Джезебел Морган - Охотники смерти, или Сказка о настоящей Верности [СИ : черновик]

Оглядевшись, заставляю себя успокоиться самым элементарным образом — рычу сквозь зубы несколько самых нецензурных слов, которые только когда-либо в жизни слышала. И присутствие подрастающего поколения меня в этом не останавливает.

— Вы, некроманты паршивые… потрудитесь тренироваться на некотором расстоянии от меня!

С интересом прислушивающаяся к моим словам Рида смущённо опускает глаза — это её заклинание вышло из под контроля. Самоуверенный Кир спокойно встречает мой не пылающий дружелюбием взгляд и начинает придираться к словам.

— Среди необразованной части населения Империи, сиречь простолюдинов, некромантами называют представителей обоих наших кланов, — лекторским тоном произносит Сын Ночи, утвердительно поднимая вверх указательный палец.

С гаденькой улыбочкой парирую:

— Но прилипло-то оно только после того, как им окрестили Сынов Ночи!

— А вас окрестили вампирами. Что, только за клыки?

— Но нас так не называют в лицо!.. Да и за спиной, впрочем, тоже. У людей есть очень неприятный опыт общения с этими существами, и мы по сравнению с ними белые овечки!

Кир поспешно переводит разговор на другую тему.

— Дикая, не понимаю, разве так сложно немного потерпеть наши занятия? Даже если тебе наша сила и неприятна? Я же не возражал, когда вы без спросу ворожили над моей кровью!

С мечтательной улыбочкой вспоминаю тот урок. Рида умудрилась в сравнительно безобидном заклинании доставить Сыну Ночи несколько оч-чень неприятных мгновений, пока я не ликвидировала последствия. Что делать я, естественно, не особенно спешила.

— А тебе правда так неприятна наша сила? — с детской непосредственностью влезает в наш милый диалог ученица. Я недоуменно вскидываю брови.

— Нет, — Спокойная, полная собственного достоинства улыбка. — Но… некоторые последствия ваших заклинаний… могут спровоцировать у меня боевой транс.

— А! — радостно восклицает Кир, словно в обмане узнавания, — это то состояние, когда к тебе лучше не подходить!

— Когда лучше бежать от меня с такой скоростью, на которую вообще способен, — жёстко поправляю я. — Транс безопасен только для сестёр, да и то не всегда. Всё зависит от опыта и глубины погружения.

Рида торопливо кивает, с опаской поглядывая на меня. Поняла и усвоила, и теперь будет стараться держаться от меня подальше, едва я начну себя подозрительно вести. А учитывая то, что с точки зрения Риды я постоянно веду себя именно подозрительно, она начнёт меня сторониться. Зря. Ей я не смогу просто физически причинить вред. Но, пожалуй, ученице пока об этом говорить не стоит.

— А почему вы так… опасаетесь твердыни Лейкера? — продолжает расспросы ученица, воспользовавшись нашим благодушным состоянием. Усилием воли сохраняю маску спокойствия. Кир сосредоточенно роется в вещах.

— Это довольно опасное место — дороги там наиболее трудны, — заставляю свой голос звучать с равнодушной безмятежностью. Если задуматься, я ей даже не соврала. Просто по-другому сформулировала ответ, не сказав в чём заключается трудность тех дорог, превратив полуправду в полуложь.

Пока Рида не решает продолжить свои расспросы, Кир резко поднимается.

— Пора идти, к вечеру будем перед Порогом. Перед Лейкерским перевалом успеем ещё раз отдохнуть.

Радостно поддерживаю его предложение, даже не поворчав для приличия.

К Порогу мы подошли среди ночи. Тропки ведущие вниз к нему действительно оказались слишком узкими и опасными. Рида прижималась к ледяной скале как к родной матери, отказываясь от неё отцепляться, пока я не взяла её за руку и не повела сама. Теперь вымотанная скорее морально, чем физически девушка лежит, свернувшись калачиком и положив голову мне на колени, и спокойно посапывает. Я машинально перебираю мокрые спутанные пряди, глядя куда-то в ночь. Кир блуждает где-то рядом, пытаясь почуять опасность. До самой Лейкерской твердыни мы ещё не дошли, но бережёного Ferrielle бережёт, а вооружённого (не важно чем: мечом или магией) Aueliende не трогает.

Вспоминаю, что хотела провести Риду через безумие, чтобы она научилась вплетать его в чужие сны. Для начала смешаю в её разуме реальность и сон, заставлю изменять и то, и другое… Но последнее, только в сознании. Её закостенелая точка зрения на всё окружающее меня раздражает.

Напеваю над ней колыбельную, вплетая в неё разные образы. Пока — умиротворённо-спокойные. Не стоит сразу подвергать её разум коренной перековке. Вплетаю в свой голос тоску ветра над горами, одиночество снегов и холод камня.

Девушка тихо вздыхает во сне, ворочается, пытаясь устроиться поудобнее с той кошачьей обстоятельностью, которая не подразумевает под собой существование мнения «подушки». Ловлю себя на том, что улыбаюсь с неожиданной теплотой.

Верная, моя Верная… Прости, что не могу быть верной тебе. Я верна лишь своему клану.

Верность мертвецу. Что может быть смешней и отвратительней?! Только Верность недостойному.

Бедное дитя, не знающее кому из нас доверять. Не знающее, что его «добрые» учителя строят планы на твоё будущее, не учитывая твоё мнение. Прости нас.

В колыбельную вплетается печаль и горечь, тоска и надежда. Спи, моя девочка, сегодня твои сны ещё будут безмятежны.

Тенью из теней появляется Кир. У меня нет настроения на него сейчас ругаться. Словно почуяв хрупкость этого сказочно-печального момента, он осторожно садится рядом и удивлённо смотрит на непривычно тихую меня.

Улыбаюсь ему одними глазами.

— Что полезного узнал? — хриплый шёпот обжигает замёрзшие губы, торопливо облизываюсь, тут же пожалев об этом — холодный ветер жадно набрасывается на лицо, жаля беспощадными иглами мороза.

— Ничего хорошего, — едва слышно, но очень недовольно, отвечает Кир, машинально творя отгоняющий несчастья знак Ferrielle. С некоторым удивлением покосившись на своевольную конечность, он торопливо прячет её за спиной. Боясь разбудить так уютно спящую Риду, растягиваю губы в вежливой улыбке, смеясь взглядом, устремлённым в небо.

— На перевале Лейкера отродясь не было ничего хорошего. Поэтому, я желаю знать, насколько всё плохо.

Правильное и красивое лицо Кира кривится в брезгливой усмешке.

— Плохо? Слишком слабо сказано, милая. Отвратительно. Павшие Воины, увы, не являются красивой легендой.

— Мы это знали всегда. — Запрокинутое к небу лицо абсолютно равнодушно. Закрываю глаза, погружаясь в замкнутую тишину собственного мирка-личности. — И поэтому не спешили покинуть гостеприимную Империю ранее, пока не настало такое безвыходное положение.

— Безвыходных положений не бывает, ты это сама не уставала мне вдалбливать всё время нашего знакомства.

Молча с ним соглашаюсь.