Вадим Нестеров - Куда идем мы… [СИ]

Это Правый и Левый, отчаявшись потушить огонь своими силами, ударили в набат.

По двору забегали монахи в нижнем белье. Между ними, практически невидимый, сновал Псих и периодически подрабатывал клизмой, направляя огонь в нужную сторону. Приглядевшись, можно было заметить определенную систему в его безумных прыжках – он явно гнал огонь в сторону от конюшни, жалея лошадей, и не пускал пламя к келье настоятеля – надо полагать, оберегая рясу.

Самому же игумену в этот момент было явно не до рясы – расхристанный, потрясая седой бородой, он метался между горящими зданиями своего монастыря и орал что-то вроде: «Горе! Горе мне, грешному!!! Яви милость свою, каюсь я! Каюсь и ныне и присно! Не погуби, создатель!».

Пожинающий плоды своей жадности настоятель даже не предполагал, что в этот самый миг посреди его кельи открылся портал, из которого вылез богато одетый демон, покрытый шерстью цвета воронова крыла.

– Ваше высокопреподобие! Просыпайтесь! Ваш монастырь горит! Пожар виден уже с той стороны Биры. Мне как только доложили, я сразу же портанулся к вам – помочь по-соседски. Ваше высокопреподобие? Ваше высокопреподобие, вы где?

В этот момент демон заметил разложенную на столе богатую рясу. Присвистнув от удивления, он подошел к сокровищу, пощупал двумя пальцами ткань и присвистнул еще раз.

После чего демон подошел к открытой двери и, оставаясь в тени, минуты две-три внимательно разглядывал через проем все происходящее во дворе. После чего произнес:

– Ладно, не так уж сильно там все и горит. Пожар как пожар. Сами справятся.

Быстрым движением цапнул рясу со стола.

И исчез вместе с ней в портале, который схлопнулся за ним.

В это самое время Псих пришел примерно к тем же выводам.

– Ладно, хорош нагнетать и раздувать. И без меня все уже хорошо горит, дальше они сами справятся. А я им в пожарники не нанимался. Надо хоть пару часов вздремнуть.

Обезьян портанулся в иллюзорно пылающий гостевой домик, не раздеваясь, завалился на кровать и уже через минуту спал крепким сном человека с чистой совестью и чувством выполненного долга.

Пожар закончился только к рассвету, причем закончился естественным путем: все, что загорелось – полностью сгорело. Отстоять удалось не более половины монастырских построек и сейчас монахи разгребали баграми и граблями пепелища, собирая все более-менее ценное, вроде оплавленных кусков металла.

В это время в гостевом домике проснулся Псих. Он потянулся спросонья, зевнул, рискуя вывихнуть челюсть, снял с гвоздика «Штаны пожарного» и цапнул со стола клизму.

– Товарищ! – наставительно сказал он, подняв палец. – Вовремя сдавай книжки, взятые в библиотеке!

И прыгнул в портал.

Обратно вернулся буквально через пару минут, но уже без артефактов, и принялся расталкивать Четвертого:

– Босс! Босс, вставай! Ну хватит уже дрыхнуть, не такое и сильное заклинание было! Вставай говорю, ехать пора. Сейчас забираем твою рясу у этих говнюков и сваливаем отсюда. Плохой монастырь, негодный. Не понравилось мне здесь.

Четвертый проснулся, встал, накинул дорожную рясу и, протирая глаза, двинулся двери, собираясь умыться.

– А почему так быстро сваливаем? – на ходу осведомился он. – А завтраком нас что – не покормя…

И осекся, выйдя на крыльцо и увидев, во что превратился монастырь за ночь.

– Не покормят. – сам себе ответил он. – Сто пудов не покормят.

Монашек в ярости повернулся к Психу.

– Твоя работа?!

– Моя! – горделиво отозвался обезьян, собиравший вещи в хурджин.

И тут же рухнул на пол, забившись в корчах:

– Сука! Да за что привычка, блин! Заткнись! Да не читай ты, дай хоть сказать! Блин, да выслушай меня!!!

Психанувший Четвертый из вредности прочитал сутру еще несколько секунд и лишь после этого замолк.

– Говори.

Псих ожег его взглядом:

– Это ты плохую привычку себе взял, малец. Давай договоримся на будущее – сначала ты меня слушаешь, а только потом читаешь. Иначе я могу разобидеться, и ты удивишься – сколько всяких интересных идей бродит в этой болящей небольшой голове.

Четвертый насупился и ответил:

– Ну попробуй – объясни, зачем тебе срочно понадобилось сжигать монастырь, где нас как людей приняли.

– Во-первых, пожар не я устроил…

И Псих коротко пересказал события этой ночи.

– А меня почему не разбудил? – насупился Четвертый, выслушав историю.

– А зачем? – искренне удивился Псих. – И без тебя все неплохо получилось. И заметь – я даже не убил никого! Даже всю скотину вывести успели! Вообще никто не сгорел!

Четвертый подумал было, что, согласно канонам, Психу, наверное, стоило ограничиться только спасением их жизни с помощью артефактов, не размениваясь на месть.

Но тут же понял, что обезьян его тупо не поймет, так как совершенно точно не готов к подобному всепрощенчеству. Ладно, человек должен развиваться постепенно, Псих и без того продемонстрировал немалый прогресс.

– Ты молодец, Псих. Спасибо тебе. – искренне сказал он. – И извини меня. Я был не прав.

– Ладно, забыли. – хмыкнул Псих. – Пошли за рясой, все равно здесь делать больше нечего.

Когда паломники сделали вторую попытку выйти на крыльцо, их уже встречала целая делегация.

Когда Псих снял артефакты, появление целого и невредимого гостевого домика прямо в центре пожарища, естественно, не осталось без внимания местных монахов.

Правый телохранитель, например, сразу зарычал от бешенства и набросился на левого.

– Блин! Вот это мы запопали, причем конкретно. Говорил я вам, блин – не простые это паломники, ой, не простые. И чо теперь делать будем? Как мазаться?

Настоятель, изрядно придавленный событиями этой ночи, пожевал губами, а потом сказал:

– Ладно. По крайней мере, монахи они настоящие – это сто пудов. Значит, не убьют. А все остальное – переживем как-нибудь. Собирайте народ, пошли каяться. Повинную голову меч не сечет.

Вышедшие на крыльцо Четвертый с Психом узрели весь личный состав монастыря, стоящий на коленях и отбивающий поклоны.

– Простите, гости дорогие! – вопил расположившийся ближе всех к крыльцу настоятель. – Наш грех!!! Прощения просим, бес попутал!!!

На этих словах по сигналу Правого вступил хор остальных монахов, многоголосо затянувших «Па-а-а-амилуй мя…».

– Ладно, пес с вами! Босс всех прощает. Вас и так уже бог наказал. – объявил Псих, скромно умолчав о своем вкладе в божью немилость. – Так что всем – вольно, разойдись! Дед, ты не расходись, ты рясу верни.

– Сейчас вернем, сейчас! – засуетился игумен, жестом отправив Правого за одолженным облачением. Сам настоятель довольно таки резво поковылял за ним к своим уцелевшим покоям.

Делегация уже подходила к дверям, когда из них выглянул всклокоченный Правый и убитым голосом сообщил: