Игорь Ковальчук - Северянин

– Не смогу, – согласилась девушка. – К тому же это рискованно и для тебя. Мое появление в тех уголках святилища, где мне появляться запрещено, сразу привлечет внимание. Правда, я могу попробовать начертить для тебя план… Приблизительный и лишь на первую половину пути. Но, честно говоря, я не хотела тебе говорить об этой возможности, ведь это почти верная смерть. Шансов у тебя практически нет.

– «Практически» – или нет?

Они пожала плечами.

– Не знаю. Но здесь тебя действительно ничего не ждет.

– Это уже что-то, – он испытующе посмотрел на Маху. – А если я выберусь из священной рощи, заклинание перестанет душить меня?

– Конечно. Оно просто перестанет существовать.

– Ясно. Тогда мне нужна самая малость – знать, как именно обойти действие тех заклинаний, которые в святилище развешаны повсюду. Ведь развешаны же, правильно?

– Развешаны.

– Ладно. Есть ли для меня какой-то способ миновать их или… Или хотя бы уцелеть при встрече с ними?

– Есть, конечно. Ты почувствуешь близость магии. Все эти чары ориентированы на непрошенных гостей. Поэтому, если, почувствовав близость магии, ты попытаешься очистить сознание от мыслей, от желаний и пропустить волшебство через себя, как свет сквозь толщу воды, столь же беспрепятственно. Хм… Если ты сможешь понять, о чем я только что тебе говорила, у тебя появится шанс.

– Я попытаюсь, – ответил слегка ошеломленный Агнар. – Но… Неужели этого достаточно?

– Вполне.

– А почему ты считаешь, что я могу почувствовать магию?

– Ты должен почувствовать.

– Почему «должен»?

Маха пожала плечами.

– Потому что твое внешнее тело должно уже было адаптироваться к новым условиям.

– В каком смысле – внешнее тело?

– Это сложно объяснить. Если совсем просто, то… Скажем так, человек – это не только тело: кожа там, мясо, кости, волосы и требуха…

– Какие замечательные выражения!..

– …Но и мысли, чувства, надежды, мечты. А еще духовные возможности – воля, любовь, целеустремленность… Именно это мы называем внешним или эфирным телом. Именно от него зависят магические силы человека. Даже в большей мере, чем способность мыслить.

– Ага. И ты думаешь, мое внешнее тело способно почувствовать магию друидов?

– Должно. Уже пора.

– Ты имеешь в виду, что я давно общаюсь с друидами?

Девушка ответила ему долгим, очень долгим взглядом.

– Ты мне рассказывал о том, что было с тобой в альвийском святилище, если это было оно.

– Рассказывал.

– Ты хоть теперь понял, почему ты так взбесил альва?

– Ну, видимо тем, что проник в их святилище. Разве нет?

– Не совсем. Видишь ли… – она надолго замолчала. Викинг хотел задать ей вопрос, но она жестом попросила его молчать. – Видишь ли, тот родник, из которого ты зачерпнул ладонью воды и попил… Ты же пил из него?

– Пил.

– Вот. Как я понимаю, это был родник бессмертия.

Скандинав поднял на нее глаза и удивленно изогнул бровь.

– В каком смысле – родник бессмертия?

– В прямом.

– То есть… Ты хочешь сказать, что, выпив той воды, я стал бессмертным?

– Не скажу, что бессмертным. Не знаю, – грустно ответила Маха. – Полагаю, именно потому, что ты сделал это, тебе и предложили остаться. Единственное, в чем я уверена – ты, если не погибнешь, проживешь жизнь гораздо более долгую, чем тебе суждено было природой. Заодно ты получил в дар большую, чем у обычного человека, магическую силу.

– Откуда ты знаешь?

– Я вижу, – коротко отозвалась девушка. – Понимаешь, я ведь владею кое-какими чародейскими штучками. В частности и так называемым магическим взором.

– Ну, не подкалывай. Я понял… – несколько долгих минут викинг попытался осмыслить то, что услышал. Он поверил сразу и безоговорочно, ибо Махе не было никакого резона сейчас шутить с ним, однако то, что она сказала, было слишком фантастично и, если уж говорить со всей серьезностью, попросту невозможно. – Сколько же, по-твоему, я теперь могу прожить?

Она посмотрела на него очень странно – с недовольством и легкой тоской. Так смотрят на ребенка, слишком юного и бестолкового, чтобы понимать, какая страшная штука война, и оттого пришедшего в искренний восторг по этому поводу. Малыш немного раздражает взрослых своей наивностью, но одновременно его ужасно жаль, ибо все тяготы войны ему очень скоро предстоит испытать на себе.

– Тебя только это сейчас волнует? Но по мне, так куда важнее твое второе преимущество – магическая сила. Правда, она сулит тебе немалые проблемы. С частью которых ты, кстати, уже столкнулся.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну как же. Ты думал, Луитех вынудил тебя участвовать в наших обрядах потому, что не нашел никого более подходящего?

– А разве нет?

– Нет, конечно. У него было из кого выбирать. В том числе из воинов, которых не пришлось бы приковывать к селению заклинаниями. Ты чужак и потому не понимаешь, насколько почетно твое положение. Для любого белга, родившегося воином, схватка во имя богов – это возможность после своей смерти подняться на ступень выше… Я не буду тебе объяснять подробно наш взгляд на жизнь и смерть, поверь мне на слово – большинство тех, с кем ты встречался в бою, шли на этот риск совершенно добровольно.

– Так почему же старику понадобился именно я?

– Ты – человек, испивший из источника Богини Дану. Ты – смертный, ставший бессмертным. Когда в обряде встречаются в схватке люди, они, даже если не гибнут, отдают богам, а значит, земле и небу и, конечно, народу, живущему на этой земле, часть своих сил. Ты, обладающий огромными ресурсами сил, отдаешь намного больше, чем может любой другой человек.

– Вот как, – Агнар начал постепенно понимать. – Ясно… Но в таком случае… Если я столь полезен твоему племени – почему же ты хочешь отпустить меня? Почему помогаешь мне?

– Я считаю, нельзя заставить служить богам насильно. Правда, Луитех это тоже понимает. У него есть и другие причины держать тебя здесь. Не буду рассказывать тебе о них… По крайней мере, сейчас. С ними я тоже не совсем согласна. Как бы там ни было, в этом мире человек должен иметь свободу выбора – идти ли указанным ему путем, или же выбирать свой.

Он вздохнул и, шагнув к девушке, привлек ее к себе. Его сердце затопила удивительная нежность. Такой он прежде не испытывал никогда в жизни. Почему-то эта сильная духом девушка, владеющая силами и знаниями, ему недоступными, вызвала у него желание защитить ее от всего на свете. Ему показалось, что ей страшно, и это ощущение оказалось на удивление приятным. Он гладил ее густые волосы, на солнце казавшиеся золотыми, касался ее нежных, будто крыло бабочки, щек, потом заставил поднять лицо и мягко прикоснулся к ее губам своими губами. Ее дыхание пахло молоком и уютным теплом.