Вадим Нестеров - Куда идем мы… [СИ]

– Ладно, все! Мы будем жить теперь по-новому. Ну что, Босс – пошли?

– Пошли.

– Куда?

Монах опять пожал плечами:

– На запад.

Шли молча. Псих разговоров не начинал, Четвертый тоже не лез беседовать – вышедшему на свободу после такого срока надо дать прийти в себя. В последнее время юноша полюбил размышлять, и сейчас предавался мыслям о том, что у него самого после 250-летней отсидки мозги, наверное, совсем бы набекрень встали, а Псих еще неплохо держится.

Путь в молчании продолжался минут, наверное, двадцать, потом Псих неожиданно встал столбом, прислушиваясь. Потом кивнул и наставительным тоном сказал:

– Тигр! Шмотки!

– Почему шмотки? – не понял Четвертый.

– Потому что мне цвет нравится. – непонятно объяснил демон и выдернул у себя из уха иголку. Затолкал указательный палец в рот, чмокнув, выдернул и воздел его вверх, определяя направление ветра. Потом кивнул и начал махать иголкой против ветра. С каждым взмахом иголка росла и вскоре превратилась в железный посох с двумя золотыми кольцами на концах.

– Ну здравствуй, брателло! – Псих нежно погладил этого близкого родственника лома. Четвертый был готов поклясться, что у обезьяна слезы на глазах выступили. – Живой, брат. Работаешь.

После чего весело подмигнул монаху и сказал:

– А теперь проверим Провокацию.

– В смысле? – не понял тот.

– В смысле тигра заагрить. – пояснил демон, и, не дожидаясь следующих вопросов, издал страшный рев.

После чего вновь встал сусликом, прислушиваясь, и удовлетворенно кивнул:

– Работает. Бежит, родимый.

– Сюда? – ужаснулся Четвертый.

– Ну а куда же? – удивился Псих и добавил: – Да ты не парься, Босс, я сам все сделаю. Было бы что делать.

Плевое отношение к царю тайги оказалось совершенно оправданным. Никакой драки не получилось, даже такой скоротечной, как у Михалыча. Псих первым же ударом своей железной палки просто разбил тигру голову, как пиньяту.

После чего сплюнул и поинтересовался:

– Босс, у тебя нож есть?

– Мне нельзя пользоваться оружием. – пояснил монах. – Поэтому только самый простенький, для резки овощей. В хурджине должен быть.

– Ага, сейчас посмотрю. Простенький так простенький. От некоторых людей нельзя слишком многого требовать.

Нож демон нашел довольно быстро, не менее быстро поправил его на камне и с пугающей быстротой начал снимать шкуру с тигра.

– Ну хоть Скорняка оставили, не зря качал… – пыхтел он.

Вскоре он продемонстрировал спутнику готовую шкуру:

– Ну не красота ли? А иголка у тебя есть?

– Иголка… – покраснел Четвертый. – Иголка сломалась.

На самом деле он потерял иголку еще в первый же день.

– Понятно. – вздохнул Псих и обвязал тигриную шкуру вокруг талии. – подождем до ближайшего жилья!

Однако минут через десять он вновь стал столбом, и его вытянутая мордочка озарилась совершенно человеческой улыбкой.

– Геолог! Спички!

Посмотрев на недоумевающего Четвертого, вздохнул и поправился:

– Грибник! Иголка! Интересно, зачем его в такую глушь занесло?

Грибником оказался довольно пожилой уже мужик, даже, скорее, дед.

Псих выслеживал его как оленя, прячась по кустам, а потом неожиданно выпрыгнул перед ним на тропинку во всей своей красе, аки эксгибиционист какой.

Деда, разумеется, чуть Кондрат не хватил, и он оленем ломанулся в кусты. Но Псих не дал – ухватил за шиворот, и долго орал, успокаивая:

– Стоп! Стоп, говорю! Да заткнись ты!!! Заткнись, по-хорошему прошу. Да не трону я тебя, обещаю! Слово даю! Слышал? Я слово дал. Ты вообще меня слышишь? Не ори!

Минут через пять старик, убедившись, что демон не будет его убивать, по крайней мере, прямо сейчас, немного успокоился и перестал рваться.

– Ну наконец-то! – выдохнул Псих, отпуская ворот грибника. – Че ты орешь, не выслушав. Не буду я тебя убивать, и есть не буду. Даже грабить не буду, хотя стоило бы за твое давнее свинство. Все, проехали, я слово дал, не трону.

– Какое еще давнее свинство? – первые осмысленные слова старика после пятиминутных воплей дурниной были не самыми ожидаемыми. Вот что значит человеческое любопытство.

– А такое! – злобно передразнил Псих. – Мы с тобой, гадом, давние знакомые. Я тебя запомнил, не так много у меня тогда впечатлений было.

– Чо-та я не пойму, о чем ты тут речь ведешь. – пробормотал старик.

– А ты на меня посмотри. – предложил Псих. – Не узнаешь? Совсем не узнаешь? Хорошо, даю подсказку. Тебя папа в детстве водил демона-под-горой смотреть?

– Ну! – продолжил недоумевать старик.

– Гну! А теперь еще раз на меня посмотри.

Старик уставился на него во все глаза, потом вскочил и, не разбирая дороги, кинулся прочь.

– Люди! Рятуйте! Демон-под-горой освободился!!! Истинно реку вам – последние времена настают! – ревел он на бегу медведем.

Больше он ничего прокричать не успел – догнавший Псих вновь схватил его за шиворот.

– Вот ты шумный какой… – бормотал он, фиксируя размахивающего конечностями старика. – Да успокойся, успокойся, не трону я тебя. Хотя стоило бы! Ты ведь помнишь, что ты учинил, когда отец отошел? Вижу, помнишь, ишь как забился. Ты, гнида малолетняя, на меня пописал. Блин, я лет пять мечтал, как я тебе башку в плечи забью. Да куда пять? Десять, не меньше. А потом остыл. Все проходит, как сказал один еврей.

Старик потихоньку успокаивался, по крайней мере, бился все менее интенсивно. Но все равно, к главному вопросу Псих перешел минут через пять, не раньше:

– А вот скажи мне, мой невоздержанный друг – иголка у тебя есть?

Взъерошенный старик ответил несколько напряженно:

– Дык это… В зимовье.

– Уже хорошо. – обрадовался Псих. – А зимовье далеко?

– Дык это… Часа полтора, если по лесу ходить умеешь.

– Я-то умею, – вздохнул Псих, – Да не один я. Будем считать – два часа. Как раз до заката успеем. Ну что, дед, пойдем зимовье смотреть?

– А и пойдем. – расхрабрился дед. – Жарехой грибной угощу. Земляка не угостить – грех, а ты хучь и демон, а все ж наш, бикинский. А пацан твой тоже местный?

Четвертый вспомнил Михалыча, и с явственным легким высокомерием ответил:

– Я из Владивостока, дед.

(в которой впору задаться вопросом, кто больший псих)

г. Бикин

Хабаровской локации

46°49′ с. ш. 134°15′ в. д.

В зимовье путешественники не задержались – дед-грибник, похоже, получил какое-то психическое сотрясение и за ужином нес какую-то пургу. К тому же он явственно побаивался Психа, поэтому общение быстро сошло на нет. Всей пользы от ночевки – Псих скроил и сшил себе одеяние из тигриной шкуры: штаны, куртку и круглую шапочку типа тюбетейки, после чего гордо обозвал себя «витязем». Кроме того, в качестве компенсации за давнюю обиду он выцыганил у старика рваную тельняшку, заштопал ее и теперь щеголял в дважды полосатом наряде.