем, Иртэн был светский гуляка, повеса и незавидный жених. Смышлёные мамаши с дочками на выданье строго — настрого наказывали своим дочерям даже не смотреть лукавыми глазками в сторону барона Шефира. А все дело в том, что состояние семьи Ламир стремительно ухудшалось.

Рискованные операции ещё деда нынешнего графа привели к долгам, по которым расплачивался отец графа, и также оставил своему сыну непогашенные долги и закладные. Хотя нынешний граф Ламир был экономен и прижимист, но почти все получаемые доходы уходили на погашение задолженности. Средств для реставрации дома и самого графства почти не оставалось.

Граф Ламир считал, что ему повезло, что покойная супруга не подарила ему дочерей, не надо собирать им приданое, а сыновей можно выгодно женить. Старший сын спокойно принял новость о необходимости жениться, и невесту подобрали подходящую — тоже дочь графа из провинции, нельзя сказать, что юна и красавица, но спокойная, милая девушка, а самое главное — за ней давали неплохое приданое.