Вадим Нестеров - Куда идем мы… [СИ]

– Да перестаньте вы!!! – Четвертый наконец вышел из ступора. – Конечно же, я вам одолжу ее на ночь! Это такой пустяк, что об этом даже не стоит говорить!

Видя, что дедуля как заведенный стучит лбом о доски пола, он махнул рукой и стянул рясу через голову, оставшись в одном нижнем белье.

– Вот, держите! – и он протянул рясу настоятелю.

Тот принял ее двумя руками и не дыша, не сдерживая слез. Потом зыркнул глазами на правого телохранителя, и тот, поняв все без слов, снял с себя рясу и протянул Четвертому на сменку.

– Вас отведут в гостевые апартаменты и накормят. – безжизненным, как у робота, голосом сказал настоятель. – Говорить ничего не буду – за такое не отдаришься.

Старик повернулся и с предельной осторожностью, как будто нес полную тарелку супа, двинулся в сторону своих покоев. Телохранители последовали за ним.

Четвертый пожал плечами и пошел в гостевой дом. Там он рассказал все Психу, смывшемуся сразу после молебна и потому к высочайшей аудиенции не допущенному.

Псих почесал в затылке и сказал:

– Фиг его знает. С коллекционерами не угадаешь. Я с ними сталкивался – они на всю голову отбитые. Может хату на тебя переписать, а может кадык выгрызть. Говорю же – не угадаешь. У них под черепной крышкой тараканы в палец длиной. Отдал и отдал. Может быть, если бы не отдал – он бы тебя на азу по-татарски нарубил, а я и добежать бы не успел. Давай спать, а утром будем разбираться.

Некоторое время спустя, пару часов пополуночи Псих и Четвертый мирно спали в мягких кроватях и даже Драк похрапывал в стойле.

И только настоятель монастыря безутешно рыдал. Он рыдал все это время, не останавливаясь, и дежурные монахи, не зная, что делать, растолкали двух его телохранителей – самых близких игумену людей.

Когда они вошли в келью, настоятель посмотрел на них заплаканными глазами и сказал:

– Пять часов! – и вдруг икнул. – Всего пять часов осталось. Через пять часов мою любимую заберут у меня.

– Ваше высокопреподобие! – осторожно сказал правый телохранитель. – Стоит ли так убиваться? Эти два паломника – наши гости. Нам ничего не стоит задержать их. Мы можем их попросить о каком-нибудь одолжении, которое займет у них некоторое время.

– Так точно! – подтвердил левый. – Скажете на сутки – задержим на сутки. Скажете на пятнадцать суток – будут сидеть пятнаху. Мы здесь власть.

Но настоятель зарыдал еще неудержимее.

– Даже если вы задержите их на год… – плакал он. – я смогу носить эту рясу всего лишь один год! А потом он уйдет и унесет ее! Унесет навсегда!

Телохранители переглянулись между собой, потом посмотрели на старика.

Затем правый кивнул левому. Тот откашлялся и начал:

– Ваше высокопреподобие, мы с вами давно друг друга знаем. Мы, можно сказать, ближе чем родственники. И у меня, разрешите доложить, сердце разрывается, глядючи на вас. А эти двое – они чужие. Мы их не знаем, и знать не хотим. Я, по крайней мере, не хочу. А на вас смотреть не могу. Так кто мне ближе – вы или эти чудаки пришлые? О ком мое сердце радеть должно?

– Конечно, о ближних! – вмешался в разговор правый. – Что тут думать?

– Ты вообще о чем, сын мой? – настоятель мгновенно перестал плакать и уставился на левого. Цепкости его взгляда позавидовал бы и молодой. – Ты о чем мне это сказать хочешь?

Левый сглотнул слюну, перекрестился и, решившись, сказал – как в воду прыгнул:

– Семь.

И тут же, смешавшись, пояснил:

– Семь ребят покрепче, думаю, хватит. Больше не надо, толкаться будем. Тут даже не столько покрепче, сколько нессыкливых брать надо. Сам отберу. Второй комплект ключей от гостевухи у Игоря, значит, он тоже в деле. Дверь вскроем тихо, а дальше – двое под окнами на всякий случай, а остальные по стеночке внутрь. Попробуем подушками задавить, а не выйдет – ножами дело доделаем. Сам молодость вспомню, если надо будет. Потом на погосте закопаем, даже отпоем, чтобы все по-божески было. Лось и вещи ребятам отойдут, вроде как за работу. А ряса – это уже ваше наследство, получается. Насовсем, не на год. Ну а грех потом отмолим. Монахи мы, в конце концов, или кто?

Он с отчаянной прямотой смотрел на игумена.

– Ну что тебе сказать… – протянул настоятель и замолчал.

В воздухе повисла очень напряженная пауза.

– Хороший план. – резюмировал старик. – Мне нравится. Умеешь ты все-таки мотивировать.

– А можно мне встрять, ваше высокопреподобие? – неожиданно влез в разговор правый. – План нормальный, но я бы немного допилил.

Левый со стариком внимательно уставились на него.

– Есть у меня мысль одна, которая вот мне мешает – как камешек в ботинке мозг колет. Даже две мысли. Первая с пацаном этим. Вы видели, сколько очков с совместного молебна нам насыпало? Я с нашими святошами поговорил, они говорят, что столько могли отсыпать только при одном условии – если у пацана «Святость» есть. Нулевого, разумеется, уровня, но «Святость». Прикиньте? У нас в монастыре никого нет со «Святостью», и ни в одном из соседних тоже нет – это сто пудов. Я вообще ни разу в жизни никого со «Святостью» не видел. А у этого пацана, в его возрасте и с его четвертым уровнем есть «Святость». Это вообще нормально?

Но это еще ладно, с пацаном проблема небольшая, он телок-телком, а со «Святостью» мрут так же, как и без нее. Но вот эта волосатая рожа с ним мне совсем не нравится. Из него монах, как из говна стилет. И опознание у меня на него не прошло. А это значит – либо «Скрытность» вкачена, либо уровень запредельный для моего 170-го. В любом случае с ним сюрприза жди. Ну не отдают такие вещи, как эта ряса, такому лоху, как этот пацан. Значит, кто-то рядом ходит, бережет. Короче, чуйка моя орет, надрывается. Как пожарная сирена.

Что бы я сделал.

Я бы пожертвовал гостевым домиком.

Дверь поленом подпереть. Ставни на окнах засовами заложить. Стены хворостом обложить – и запалить к ёкаям. Пес с ним, с домиком – отстроим еще. Зато мы вообще не при делах получаемся. Курили, придурки, в постели. Или просто свечка упала – мало ли как оно в жизни случается?

Он развел ручищами и с искренним сожалением сказал:

– Ну, не повезло мужикам. Бывает. Жалко их, но что сделаешь?

Он понизил голос.

– И, самое главное, хворост мы и вдвоем натаскать сможем. Сами знаете – чем меньше народу, тем легче статья.

Настоятель покрутил головой.

– А ты растешь, сын мой. Умнеешь на глазах. Отлично сказано. Вот прямо вдумчиво подошел.

И он внимательно посмотрел на телохранителей.

– А что стоим? Давайте уже за хворостом. Летние ночи коротки.

(в которой все еще сильнее запутывается)

с. Валдгейм,

Еврейской автономной локации